В рамках дозволенного (СИ)

— А что? — заговорщицки сообщил он, когда мы отправили Никиту в магазин за едой. — Пусть Ники останется здесь, ему тут нравится, а мне не страшно. Поживу большую часть времени у родителей, если совсем невмоготу будет, пару ночей потесню тебя. Комнаты-то всё равно разные. К тому же, приставать я точно не буду в отличие от некоторых малолеток. — Он нахмурился и оскалился, изображая Тима. — А с ним Ники разберётся, чтоб неповадно было. Если пацан одумается, сообщим, где ты.
Почему-то было смешно. Так бесконечно смешно и горько, что я расплакалась (Неужели слёзы ещё остались?), а потом собрала волю в кулак и согласилась. Слишком щедрое предложение, чтобы от него отказываться.
  
— 77-
 
Тим её не нашёл. Просто не нашёл. И теперь сходил с ума: оставлял по двадцать-тридцать звонков в день — и даже сообщения на автоответчик, — метался по дому, отказывался есть и разговаривать с отцом. Особенно разговаривать с отцом. После того, как узнал, что встреча Стаса с Ладой была подстроена, Тим даже видеть его не хотел.
Еда же просто в горло не лезла.
Мама изводилась от беспокойства, но не могла заставить своих мужчин помириться — Тим не знал, что сказал ей отец, но о бывшей или новой гувернантке она ни разу не заикнулась. Да и как можно помириться, если не ссорился? Отец вёл себя, как ни в чём не бывало, даже преувеличенно бодро: улыбался за завтраком, рассказывал о делах в компании, шутил. Но Тим оставался непробиваем.
Настя, наоборот, его жалела, даже специально испекла любимый смородиновый пирог, обещая, что «если съесть кусочек, всё наладится». Возможно, ничерта не налаживалось именно потому, что он не смог впихнуть в себя даже кусок пирога? Тим в это не верил, но иногда сомневался: а вдруг? Потому что Лада словно провалилась сквозь землю. Её съёмную квартиру, адрес которой Тим практически вырвал из лап отца, оккупировал этот Никита. С Джоем, чёрт возьми! Даже эти двое сошлись (Он, конечно, не был уверен, но с чего иначе ошиваться вместе?), а Лада взяла и сбежала. Бесследно. Даже профили в соцсетях она последний раз открывала в тот день, когда ушла.
Тим вздохнул и откинулся на спинку компьютерного кресла. Почти неделя прошла, куда она могла деться? Если первые дни он больше злился и хотел хорошенько тряхнуть бывшую гувернантку, чтобы одумалась — и даже едва не завалил очередной экзамен, — то теперь больше беспокоился о другом. Вдруг с Ладой что-то случилось? Вдруг она попала под машину? Заболела? Уме…
Нет. Точно нет, иначе бы знал этот её Никита, а вместе с ним и Джой, который, спевшись с братцем Лады, теперь отказывался бесплатно проводить Тима на вечеринки. Без покровительства МС гулять в клубах сразу становилось не так круто. Впрочем, гулять Тиму сейчас вообще не хотелось.
Скорее, его охватывало мерзкое чувство усталости, с которым ничего не хотелось делать. Завтра опять экзамен, нужно быть максимально собранным, всё повторить, а что он? Обновляет страницы няньки в сетях и места себе не находит. Идиот.
О приближении отца Тим узнал по шагам. Лёгким, но резким, отрывистым. Их не приглушал даже ковёр.
— Сын?
Тим промолчал.
— Всё ещё злишься, — не вопрос, утверждение. — Не надоело?
Парень поджал губы.
— Не надоело, — констатировал Алексей. — Тогда просто слушай.
— Что слушать? — усмехнулся Тим. — Ты же дня четыре назад кричал, что всё мне уже сказал.
Алексей вздохнул, но терпеливо продолжил:
— Я и сказал, но решил повторить. Вдруг ты не запомнил?
Тим прикрыл глаза. А ведь он действительно не запомнил почти не слова, потому что в первые дни слетел с катушек и был постоянно пьян. Тем вечером обычно терпеливый отец ворвался к нему в комнату с мусорным мешком, конфисковал всё лишнее, включая кошелёк, и долго кричал, вправляя ему мозги. Кричал, кричал, кричал… потом говорил, так же долго и нифига не убедительно. Вроде бы о маме.
 
