Суженая для Темного. Попаданка из пророчества (СИ)
Стукнуть его, что ли, за неуёмное паникёрство?
— Откуда мне знать? Я впервые вселился в это безмозглое животное, и другие никогда не вселялись. Но тебе нужно быть готовой ко всему!
И он наставительно вытянул вверх пухлый пальчик с коготком.
— Интересно, и как ты думал пробираться среди людей, если так боишься быть видимым? И почему боишься? Во дворце напугали? В деревне у мачехи тебя не особенно волновало, что скажут люди.
Кахтул грустно хмыкнул.
— Так ведь то деревня, а то — Ба-ле-гус! Город! И мы бы сначала шли осторожненько до первого человечьего жилья, ты бы там устроилась на ночёвку, а я бы ночью в окошко влез.
Ага, представляю, как он будет подтягиваться на подоконнике. Эпическая картина — жирненький кахтул и его первое достижение в лёгкой атлетике. Спешите видеть!
— А утром ты купила бы мешок и дальше везла бы меня в мешке на телеге. До Балегуса ужас-с, как далеко добираться!
В это самое мгновение я вдруг осознала с полной, кристально чистой ясностью, что скоро останусь совсем одна. А ведь я действительно даже не знаю, в какую сторону выбираться к людям…
— Нужно рыть норку для спячки, Рисочка, — отвлёк от невесёлых мыслей Сягур и, видимо, чтобы не терять времени даром, начал, как ошпаренный носиться от одного дерева к другому.
— Нет… Не то… Опять не то… Нет… Нет…
Он сперва тыкался носом в каждый ствол, а затем остервенело копал лапами возле корней, пофыркивая от натуги. Местные пичуги удивлённо наблюдали за метаниями Сягура, переглядываясь и тревожно курлыкая. Забраковав своим нехитрым способом несколько лиственных и хвойных гигантов, кахтул, наконец, остановился.
— Вот! Нашёл! — объявил торжественно, показывая на невзрачное хлипкое деревце, — Моя норка для спячки будет здесь. А ты, Рисочка, как доберёшься до Балегуса, устроишься, так найди у контрабандистов камень перемещения. Раньше Балегуса даже не думай искать камни — теперь ясно, почему их так мало. Потому что пространственная магия исчезла. Что было — осталось, а нового сделать не могут. Купишь камень, настроишь его через это, — Сягур выдернул клок шерсти из хвоста, — и он перенесёт тебя ко мне. Дерево запомнила? — спросил он строго.
Как можно запомнить дерево, которое как две капли воды похоже на все остальные деревья? Навскидку, вокруг нас покачивались на ветру штук двадцать точно таких же тоненьких малышей.
Кахтул, очевидно, понял моё замешательство.
— Охохонюшки… Вот, посмотри, знак оставлю, — он приложил к стволу лапу, и ствол тут же засиял тусклым светом, — другие не увидят, только ты. Поняла?
— Поняла, — тупо ответила я, борясь с собой, чтобы не отпустить на свободу стоявшие в горле слёзы.
— Э, ты чего? — Насторожился Сягур, — Ты это брось.
Он подошёл и обнял меня за ноги, а я присела, уткнулась лицом в мягкую шёрстку, пахнущую тёплым молоком, и всё же не сдержалась — заплакала.
— Ничего, ничего, — дух погладил меня по спине, как добрая нянечка, — не реви, у тебя всё получится. Только верь в себя! Иди. Тебе нужно поспешить.
Всхлипнув напоследок ещё разок, я встала.
— Куда идти-то?
— А иди туда, куда ноги ведут. Дай им волю. Попроси своё тело помочь — оно тоже умное, чай, выведет. Так и говори: «Я иду по лесу, и мои ноги ведут меня к ближайшему человеческому жилью». Поняла? Первая часть предложения — то, что есть на самом деле: «Я иду по лесу». Вторая часть — то, что тебе нужно создать. Это вроде словесной магии, но попроще. Простые люди ею пользуются, даже им помогает. Сосредоточься, и всё получится. Давай-ка, иди.
Последнюю фразу Сягур произнёс тоном строгого учителя, и мне ничего не оставалось, как последовать его приказу. Я забросала землёй догоревший костёр, взяла свою сумку, улыбнулась духу-помощнику, и под неотрывным взглядом чёрных глаз-бусинок отправилась вглубь лесной чащи.
