Девичник. Объект желаний
Варька советует каждый день начинать с улыбки. Даже если нет для нее ни единого повода, нужно растянуть губы и продержаться в этой искусственной гримасе радости минут десять. Что-то вроде утренней гимнастики для лица, распространяющей свое воздействие на все тело. Положительные эмоции, которые обязаны посетить тебя, должны задать настроение на весь день. Не знаю, у меня с этим упражнением дела обстоят не очень. Если уж у меня плохое настроение, то любая неискренняя улыбка вызывает дополнительные отрицательные эмоции. Но я упрямо следую советам Правдиной. Она ведь не хочет ничего плохого для своей лучшей подруги? Поэтому, окончательно проснувшись, субботнее утро я начала с улыбки. Помог бы кто — придержал за уголки рта, чтоб не дрожали от напряжения. После иезуитской гимнастики я поплелась на кухню, где меня ждал давно остывший кофе. Кофеварка сработала еще два часа назад. Пришлось довольствоваться остывшим напитком, потерявшим всю свою прелесть и частично — аромат. Моя утренняя лень не позволила включить конфорку, перелить кофе в джезву, подогреть. Это было слишком сложно для такого пасмурного утра. К тому же я берегла силы для вечерней встречи. Кто знает, сколько энергии придется мне затратить в этот раз? Молодой, горячий Максимка способен на большее, нежели поспешную возню в машине (правда, завершившуюся для меня оргазмом). Я была уверена, что сегодняшняя встреча окончится у меня дома. Я приглашу кавалера к себе. Он примет предложение, а здесь уж нам никто не помешает насладиться друг другом по-настоящему, не спеша, со вкусом.
До пяти вечера я успела немногое: поговорила с мамой, пыталась связаться с Правдиной, чтобы передать ей привет от Васи, — безуспешно. Наше всевидящее око отсутствовало. Пришлось отложить звонок на вечер — не забыть бы. После я приняла ароматную ванну, привела в порядок ногти, волосы. Выжала себе свежего апельсинового сока и с наслаждением пила, вдыхая любимый аромат цитрусовых. Ближе к вечеру я долго перебирала вещи в гардеробе, наметив несколько, с которыми хотелось расстаться. Одним словом, за этим ничегонеделанием я всячески пыталась отвлечься от вчерашнего разочарования и подготовиться к сегодняшнему свиданию. Я надеялась, что оно принесет мне только положительные эмоции.
Мелкие неприятности начались уже на выходе из подъезда. Неожиданно я подвернула ногу и тонкая шпилька на моих шикарных, новых итальянских сапогах попала в прорезь для стока воды. И как меня угораздило — понять не могу. К тому времени, как я вытащила каблук из железных объятий, он был безнадежно испорчен: кожа содрана до основания, а на змейке что-то покосилось, вследствие чего она вдруг разошлась. Чертыхаясь, я вернулась домой. Сняв сапоги, я шумно выдохнула. Однако! За несколько секунд шестьсот баксов превратились в никому не нужный хлам. Конечно, я отнесу их в ремонт, но они были нужны мне сегодня.
— Тебе, Лада, придется открыть еще не два, а десять филиалов, — бурчала я, подбирая новую пару обуви. Так все продумать, и такое невезенье!
Однако лаковые сапоги василькового цвета, сочетавшиеся с моей кожаной курткой, отороченной крашеным песцом и с немаловажным дополнением — сумочкой из крокодиловой кожи, вскоре показались мне более достойным выбором. Максимка будет сражен. А для чего я все это делаю, как не для того, чтобы произвести сногсшибательное впечатление?
Я смогла уговорить себя не огорчаться. Испорченные сапоги — какая мелочь. Она не стоит моих нервов. Не это сегодня главное. Впереди меня ожидал горячий секс с красивым темнокожим атлетом. Сердце трепетало, и я чувствовала, как моя плоть напрягается в предвкушении незабываемых удовольствий. Я не хотела ничего представлять, будучи уверенной, что экзотическая внешность моего нового знакомого — гарантия не менее экзотического секса. Мне от Максима был нужен эмоциональный шторм. Я ждала, что на меня обрушатся мощные волны наслаждения, которые заставят содрогаться мое тело. Только так я смогу избавиться от вчерашней неудовлетворенности. Только так я смогу отомстить своей похоти: показав ей настоящий секс с настоящим мужчиной. И никаких брюнеток!
