Девичник. Объект желаний

Летом слишком жарко — я часто ленюсь, люблю погреться на солнышке, но оно лишь обязательное дополнение к комфортному отдыху. Ленюсь заниматься чем-то, кроме секса, конечно. В жаркое время года он отнимает гораздо больше сил, но приносит немало неожиданных ощущений. Мое тело требует ласк, и я стараюсь не заставлять его ждать слишком долго. Ожидание не всегда обостряет ощущения. Порой оно действует разрушающе.
Наступает осень — дожди и сырость, дни становятся короче. Все больше времени хочется проводить в тепле и уюте дома. Так было со мной всегда, когда я была замужем. Меня тянуло домой, в семью, где, как я наивно полагала, меня ждет не только любимый, но и любящий мужчина. Даже желание потусоваться, в очередной раз засветиться на какой-нибудь вечеринке отступало на второй план. Когда я была замужней женщиной, я была иной. Что-то домашнее, уютное появлялось во всем моем облике, желаниях. Я возвращалась после работы, переступала порог квартиры и чувствовала себя счастливой. Я обменивалась нежными поцелуями с мужем, вдыхала аромат его одеколона и уже была настроена на горячие ласки. Мужчинам это нравится, а мне и притворяться не нужно было. Секс — замечательная терапия от плохого настроения, мрачных мыслей или осадка прожитого дня. Все-таки мы живем далеко не в идеальном мире, и приходится участвовать не только в приятных событиях, вести не только вежливые разговоры. Поэтому я всегда точно знаю, что мне для сброса нервозности нужно немного слов, объятия покрепче и мужчину повыносливее.
Все три моих бывших мужа утверждали, что в прошлой жизни я была мужчиной. Они исходили из той точки зрения, что только мужчина может быть таким ненасытным и всегда готовым к сексу. Может, в чем-то они и были правы. Я не находила большего удовольствия, чем то, что получала от близости с мужчиной. Этим я могла заниматься бесконечно. Мои силы удивительным образом восстанавливались, чего, к сожалению, не скажешь о моих супругах. Им было нужно время для релаксации, что-то вкусненькое, калорийное. Да, это было традицией — плитка горького шоколада в промежутках между любовными играми. Эту традицию ввела я. И вкусно, и сытно. К чему тратить много времени на еду? Быстрый перекус и — на ложе любви, а еще лучше — что-нибудь экстремальное. Заниматься этим можно где угодно, такой простор для людей с фантазией! Жаль, что мне не повезло ни с одним мужем. Все три оказались предателями, изменниками, не оценившими меня по достоинству. Они не боялись потерять меня, потому что иначе не вели бы себя таким образом. Во всех трех случаях я была инициатором разводов. Я не могла по-другому. Терпеть не в моей натуре. Это нелогично, это отшибает острые ощущения от секса, а если он становится проблемой — это не для меня. Наверное, я не умею разбираться в мужчинах. Это у меня от матери. Уж как затянулся ее поиск любимого мужчины… Что ни говори, а девочки часто повторяют судьбу своих мам.
Вспоминая о маме, я всегда становлюсь грустной. Не сложились у нас с ней отношения с самого начала. Сколько себя помню, все пыталась достучаться. А ей это было не нужно. При этом я всегда старалась ее понять, поставить себя на ее место. Я желала ей счастья, надеясь, что тогда она станет замечать меня, что тогда я буду нужна ей. Как я плакала, как обижалась! Чего мне стоило переступить через это непонимание. Как страшно маленькой девочке, взрослеющей девушке осознавать, что этапы твоего взросления никого не интересуют. Да что там никого. Главное, что матери нет никакого дела до твоих первых критических дней, до первой любви, первого поцелуя. До всего приходилось доходить своим умом и не всегда гладким опытом. Сколько тайн у меня есть от моей мамочки. Уже нет смысла посвящать ее в них. Все прошло, улеглось, отгорело, отболело.
Сейчас мама жива и здорова и который год живет с моим отчимом душу в душу. Они — прекрасная пара. То, как они относятся друг к другу, — пример для подражания. Но когда я вспоминаю, через что маме пришлось пройти, чтобы обрести долгожданное счастье, я плачу. Ничего не могу с собой поделать. В моем сердце давно нет места обидам, детскому эгоизму, максимализму юности. Плачу и ругаю себя, что так мало внимания уделяю самому родному человеку. Сколько раз даю себе обещание каждый день звонить и хотя бы голос ее слышать. Не выполняю. Всякий раз нахожу оправдание.
 
