Наследие проклятой королевы (СИ)
Шедшая рядом Лукреция закатила глаза и грохнулась в обморок.
— Твою мать! — выругался я, плюхнулся на колени рядом с волшебницей и принялся шлёпать ту по щекам. — Очнись! Да очнись же! Я тебя на спине не утащу!
Магесса и не думал приходить в себя, я ударил кулаком землю.
— Блин! Урсула, понеси Лукрецию!
— Юн спадин, а может, червяк и её тоже потащит. Чай не надорвётся. Пупа у него и так нету.
Я покачал головой.
— Никто не знает, что там дальше. А тратить желания попусту не хочу. А то ведь у джиннов три желания — это пробная версия. Хочешь больше чудес, оформляй платную подписку.
Судя по перекошенному лицу мечницы с поселившимся на нём глуповато-испуганным выражением, она мой бред не поняла ни капельки. Впрочем, монолог и не был рассчитан на местных, он для землян.
Пришлось помочь водрузить не очень-то и лёгкую волшебницу Урсуле на хребет. Сам же взял двуручник и чуть не споткнулся о Чужика и Фарша. Оба ручных духа жались ко мне, а Чужик так и вовсе вцепился передними лапами в штанину, как маленькая обезьянка, и, оскалив пасть, шипел на змеящийся рой многоножек.
А в следующий момент рой взметнулся, создавая сплошную завесу, крылатых тварей, похожих на слепней. Таких бить бесполезно, можно только жечь скопом. И когда они только успели крылья отрастить?
Я шагнул вперёд.
— Ну и чем вы можете напугать человека из другого мира?! Вы даже нашей жизни не знаете!
Рой взвился вверх, заслоняя пробивающуюся через туман Небесную Пару. Да и само белое марево истончалось не по часам, а по минутам. Зато подумалось, что это самые отчаянные духи, не побоявшиеся идущей за мной акварели. Но кто знает, какие отношения между потусторонними, и что у них за табель о рангах.
В сопровождении роя прошли два километра. Насекомые изрядно мешали двигаться через бурелом. Под ногами скользила отслаивающаяся, покрытая мерзкими грибами и плесенью кора трухлявых деревьев. В одном месте чуть не угодил в яму.
А когда вышли на относительно чистую и сухую поляну, словно в насмешку над ожидаемым кошмаров, из остатков тумана начали медленно выковыливать совсем нестрашные создания, больше похожие на гоблинов-сифилитиков. Даже высохшие потеряйца не были не столь отвратительны. Но кроме брезгливости, они ничего не вызывали.
Урсула стала беспрестанно молиться, чередуя с обращения к небожителям с бранью. Когда твари начали тянуться к нам, разваливаясь на ходу да истекая вонючим гноем, мечница спряталась за меня и принялась бормотать трясущимися губами.
— Прокажённые. Это прокажённые.
— Да успокойся, — проронил я. — У нас всё это легко лечат.
Но наёмница не унималась и бормотала.
Я глянул на старающуюся быть совершенно непричастной Акварель. Та отстала и держалась метрах в двадцати позади. Зато водный червь не выпускал Катарину.
При виде студенистого монстра я послал храмовнице воздушный поцелуй.
— Вернёмся, холодец тебе сварю. Такого блюда у вас точно нет. Надо только морозную магию подтянуть до должного уровня.
Катарина вдруг задёргалась в кольцах червя.
— Юрий! Юрий! — донёсся до меня сдавленный крик.
Хотел уже дёрнуться в её сторону, но в этот момент под ногами завизжал Чужик. Я быстро глянул на него, а потом обернулся. Из тумана на меня нёсся автомобиль. Точнее, из редеющей мглы в мою сторону набирал скорость вполне узнаваемый, обтекаемый контур легковушки, сверкающий ближним светом. Туман скрывал очертания, но ошибиться было сложно.
— Да ну на хрен! — закричал я и потянул в сторону Урсулу, пытающуюся отмахаться от гоблинов-сифилитиков. При этом мечница умудрялась держать длиннющий двуручник на вытянутой руке, придерживать второй бесчувственную Лукрецию, перекинутую через плечо наёмницы, как мешок с картошкой.
— Юн спадин, я домой хочу! — завизжала мечница, упираясь и сопротивляясь.
— Да блин! — ещё раз выругался я. Проще корову сдвинуть, чем тяжёлую тётю Урсулу.