Одна.
Глава 9
Первые полчаса я шла, отрешённо размышляя о том, что осталась одна, и на чью-то помощь можно больше не рассчитывать.
Потом хорошенько проревелась. Так рыдала, что вся окрестная живность дала дёру. Даже птицы смолкли и притихли деревья — тишина стояла гробовая. Ну или просто я перестала слышать всё на свете, кроме собственных рыданий и страдальческих завываний.
А потом я разозлилась.
На себя.
Это же надо было так недальновидно прогнать мага!
Шёл себе и шёл, помогал, между прочим, дорогу показывал, кормил-поил. Какого чёрта пристала с глупыми вопросами? Ведь сразу было ясно — не скажет ничего, хоть тресни!
Ну и дура… Ох и ду-ура!
Стадия самобичевания затянулась надолго. Я даже забыла, что нужно помогать своим ногам искать путь к людям. Шла, не разбирая дороги: протискивалась между деревьями и кустами, сдёргивала с лица липкую паутину, вытаскивала из-за пазухи шустрых пауков, прихлопывала кусачих слепней и усердно награждала себя прозвищами одно другого краше.
А потом остановилась, как вкопанная.
Стоп! За что это я так с собой?
Ну оступилась, ошиблась, с кем не бывает? Разве оголтелое самолупцевание как-то исправит ситуацию? Станет легче? Да оскорблять себя — это всё равно что колотить палкой по голове!
Ну нет уж! Пусть даже весь мир ополчится против меня, но хоть я-то, я сама должна стоять ЗА себя! Поддерживать в трудную минуту, а не мучить! Тем более здесь, в другом мире, где вообще непонятно, что творится и чего ждать от окружающих.
Стоило мне принять это мудрое решение, как и птички запели, и деревья, которые, кажется, подслушивали мой внутренний монолог, облегчённо вздохнули, зашелестев могучими кронами, и под ногами проскочил какой-то лесной зверёк — мелкий и пушистенький, вроде нашей белки. Я тоже вдохнула, наконец, полной грудью, понимая, что сбросила с плеч тяжёлый, неподъёмный груз вины и самоедства.
Улыбнувшись маленькой победе, сконцентрировалась и начала проговаривать волшебную фразу, которой научил Сягур. Но слова тотчас запутались, в голове вихрем пронёсся дивный колокольный перезвон и наступила неестественная пустота… Все дальнейшие эксперименты завершились, не успев начаться. Без толку промучившись несколько часов, я вышла к небольшой речушке, и только тогда поняла, что умираю от жажды.
Прозрачная, как стекло, вода, оказалась очень вкусной — я вдоволь напилась и набрала запас в походную фляжку. Ещё страшно хотелось есть — по дороге удалось найти немного ягод, которые показывал Хэч, а вот орешник не встретился. Не встретились и безвкусные чёрные грибы, которые росли на стволах старых деревьев, и которые можно было есть без опаски и приготовления на огне.
В воде плескалась рыба, но как её поймать? Я и пробовать не стала. Лучше искать то, что знакомо, чем тратить время на то, чего никогда не умела. Походник из меня никакой, и сейчас отсутствие простейших навыков ощущалось весьма остро.
И всё же я решила какое-то время идти вдоль речки — рядом с водой спокойнее. Пей — не хочу.
Петляя вслед за узким руслом и слушая умиротворяющее журчание воды, я перестала помышлять о том, чтобы куда-то там направлять свои ноги — идут себе и идут. Расслабилась и успокоилась настолько, что, когда перед глазами возник невысокий частокол, не сразу поняла, откуда он взялся в глухом лесу.
А когда поняла, то сначала обрадовалась, а потом насторожилась. Непроходимая чаща — и единственный дом. Странненько…
Скрип неприметной калитки заставил вздрогнуть, а появившийся на её пороге субъект внутренне ахнуть. Ну-у… Если не вдаваться в подробности — это был потрясающе красивый мужчина. Я бы даже сказала — неприлично красивый. Более того, от него веяло чем-то удивительно-притягательным, лишающим воли. Чем-то, что заставляло сердце биться чаще и фантазировать о совершенно неприличных вещах.
— Рад встрече, прелестная незнакомка.
М-м-м… Бархатный голос — точь-в-точь, как описывают в дамских романах, — сулил невероятные блаженства…