Черные начала. Том 3 (СИ)

А на навершии болталась красная кисточка, причём она, в отличие от других предметов из ткани в этой комнате, не потеряла своего цвета, будто время её не коснулось.
Я несколько раз взмахнул мечом, привыкая к его весу и тяжести. Реально, королевский клинок. Вот, бывает, ты берёшь вещь, пробуешь её, и тебе кажется, что она очень хорошая. А потом ты пробуешь действительно качественное оружие, и приходит понимание, что всё, что было до этого — фигня, а именно это…
Вот и с мечом так же. Не то чтобы те были фигнёй, нет, но этот в разы… не знаю даже… лучше ложится в руку, если так можно выразиться.
— Ты хочешь его забрать? — хмуро спросил Зуар.
— И я его заберу.
— Ты не…
— Зуар, давай кое-что раскидаем между нами, — решил я прояснить ситуацию. — Ты со своей раной никуда далеко не уйдёшь, и вполне возможно, что мне придётся тебя тащить и рисковать жизнью. Поэтому подумай хорошенько, прежде чем что-то будешь мне доказывать. К тому же, этот меч послужит нам ещё, и я уверен, что Снежная Королева, которая защищала свой народ, хотела бы, чтобы её клинок продолжал это делать, а не пылился рядом с её трупом.
Зуар понял. Особенно ту часть, где ему потребуется в случае чего моя помощь.
А я тем временем осторожно выглянул на балкон, не рискуя выходить, чтобы тот от старости не обвалился.
Отсюда открывался великолепный вид на пещеру, через которую мы прошли. Правда, теперь она была слегка порушена, но, насколько я видел, великаны, да и каменные солдаты, что уцелели, заняли свои места. Остались лежать лишь их павшие братья.
Не, уже надоело смотреть на пещеру, хреновый видок, если честно…
— Ладно, уходим, остался ещё один проход, который надо проверить.
— А если не он? — сухо спросил Зуар.
— Ну а если не он…
Я смолк.
Замер, глядя на енота, который неожиданно стал пушистым от страха, подняв хвост и ушки.
А потом я услышал и сам.
Хихиканье раздаётся…
Хихиканье, от которого стыло в жилах, и только сейчас я понял, что оно отличалось от того, что издавали те человекоподобные существа.
Оно не принадлежало человеку или чему-либо живому.
И это что-то доносилось снизу.
— О-оно здесь… — просипел побледневший Зуар.
— И мы здесь… — пробормотал я.
А потом до меня дошёл смысл моих же собственных слов.
Вот чёрт…
— Быстрее, уходим! Пушистый, в путь!
Я выскочил из комнаты и обернулся на скрип — Зуар закрыл за нами двери в покои.
— Ты чё, гонишь?!
— Нельзя осквернять её усыпальницу.
— Да нас сейчас самих осквернят!
Я подбежал к Зуару и забросил на плечи, выдавив из него стон.
— Пушистый, ходу!
Пушистый уже лужу напрудил со страху. И, возможно, он чувствовал куда больше, чем я, как и понимал.
Мы бросились по коридору, слыша, как становится всё громче и громче хихиканье. Голодное хихиканье. То самое, что я слышал тогда на улице под аккомпанемент человеческого безумного смеха.
И это что-то шло за нами…
— Быстрее! Нам надо успеть до перекрёстка!
Нам надо успеть до того, как оно перекроет нам путь.
— Мы покойники… — просипел Зуар. — Я не хочу так умирать…
— Не поверишь, но я тоже!
Я бежал как на втором дыхании, как на батарейках «Энерджайзер», как с пенной вечеринки трапов. Я бежал так, будто и не сражался до этого. Нам надо было успеть до того, как это доберётся до перекрёстка. И если последний проход не ведёт к выходу…
Я даже думать об этом не хотел.
Наш топот разносился по коридору. Енот бежал стремительной стрелой, скуля прямо на ходу. Скоро и я скулить начну, учитывая, что хихиканье становится всё ближе, а воздух всё тяжелеет и тяжелеет, тьма становится непроглядной даже для фонаря.
— ОНО ПЕРЕД НАМИ!!! ОНО ПЕРЕД НАМИ!!!!! — неожиданно истошно заорал Зуар, оглушив меня на одно ухо.
Я не знаю, как он и что рассмотрел, но енот завизжал так, что я поступил так же, как и он у двери. Потому что…
Потому как это что-то…
Оно уже было здесь.
Я чувствовал холод, который сводил мышцы, слышал эти истерические смешки, которые были теперь похожи на голодные чавканья, и стрёкот, который разрывал чью-то плоть.
 