В последний раз бросив на себя придирчивый взгляд в зеркало, осматривая себя и так и эдак, в конце концов я осталась довольна. Следуя давно заведенному ритуалу, я улыбнулась своему отражению и, взглянув на часы, поспешила. В последний момент я отказалась от своей машины. Будь я за рулем, я не смогу выпить и глотка моего любимого шампанского. Я была уверена, что и моему кавалеру не понравится, если я снова окажусь в роли водителя. Наверняка он с большим удовольствием поймает такси, и после романтического вечера в кафе мы поедем ко мне. Мы сядем на заднее сиденье и всю дорогу будем целоваться. Мне будут говорить страстные слова, которые обычно мгновенно отражаются на размерах моего органа наслаждения. О, мои уши — это самый главный, самый безотказный, самый безошибочный путь в меня, в мою плоть. Любить ушами, как я, дано не многим женщинам. Мне не приходится притворяться, потому что каждое услышанное словечко пульсирует там, где находятся мой бугорок сладострастия. Стоило мне представить, какие слова я услышу, как я почувствовала привычные теплые волны, нахлынувшие от низа живота, скользнувшие по внутренней поверхности бедер. Они словно дразнили меня, подготавливали к главному, распаляли воображение.
Вдоволь отдавшись фантазиям о предстоящем свидании, я подгоняла время. За окном автомобиля, мчавшего меня навстречу новым ощущениям, мелькали привычные картины: яркие витрины недавно открытых бутиков, шикарные машины, припаркованные у бордюров, бесконечные пункты обмена валют, неулыбчивые пешеходы. Мне было жаль, что большинство лиц выражало некую апатичность. Только молодые парочки, попадающиеся в этом безликом потоке, казались ярким пятном на фоне всеобщей серости. Обнявшись, они шли, не стесняясь целоваться и открыто выражать свои чувства. Мне нравится наблюдать за влюбленными. От них исходит свет. И пусть ханжи говорят, что неприлично целоваться на улицах, — я не согласна. Пусть целуются, пусть смотрят друг на друга жадными глазами. Ведь все это рано или поздно пройдет. Не могут чувства всегда находиться на пике. Обязательно наступит спад, охлаждение, и тогда не будет этих стремительных объятий, ласковых слов. Когда-то искрящиеся светом глаза погаснут. Это звезда по имени любовь, умирая, совершает свой последний путь по просторам вселенной. Нет больше нескрываемых поцелуев, есть мужчина и женщина, которые следуют общепринятым нормам и правилам. Теперь они ничем не выделяются из людского потока. Они такие, как все, и такие, как я…
Я закрыла глаза. Что со мной происходит? Мне трудно выносить столь резкие перемены собственного настроения. От безудержного веселья к меланхолии — полшага. Так нельзя. Я то пытаюсь жить безоглядно, то вдруг начинаю глубоко вдумываться в происходящее. Теряется чувство комфорта и уверенности, которое я взращивала в себе годами. Мои мысли все более непредсказуемы, как и поступки. Мне нелегко понимать саму себя, чего уж требовать от других. Я становлюсь сентиментальной одинокой женщиной, которая вот-вот поймет, что в ее жизни не будет никаких глобальных перемен. Боясь вглядываться в открывающуюся перспективу, я бросаюсь в водоворот очередного приключения. Права была Варька, когда говорила, что мной правит страх. Маска благополучия, которую я давно не снимаю, порой становится невыносимой.
— Приехали. — Голос водителя выводит меня из задумчивости. Вероятно, этому приятному мужчине надоело созерцать мое отрешенное лицо.
— Да? Как быстро, — проговорила я. Справа за окном действительно возвышались бордовые колонны кафе. Я отсчитала деньги. — Возьмите, спасибо. Удачи.
— И вам удачи, красавица, — улыбаясь, ответил мужчина. От этого ставшего привычным обращения у меня участился пульс. Я уже вышла из машины, наклонилась и подарила водителю свою улыбку, значащуюся в моем арсенале под кодовым названием «бесконечная благодарность». Впрочем, я тут же забыла о его существовании, потому что у входа в кафе стоял Максим. Он увидел меня и пошел навстречу.