С тех пор Тим пил только воду. Обычную.
— Итак, ты на меня злишься. За что? — поинтересовался отец, но не получив ответа, продолжил: — Подозреваю, за всё: подстроил гадость, отпустил девушку, наговорил тебя всякого. Какой плохой папа. Я зло в первой инстанции, так? — Тим снова не ответил, но взгляд его говорил о многом. — Так. Но скажи мне, что изменилось бы, если б я этого не сделал?
На этот раз Тим промолчать не смог. Зыркнул на отца и процедил:
— Может, я был бы счастлив?
— Лишнюю неделю? — усмехнулся Алексей. — Да, конечно. Но не в принципе.
— Откуда ты знаешь?! — вспылил Тим.
Отец не ответил. Он опустил взгляд на свои руки, словно это было самое интересное зрелище на свете, словно испытывал терпение сына, и только потом отозвался:
— Ясно, пить тебе противопоказано. Ничего не помнишь?
Тим поджал губы, отвечая без слов. Алексей покачал головой, а потом вдруг по-доброму потрепал сына по голове и пробормотал:
— Такой же болван, как я.
Фраза прозвучала глупо и совершенно безобидно, но у Тима от неё сжалось сердце. От теплоты, которая в ней слышалась, от сожаления и в то же время неестественной гордости. И от этого тёплого родительского жеста — рука отца задержалась на волосах на пару секунд дольше и замерла на плече, легонько его сжимая.
— Почему? — так же тихо спросил Тим.
— Потому что мы похожи, — пальцы крепче стиснули плечо. — Во всём.
Он всегда хотел быть похожим на отца, но оказалось, иногда это может сыграть злую шутку. Например, когда вы одинаково западаете на девушек постарше. Или когда бываете настолько вспыльчивыми, что практически теряете их. Или не можете определиться в собственных чувствах… Оказалось, за оболочкой замечательного бизнесмена скрывается множество отчаянных отношений. И слишком резкий характер.
— Ты же мой сын, думаешь, я не замечал, как ты на неё смотришь? — горько спросил отец.
— Ты почти не бывал дома, — отозвался Тим.
— А когда бывал, видел горящий взгляд влюблённого мальчишки, — хмыкнул он и добавил, не позволяя сыну перебить: — Не спорь, сам таким был.
— С мамой?
— С мамой.
Они всё же разговорились: отец отвечал откровенно, а Тим заставил себя забыть обиды. Хотя бы на время. Чтобы узнать о родителях больше, те истории, которые ни мать, ни отец никогда не рассказывали: о знакомстве, о ссорах, о том, как они расходились. На два, мать их, года! Из-за глупости и вспыльчивости.
— И тогда ты решил нагадить мне? — усмехнулся Тим.
— Не нагадить, а слегка подтолкнуть. Шоковая терапия, — пожал плечами Алексей, но, заметив хмурый взгляд сына, пояснил: — Можешь считать меня плохим отцом, но бизнесмен из меня терпимый. Шоковая терапия. Самый лёгкий способ учиться на собственных ошибках. Когда окунаешься в них с головой, а потом пытаешься выплыть. — Очередной недовольный взгляд, очередное пояснение: — Вероцкий. Это был первый шаг. Правда, я рассчитывал, что ты разумней, и успеешь вовремя помириться со своей дамой, но ошибся… Риски иногда сложно рассчитать.
Тим долго смотрел на отца. Такого спокойного, уверенного в своей правоте и лишь самую малость сожалеющего. Из-за этой дурацкой ситуации со Стасом Лада сбежала, а отец словно этого и не замечает, словно доволен этим.
— Зачем? — наконец, выдавил Тим.
— Иногда ревность сметает на своём пути всё. Особенно все остальные чувства. Лучше понять это сразу и потерять то, чего у тебя ещё нет, чем уничтожить уже имеющееся, так ничего и не осознав.
Какие пафосные речи, какая глупая ситуация. Тиму захотелось рассмеяться, но он удержался. А когда отец печально улыбнулся, предложив подумать и поговорить потом, выкинул всё из головы. Ревность может всё уничтожить, лучше потерять сразу… Что за глупости?