Я не хочу знать, что это, и не хочу оглядываться, мне надо…
Енот захрипел…
Он прибавил скорости и…
И мы выскочили прямо на пересечение четырёх коридоров.
Нам надо было прямо.
Енот, словно бешенный, хрипя, визжа, мочась и гадя тут же на бегу, промчался прямо, совсем позабыв обо всём.
Я следом и… и… 
Фонарь… он выхватил… что-то слева от нас…
Но я смотрел упрямо прямо, чтобы не видеть то, что свет фонаря выкроил из тьмы. То, что живёт во тьме и должно там оставаться.
— НЕ СМОТРИ!!!!!! НЕ СМОТРИ НА ЭТО!!!
Потому что оно сожрёт нас.
Я почувствовал, как сердце дрогнуло, всё моё сознание дрогнуло, когда что-то оказалось совсем рядом, меньше полуметра от меня… Поверни голову, и увидишь это… поймёшь, что обитает в самой непроглядной тьме глубин земли. Это что-то… кошмар, охвативший саму реальность, что возится во тьме, словно куча червей на гниющей плоти.
И оно потянулось к нам…
Сантиметры…
Коснулось одежды…
Я почувствовал, как одежда едва дёрнулась, будто её потянули назад, и завизжал… Нас поймали, нас потащат обратно обоих…
И я проскочил перекрёсток следом за енотом, нырнув в коридор, уже не чувствуя ни ног, ни тела, ни собственного «Я».
Только ужас.
Который идёт за нами по пятам.
Я едва удерживал равновесие, когда меня начало кренить вперёд. А это что-то, оно шло за нами, оно хочет нас. Обернись назад, и я увижу это, утолю своё любопытство…
Но я не хочу.
Я бегу, потому что…
Потому что я могу почувствовать её дыхание, настолько оно близко.
Это были перегонки с чем-то гораздо хуже, чем смерть, и сейчас мы шли ноздря в ноздрю.
  
Глава 75
 
Я не был готов сдохнуть.
Я не был готов столкнуться с кошмаром, который ломает реальность и искажает людей настолько, что они сами становятся чужды этому миру.
И я бежал от того, что было за нашими спинами, настолько быстро, насколько мог, в свете мерцающего фонаря выхватывая взглядом коридор.
Раздался визг енота. Он так истошно кричал, что мне стало совсем не по себе. Я не соображал и не пытался соображать, отдав себя на откуп самым простым мыслям — спасаться.
Причиной, по которой енот сходил с ума, была большая двустворчатая деревянная дверь, закрытая на засов, которая перекрывала выход. Едва завидев её, я тут же выхватил меч и рубанул. Клинок без видимых проблем перерубил засов, и я дёрнул дверь, выпуская как пушистого, так и самого себя.
Мы вышли на винтовую лестницу, что уходила вверх и должна была стать нашим спасением.
— Дверь! — прохрипел Зуар, выдавливая из перехваченного ужасом горла слова, и я захлопнул за собой створку.
Зачем? Ну просто может она заговорённая и задержит это?
А ВОТ НИХРЕНА!!!
Мы только время зря потратили!
Я почувствовал дыхание ужаса прямо в свою спину, и Зуар заорал так, будто из него вытаскивали душу. Это был не крик человека — это было что-то более глубокое, что скрывается внутри каждого, что можно назвать душой…
Его словно разрывало…
Я знал, что это мой последний забег на сегодня при том или ином раскладе, поэтому сделал над собой усилие и, перепрыгивая уже не две, а целых четыре ступени, рванул наверх.
— Зу-Зу, ко мне! — рявкнул я, догнав енота, который мчался по крутым ступеням, но уже куда медленнее.
Бедняга просто был не в силах быстро преодолеть такое препятствие. Он прыгнул на меня, вцепившись в одежду когтями, с такими круглыми слезящимися от ужаса глазами, что мог растрогать даже конченного отморозка.
Не ссы, пушистый, я нас вытащу!
И уже с ним я буквально полетел наверх, чувствуя, как растягиваются сухожилия, надрываются от нагрузок мышцы и уходит вся Ци.
Я смогу, я должен смочь, ради дебила на плечах, ради енотика… давай, сука, выдавливай из себя всё, ну же…