Варвар (СИ)

Вилия только выдохнула, чувствуя, как в ягодицы уперся твердый толстый тяж. Зажмурилась и перестала дышать.
− Я хочу, чтобы ты была моей… навсегда, − невольно признался Энрар.
Он уже успел не раз подумать о том, что Вилия была бы хорошей женой и матерью для его детей, но говорить об этом серьезно не намеревался, а собственных слов даже не заметил, чуть отстраняясь.
− Разведи ножки чуть шире, − попросил он, поглаживая ее бедра по внутренней стороне.
Вилия подчинилась, выдыхая. Его пальцы, покрытые мозолями, так осторожно скользили по нежной коже, поднимались выше, скользили по складочкам кожи в паху. Он подложил руку под ее живот, потом, почти царапая нежную кожу, убрал руку, заставляя Вилию вновь изогнуться. От этих странных, грубых, едва уловимых ласк жар всё же пробудился в животе, словно перекатился от его ладони к ее телу, а потом спустился ниже, превращаясь во влагу. Женщина не поняла, когда сбившееся от страха дыхание стало глубоким и прерывистым. Она уже не боялась, страх сменился туманным волнением.
− Пожалуйста, не надо, − прошептала она, смутно понимая, о чем просила.
Только эштарец ее не слышал. Он не врал, говоря, что не намерен церемониться. Разведя нежные губки, он толкнулся в нее, слишком узкую, едва влажную, и тут же замер. Вилия громко выдохнула, попыталась вцепиться в деревянную столешницу, отпрянула всем телом как только могла от неприятного тугого, но не глубокого проникновения. Если бы не стол, она наверняка бы отползла от него, а тут только уперлась бедрами в столешницу.
Энрар усмехнулся и тут же вышел из нее, чтобы через мгновение снова проникнуть одной лишь головкой и снова оставить ее в покое. Его короткие неглубокие толчки, становились всё приятнее. Ее тело податливо раскрывалось, наполнялось соком и принимало его. Вилии казалось, что в нее проникает не мужской орган, а горячий металл, от которого всё внутри воспламенялось. Почти задыхаясь, с глухим стоном она царапала стол всякий раз, когда он выходил из нее и возвращался, проникая чуть глубже.
− Скажи, что ты хочешь этого, − внезапно попросил Энрар, впиваясь пальцами в ее бедра и не выскальзывая, а едва ощутимо двигаясь, не проникая глубоко и не выходя полностью.
Он чувствовал, что она уже расслаблена и податлива, но ему хотелось, чтобы именно эта женщина, извиваясь, просила его о наслаждении так, как это делала Марда и многие другие.
− Пожалуйста, − прошептала Вилия, понимая, что у нее горит всё тело, даже уши, почти до боли.
В ней смешалось всё: и страх, и стыд, и волнение, и даже несмелое желание.
− Что пожалуйста? – спросил Энрар, осторожно проникая глубже.
− Да, − пискнула в ответ Вилия, не в силах разобраться в своих желаниях и ощущениях.
Эштарец зловеще улыбнулся и резко вошел в нее целиком, заполняя всю и снова прижимая всем своим телом к твердому столу. Вилия беззвучно простонала, запрокидывая голову, замерла и поняла, что просто плавится, растворяется, как ускользающая волна скатывается с берега в бурное море мучительно-сладких ощущений.
Руки мужчины скользнули по ее телу: с бедер по бокам на живот и выше к мягкой груди, чтобы сжать ее сквозь тонкую ткань. Уперевшись локтями в стол, он приподнял нежное женское тело над твердой столешницей, скользнул руками чуть выше, вцепился в плечи и стал резко двигаться, толкая ее себе навстречу. Быстро, жадно, нервно, так глубоко, что Вилия беспомощно, но сладко застонала, слыша, как со звучным эхом мужское тело билось о ее ягодицы.
Ее невнятные спутанные ответы, сдержанные стоны и жар ее тела лишали Энрара последних мыслей. Он просто хотел ее. Всё, больше ничего значения не имело. Ее жар пронизывал его, распалял еще больше. Желание становилось не просто острым, а распирающим, неутомимым. С каждым толчком он хотел двигаться еще быстрее, проникать еще глубже. Она стонала, тихо, робко, но сладко, выгибала шею, подставляя ее под поцелуи и укусы. Не в силах сдерживаться, Энрар с жадностью втягивал ее нежную кожу, оставляя россыпь мелких багровых следов, а потом целовал их. Прикосновение горячих губ к чувствительной коже вызывало в Вилии странные волны, которые бегали по позвоночнику и с шумом в ушах дурманили ее сознание, а каждый резкий толчок заставлял вздрагивать и чуть сжиматься от приятной волны внизу живота.
 