Я настолько расстроилась и на этот раз, что, не дойдя нескольких шагов до невзрачного подъезда с темно-бордовой крашеной дверью — входа в кафе, решила перекурить. Сигарета — подруга на все случаи жизни. Она всегда со мной, всегда готова успокоить нервишки. Пошаливают, баловники, пора браться за них всерьез. А что мне для этого нужно? Мужчина и немного романтики — вот нехитрый секрет счастья. Счастья быстротечного, едва уловимого. Не нужно путать с тем, что на всю жизнь. Эта его разновидность так редко встречается в природе. Я глубоко затягиваюсь, с удовольствием ощущая вкус ментола моих любимых «More». Не так давно, еще полгода назад я курила облегченный «Winston». Надоело. Говорят, сигареты с ментолом еще более вредны, чем обычные, а я так думаю, что жить вообще вредно, особенно если вслушиваться во все эти предупреждения Минздрава.
Одним словом, я остановилась поправить никотиновый баланс и заодно вспомнить то, что не удается забыть. Хочется порой, ан нет. Детские воспоминания выжигаются в памяти словно клеймо. Никуда от них не деться. Иногда удается приукрасить, уговорить себя, что все было именно так, но правда все равно всплывает наружу. Ты добавляешь к происходившему несуществующие детали, одни, потом — другие, начинаешь путаться и в конце концов снова принимаешь прошлое таким, каким оно было.
  
ЛЮБОВНИКИ МОЕЙ МАМЫ
 
Я вот сегодня собралась в кафе. И вообще стараюсь устраивать себе такие походы как можно чаще. Почему? Наверное, наверстываю упущенное. Раньше все как-то не получалось. За все детство я помню лишь два похода в кафе-мороженое с отцом. Маме всегда было некогда. Высокая, красивая блондинка с неизменной прической каре, она вызывала у меня и моих подружек восхищение. Ее волнующая походка с покачивающимися бедрами до сих пор кажется мне недосягаемой. Походка женщины — это состояние ее души. Мама всегда хотела привлекать к себе внимание, быть особенной. Ей это удавалось. Став постарше, уже после развода родителей, я стала понимать причины частых ссор между ними. Отец безумно ревновал. Не знаю, может быть, у него и были на то основания. Но в своей подозрительности он опускался до того, что просил меня задавать определенные вопросы маме, присматривать за ней, а потом докладывать ему.
Сначала я воспринимала это как игру. Я придумала себе роль, которую старалась играть талантливо, не вызывая подозрений. Но мама меня разоблачила. Она не рассердилась, но помню, какими странно-пустыми стали у нее вдруг глаза. Она смотрела как бы сквозь меня. Мама решила поговорить начистоту с отцом, запретив ему вмешивать ребенка в свои грязные подозрения. Разговор состоялся поздно ночью, но я почему-то проснулась и лежала, боясь пошевелиться, боясь признаться в том, что все слышу. Наверное, из-за того, что говорили родители тихо, без крика и гама, выяснение их отношений подействовало на меня как колыбельная. Проснулась я рано утром с каким-то неприятным ощущением. Отрешенные лица моих самых дорогих и близких людей действовали на меня удручающе, но за решением своих проблем они не замечали, что я тоже страдаю.
Потом в доме стало происходить что-то странное. Помню, я практически все время была одна. Приходила из школы, разогревала оставленный обед, делала уроки, пыталась себя чем-то занять. И так до возвращения папы с работы. Он стал приходить первым. Тогда мне тоже не становилось веселее, потому что у него вдруг резко пропала охота играть, разговаривать со мной. Он молча смотрел телевизор, а лицо его говорило о том, что он просто тупо смотрит на экран. Это был способ уйти в себя, в свои мысли. После нескольких попыток обратить на себя его внимание я снова принималась развлекать саму себя. Ожидать маму было бессмысленно. Что толку? Она придет и будет еще более неприступной, чем отец. Мама придумала оригинальный способ сводить общение с нами к минимуму — она постоянно задерживалась на работе, а в выходные загружала себя домашней работой так, чтобы некогда было и словом обмолвиться. Я ощущала себя одинокой, обманутой, беззащитной. Как мама ни старалась, а размолвки с отцом влияли на ее чувства ко мне. Ее холодность и вечная занятость меня обижали, но пока рядом был отец, это не ощущалось так остро. Время от времени хотя бы он вспоминал о том, что я существую. И тогда ему приходилось любить меня за двоих…