В рамках дозволенного (СИ)

— Я… — начала было как-то отнекиваться, но наткнулась на суровый взор Алексея. — Приготовлю?
Получилось вопросительно. Как будто это именно хозяин решал, обязана нянька готовить их сыночку любое заказанное блюдо или нет, а я лишь интересовалась. Хотя, возможно, так оно и было.
— Приготовите, Лада, приготовите, — вместо отца отозвался Тим, усмехаясь и подталкивая меня к рабочему столу.
И ведь… действительно принялась готовить. Лишь вздохнула глубоко, стараясь успокоиться и не придушить мальчишку на глазах у родителей, да достала из-под раковины ведро с картошкой. Привет, дорогуша, будь поласковей! Я чищу тебя исключительно по праздникам, предпочитая в своей одинокой жизни питаться чем-либо более лёгким в приготовлении, так что, пожалуйста, пусть завтра — а может, уже сегодня вечером — на руках не появится диких мозолей. Единственное желание, а!
Но разве ж оно было исполнимо? Когда я наконец-то ставила в духовку лист с "картошечкой по-французски", на которую угробила почти час, непривычные к такой работе руки неприятно ныли. Зато можно было гордиться собой: смогла же пересилить желание бросить всё да заказать картошку фри и практически приготовила обед. А пахнет-то как…
Картошечка запекалась, майонез и сыр постепенно темнели, образуя золотистую корочку, а по кухне разносился чудеснейший аромат. В очередной раз сглотнув слюну, поняла, что тоже ничего ещё не ела сегодня. Чёрт, ради таких моментов, наверное, стоит иногда заставлять себя что-либо готовить!
— Прошу к столу, обед подан! — вот не удержалась же от ехидства.
— Хм, а где же "сэр", Лада? Прислуга обязана так обращаться к хозяину, — видимо, Тим тоже… не удержался.
Я запнулась, едва не перевернув чашку с порцией картошки. Уел, мелкий гад, опять.
— Прости, Тимофей, но твоё мнение немного устарело. Приятного аппетита, — кивнула вежливо, ставя тарелку перед развалившимся на диванчике парнем.
Сама же отвернулась, чтобы взять и себе порцию да примоститься где-нибудь на другом конце стола, подальше от подопечного. Когда вновь кинула взгляд на Тима, тот придирчиво рассматривал содержимое чашки — не хвалюсь, но получилось очень и очень аппетитно, — ковыряя картошку вилкой. Наколов на неё пару ломтиков и кусочек мяса, парень поднял их к глазам, потом понюхал и брезгливо скривил губы.
— Спасибо, что-то перехотелось, — бросил подопечный, поморщившись, и отодвинул тарелку. — Ешьте сами.
У меня аж слова в горле застряли, вилка выпала из рук, неприятно зазвенев от соприкосновения с полом. Так и сидела с открытым ртом, наблюдая, как Тим легко поднялся из-за стола и выудил из одного из шкафов коробку с хлопьями. Голос у меня прорезался, когда парень уже насыпал хлопья в большую миску и заливал выуженным из холодильника йогуртом:
— Я готовила специально для тебя, — едва скрывая звенящие нотки злости в голосе.
— Да, великолепным поваром вам не быть. Пахнет отвратно, — бросил подопечный скрываясь в коридоре вместе с чашкой хлопьев.
Я глухо рыкнула, срываясь было вслед за ним, но вовремя удержала себя, бухаясь обратно на стул. Вместо пацана под удар попал ни в чём не повинный стол, по которому со всей силы шибанула кулаком, едва не разбивая в хлам ребро ладони. Ррр!
Господи, помоги успокоиться, помоги избавиться от накопившейся злости и не сорваться на Тимофее. Он просто мальчишка, которого не желают принимать всерьёз, у него возраст такой… Мне нужно всего лишь успокоиться.
Однако оказалось, что не сорваться — дело безумно сложное. Особенно с таким человеком, как Тим.
  
— 20-
 
— Тимофей, собирайся, мы едем в город.
На экране телефона ехидно подмигивают цифры — три часа дня. До закрытия сервисного центра осталось всего ничего, а я стою перед закрытой дверью Тима и… ну, собственно, ожидаю хоть какого-то ответа, ибо пока из комнаты донёсся лишь короткий смешок.
Вздохнув, поправила светлое платье-футляр, которое надела специально для "выхода в свет", заменив им длинный домашний сарафан, а потом снова постучала. Ни-ка-ко-го ответа!
 