Я краем глаза заметил, как автомобиль выскочил изо мглы. Сил прибавилось, и я сумел оттолкнуть мечницу в сторону. Машина почти бесшумно пронеслась мимо, обдав потоком воздуха и закидав мелким мусором.
А потом я увидел то, что принял за машину. Это был громадный, отливающий металлом жук, похожий на жужелицу. На его груди, там, где у обычной божьей коровки располагаются белые пятна, сверкали почти настоящие фары.
Жук не смог затормозить и на всём ходу врезался в кучку гнилых гоблинов, сбив их даже как спорткар — пластиковые дорожные конусы. А одного он схватил мощными челюстями и разрезал пополам словно ножницами.
Помнится, при знакомстве с духами-страхами, один такой ловко выхватил из моей памяти образ короткого замыкания и создал подобие белого сверкающего шершня. А этот не знал, что такое автомобиль, но вот общий контур ухватил верно. Пятёрку за телепатию можно запросто поставить, когда сердце перестанет колотиться, как безумное.
Я быстро вскинул согнутую в локте руку и хлопнул по бицепсу.
— А вот хрен вам! Я больше не испугаюсь!
Жужелица развернулась и кинулась мою сторону. А я, недолго думая, схватил ползущего за мной Фарша и швырнул в блестящего жука. Бесформенный дух прилип к морде гигантского насекомого, словно жвачка к лобовому стеклу. Жук заскрежетал, как горсть гвоздей, которой царапают хрусталь, и завертелся на месте, с треском ломая бронированными боками маленькие деревца и вырывая из лесной подстилки клочья мха и ворохи листьев длинными и сильными лапами.
Я сплюнул и пошёл дальше.
Мгла окончательно растаяла, открыв шикарный вид неземного леса. На сырой, похожий на вату мох упали первые лучи Небесной Пары. Тени двоились, словно подведённые тонкими-тонкими фломастерами: с одного края голубоватого оттенка, с другого красноватые. Извивающиеся, как лоза, неземные грибы лианами оплетали стволы хмурых зелёных великанов. Запах тугой, непривычный, но не сказать, что неприятный. Был бы здесь на обычной экскурсии, глядел бы на такую красоту с открытым ртом.
А мелкая нечисть, лишившись преимущества, принялась прятаться вместо тумана в кустах и за деревьями. Но сейчас волновали не они.
Одинокую тощую фигуру заметил издали. Кто бы это ни был, он не принялся, а ждал меня недлинным, больше похожим на дротик копьём в руках. Когда между нами осталось всего двадцать шагов, я достал пистолет и полушпагу. Жаль, глефу не захватил, но на мотоцикле с ней несподручно.
Жилистая воительница не была человеком. Обнажённый женский торс плавно переходил в змеиное туловище. Не знаю, есть ли в европейской мифологии на́ги, а если есть, то, как она называются, но создание было именно на́гой.
— Ни шагу дальше, человек, — зло прошипело существо, перехватило копьё и направило на меня.
Я встал и уставился на создание.
— Ты — хозяйка Чёрного Оврага?
— Хозяйка? — Существо ухмыльнулось. — Я поединщица. И ещё ни один человек не прошёл в наше убежище. Вам здесь не место.
Я внимательнее оглядел создание. Да, худощавый бледный человечий торс с грудью нулёвкой был прикреплён к толстому туловищу в больших бежевых и чёрных пятнах, как у сетчатого питона. Общая масса наги наверняка переваливала за два центнера. И сейчас змеиная часть складывалась в петлю. Для вооружённого древковым оружием создания ничего нет проще сделать длинный-длинный выпад и воткнуть в копье жертву. А значит, надо держать как минимум двойную дистанцию.
В этот момент в голове зазвучала система: «Обнаружен сигнал аварийного маяка».
Я уливался. Хоть какая-то хорошая новость. Но вот поединщица восприняла мою улыбку, как насмешку над ней. Она опустилась к земле и подняла палку с крючком на конце, а затем приподнялась и приложила пяту копья к этому крючку.
Резкий бросок, и дротик просвистел мимо меня.
Я быстро-быстро оглянулся. Метательное копьё попало точно в туловище речного червя, едва не задев Катарину. Червь дёрнулся и слегка попятился. А вокруг нас снова раздался противный ехидный смех множества голосов.
— Боишься, человек? Правильно боишься. Я насажу ваши головы на колья, — прошипела поединщица. — А с твоей самки медленно-медленно сниму кожу. Она будет долго-долго орать от мучительной боли. Но никто ей не поможет.