Только Энрару было мало всего этого, чтобы утихомирить проснувшуюся в нем бурю. Резко сжав женщину, приподнимая совсем, он почти разогнул ее, толкнулся один раз, развернулся, понимая, что без опоры слишком сложно. Сев на край стола, он подхватил сначала одну ногу женщины, затем другую, поднял их, разводя пошире, и снова начал двигаться, больше опуская ее, чем врываясь сам. Чтобы не упасть, Вилия поймала руками его бока, впилась пальчиками в косточки таза и невольно громко застонала, выгибаясь всем телом и тут же едва не зарыдала.
За приоткрытой дверью стоял Кэрол и наблюдал, как она извивается в руках эштарца. Теперь он мог видеть ее пах и член, проникающий в нее до самого основания. Женщине хотелось вскрикнуть, призвать к ответу наглеца, но лишь задыхалась. Она почти умирала от каждого толчка, старательно не издавая ни звука.
Энрар же смеялся. Он заметил юношу. Он с самого начала предполагал, что тот станет подсматривать, и теперь наслаждался моментом своей победы.
«Она моя, щенок», − говорил он с усмешкой, глядя на приоткрытую дверь, чуть замедляясь, чтобы можно было хорошенько рассмотреть ее ноги и ее распахнутую складочку, принимающую его целиком.
На его родине своей женщиной мужчины нередко обладали при других. Вилия была той женщиной, обладанием которой эштарец гордился, потому чужой завистливый взгляд возбуждал его еще сильнее, заставляя шипеть от наслаждения и кусать собственный язык вместо ее шеи.
Чтобы не умереть от стыда, женщина просто закрыла глаза, понимая, что внутри начинается мелкая судорога. Спазмы были не такими, как в ту ночь. Они мелкой рябью раскатывались внизу живота, напрягая все мышцы, заставляя поджимать пальцы и сводить ножки вместе.
Энрар позволил ей это сделать, перехватив ее за коленки одной рукой. То, как она сжималась внутри, как пульсировала и горела, мешало сдерживаться. С гневным рыком он снова оторвался от стола, чтобы выскользнуть из нее, развернуться и уложить ее на спину.
Ее глаза были влажными, губы распахнутыми, щеки залило румянцем. Грудь вздымалась от нервного дыхания, а сведенные вместе ножки она тут же сама развела, бездумно, инстинктивно раскрываясь перед ним.
Взглянув на такое сокровище, Энрар неспешно выдохнул, подавляя желание вернуть член в мокрое лоно и излиться в нее с мольбой о крепком потомстве именно от этой женщины. Стиснув зубы, он развел ягодицы, коснулся пальцем ануса и тут же просто взвыл, переходя на страшную ругань. Он совсем забыл, что она совершенно не готова и не могла позаботиться о себе то ли по незнанию, то ли по неопытности. Это значения не имело, просто тратить время на ее подготовку теперь он уже не мог, сдерживаться тоже не мог, точно так же, как не мог и дать ей то, что могло зародить в ней жизнь.
− Глупая женщина, − прорычал он ей в лицо и снова резко вошел в чуть утихшее, всё еще распахнутое лоно, истекавшее соком, толкнулся с остервенением несколько раз и вышел, стягивая ее со стола.
Плохо понимая, что происходит, Вилия ахнула, выдохнула, чувствуя, как внутри снова расплывалось приятное горячее тепло, как послевкусие хорошего вина. Не в силах контролировать свое тело, она просто упала на колени перед мужчиной.
Ее лица и приоткрытых губ было достаточно, чтобы от одного этого горячего вида, коротко коснувшись головкой члена нежных губ, излиться ей на лицо.
 
Глаза Вилии шокировано распахнулись. Она почти с ужасом уставилась на толстый влажный пульсирующий член, дрожащей рукой коснулась жидкости на своих губах, и не могла понять, почему ее не тошнит, не выворачивает и не тянет рухнуть в обморок.
− Как же многому тебя еще надо учить, − проворчал Энрар, натягивая штаны, − но ты хорошая женщина, лучшая, если действительно останешься верной.