— Хорошо, значит, запру тебя в доме, включив сигнализацию, — поджала губы, отворачиваясь. — Я — в город.
Пара секунд и из-за двери раздаётся самоуверенное, но недовольное:
— Куда это вы собрались, Лада? Родителей нет, вы должны заботиться обо мне.
— Мне необходимо уехать, — бросила коротко.
Накопленная ярость, так и не нашедшая выхода, волной поднималась по телу. Она теперь мгновенно давала о себе знать, полностью убивая в душе спокойствие, потому, чтобы не наделать глупостей, я старалась свести раздражающие разговоры до минимума. Да, вот сейчас быстро возьму ключи и пакет с электронной книгой да умчусь в сервисный центр. Там обязательно получу ответ, что ридер реально отремонтировать за вменяемую цену и…
Но разве ж Тим позволит спокойно провести день? Казалось, он специально нарывается!
Дверь стукнула о стену, резко распахиваясь и являя подопечного "во всей красе": встрёпанного и хмурого, в одних только джинсах и с книгой в руках. Реакции его можно было только позавидовать — мгновенно схватил меня за локоть, удерживая на месте.
— Вы никуда не поедете! — на повышенных тонах. — Увольняйтесь — и тогда прошу, а коли работаете — сидите со мной. Ухаживайте, подносите еду и воду, хоть сопли вытирайте… чем там должна ещё нянька заниматься? — парень фыркнул недовольно. — В общем, окутывайте ребёночка любовью и заботой. Пока сами не возжелаете сбежать. Окончательно.
Терпи, Лада, терпи! Это необходимо.
Улыбка на собственных губах казалась похожей на кривой порез, тёмные круги, залёгшие под глазами, как маска маньяка. Я видела отражение своего лица в зеркале в конце коридора, от исказившей его гримасы становилось даже страшно, по спине пробегал неприятный холодок… но именно этот образ удерживал от срыва.
В зеркале была видна и напряжённая спина Тима, мышцы, перекатывающиеся под кожей от каждого едва уловимого движения. Мальчишка недостоин моей злости, ведь он — никто. Эмоции испытывают лишь к тем, кто действительно волнует, занимает какое-то место в жизни. А он… просто мелкий глупец, пытающийся меня довести. Странный паренёк, выпустивший сейчас свои иголки, словно защищающийся ёж. Всего лишь обеспокоенный сложившейся ситуацией и желающий найти какой-либо выход, правда, весьма специфический.
Так что терпи, Ладушка, ты же умница!
— Ты задерживаешь меня, Тимофей, — "порез" на лице стал чуть шире, преображаясь практически в усмешку, которая задумывалась уверенной улыбкой. — Мне всё равно: с тобой, без тебя… Просто запру в доме, попробуешь сбежать — разбираться будешь с приехавшей на шум полицией.
— Вы не посмеете, — почти прошипел.
Ладонь его крепче сомкнулась на моём локте. Наверное, вечером уже появятся следы, синяки от пальцев… Конечно, мне же мало разодранных коленей, которые только что упорно замазывала тоналкой, чтобы не стыдно было перед людьми! И перемотанного эластичными бинтами запястья мне мало, ага, даже несмотря на то, что оно убийственно болело, пока я пыталась сегодня готовить. А этот мерзавец даже жрать не стал!
— Тимофей… — предупреждающе.
Да отпусти же ты меня. Ну, скорей! Глупый ты мальчишка.
— Нет! — резко дёрнул меня, заставляя пойти в комнату. — Я сказал, вы сами сбежите отсюда, потому что не сможете ничего сделать. Приказы здесь отдаю я и…
Дальше я не слышала слов — ярость достигла максимума, волна накрыла меня с головой. В ушах зазвенело, во рту пересохло, и губы словно бы слиплись, кончики пальцев покалывало — это неприятное ощущение расползалось всё дальше и дальше по телу… Я резко вырвала локоть их хватки парня. Не знаю, как получилось, ведь держал он крепко: то ли просто Тим не ожидал такого, то ли в состоянии аффекта у меня был дикий прилив сил.
В глазах помутнело, а потом, наоборот, всё обрело удивительную резкость. Будто бы животное зрение. Хищное, злое, яростное, направленное на одно — уничтожение.