Между нами и горизонтом (ЛП)
Логово колоссальных размеров, скомпонованное из диванов и книжных шкафов, голубых, белых и полосатых простыней, скрепленных вместе, чтобы создать один огромный балдахин, который ниспадает вниз по бугристой конструкции. Эми мечется между многочисленными отверстиями в простынях, крича во все горло, в то время как Коннор гонится за ней, а за ним Ронан с черной повязкой на левом глазу, крича подражая пиратам о том, что выбросит их обоих за борт.
Ронан увидел меня, наши взгляды встретились, но на самом деле он даже не заметил моего присутствия. Его внимание полностью сосредоточено на детях. Оставляю их наедине и возвращаюсь в постель, а крики продолжаются еще по меньшей мере час, прежде чем дом погружается в тишину.
Сразу после одиннадцати раздается стук в дверь моей спальни. Я уже в пижаме — просто идеально. Не хватало того, чтобы Ронан увидел меня в моей пушистой бело-розовой фланелевой ночной рубашке. Открыв дверь, стараюсь как можно больше спрятать за деревянными панелями. Слава богу, я еще не умылась. Нелепая мысль, но все же... Ронан увидит меня без макияжа? Нет, спасибо.
— Эй. Все в порядке?
Он переминается с ноги на ногу в коридоре, выглядя еще более растрепанным, чем раньше. Огонь, который овладел им в присутствии Коннора и Эми, кажется, погас, сменившись общей усталостью, которая заставляет его выглядеть так, будто он засыпает на ходу.
— Да, все в порядке. — Ронан потирает рукой подбородок, потом лоб. — Я просто хотел проверить, все ли с тобой в порядке и напомнить утром поднять детей. Им нужно вставать в семь.
— Конечно, не беспокойся. Я поняла.
И впервые за все время Ронан Флетчер одаривает меня улыбкой. Этого достаточно, чтобы у меня подогнулись колени. Его ямочки глубоко запали на щеках, полные губы раскрылись, сверкнув белыми, почти идеальными зубами, и мои ладони вспотели.
— Для меня очень важно, что ты здесь, Офелия. Надеюсь, ты это знаешь. Я очень, очень благодарен, что ты согласилась приехать на остров. Коннор и Эми будут во многом полагаться на тебя в течение следующих шести месяцев. Я знаю, что ты хорошо о них позаботишься.
Его внезапная, искренняя манера говорить со мной сбивает с толку, но это и приятная перемена. Все будет не так уж плохо. Я могла бы справиться со всеми трудностями, если бы он был этим Ронаном, а не сварливым, отстраненным, грубым Ронаном.
Он открывает рот, как будто собираясь что-то сказать, но потом, видимо, передумывает и закрывает рот.
— В любом случае. Еще раз спасибо, Офелия. Спокойной ночи.
Ронан уходит по коридору, а я смотрю, как он исчезает в темноте, стараясь не пялиться. Мама предупреждала меня перед отъездом из Калифорнии, что я не должна влюбляться в босса. Я ни на секунду не думала, что это произойдет, но к этой улыбке можно было привыкнуть. Было бы чудесно, видеть ее чаще.
***
5:45 утра.
Я уже проснулась. До срабатывания будильника остается еще час, и с этим ничего нельзя поделать. Дурацкая смена часовых поясов, мои биологические часы пока не перестроились. Валяюсь в постели, кажется, целую вечность, ворочаясь, вертясь, закутываясь в простыни и волнуясь. Хорошее начало с детьми — вот что мне нужно. У меня едва была возможность поговорить с ними вчера, и, показалось, что они не были очень рады видеть меня, незваного гостя, разрушающего их личное время с Ронаном.
Блины. Ситуация требовала блинов. Я бы могла приготовить их и держать теплыми в духовке, пока не придет время будить Коннора и Эми. И Ронан тоже… По его телосложению не скажешь, что мужчина любитель блинов на завтрак, но мысль о том, что он сидит за кухонным столом, с растрепанными волнистыми волосами, в пижамных штанах, низко висящих на бедрах, пробует завтрак, который я приготовила, заставляет меня практически вскочить с кровати.
Итак: яйца, молоко и мука. Блины готовы. Чайник уже закипел.
Выкладываю на стол четыре набора ножей и вилок, подставки и салфетки, а затем паникую, убирая один набор.
Ты не член семьи, а наемный работник. Не забывай об этом.
Сегодня только первый день, а я уже забываюсь. Придется быть очень осторожной, чтобы сохранять профессиональную дистанцию от Флетчеров. От каждого из них.
Как только еда приготовлена, завернута в фольгу и спрятана в разогретой духовке, решаю быстро принять душ, прежде чем вытащить Коннора и Эми из постелей. Уже поднимаясь по лестнице, замечаю белый листок бумаги, приклеенный к двери кабинета Ронана. Он там был раньше? Не припомню, что видела его, но, с другой стороны, я была сосредоточена на поиске кухни, так что легко могла его пропустить.
Стою в нерешительности. Ронан дал подробные указания касательно его кабинета, поэтому мне почти не хочется идти и смотреть, что приклеено к двери. Возможно, это просто стикер, напоминающий ему, что надо что-то сделать, когда он встанет. Я все время оставляю себе такие записки. Говорят, что любопытство убило кошку, и оно уже пару раз чуть не убило меня. Оно определенно положило конец моему браку.
Как-то днем я вернулась из школы с мигренью и услышала наверху странный шум. Поднявшись в нашу спальню, обнаружила Уилла в постели с Мелиссой. Так банально. Если бы я не отправилась туда на разведку, у меня были бы все шансы остаться замужем за Уиллом. Он, вероятно, так и продолжал бы тр*хать мою лучшую подругу за моей спиной, и у него никогда не хватило бы смелости уйти.
Ладно, к черту. Прохожу по коридору и останавливаюсь перед кабинетом Ронана. Меня охватывает замешательство, когда вижу, что к двери прикреплен вовсе не стикер. Это маленький белый конверт, на нем черной ручкой написано мое имя. С какой стати Ронану оставлять мне записки, приклеенные к двери его кабинета? Если бы ему понадобилось оставить мне записку, он мог бы подсунуть ее под дверь моей спальни. Правильно? Или оставить на кухонном столе, где я с большей вероятностью ее найду. Кабинет находился в стороне от остальной части дома. По пути в другие комнаты вам не нужно проходить мимо него. Чудо, что я вообще увидела записку, когда поднималась по лестнице.
Вытащив конверт, открываю его.
Офелия,
Пожалуйста, точно следуй этим инструкциям. Позвони по телефону 825 730 4414 и спроси Роберта Линнемана. Попроси его немедленно приехать.
После этого позвони в 911 и вызови полицию. Объясни, что я мертв и что мое тело висит в кабинете.
Не заходи в кабинет.
Ни в коем случае не позволяй детям увидеть.
Успокой детей.
Береги их.
Ронан.
Мое сердце словно граната в груди, чувствую себя так, будто только что нащупала и выдернула чеку.
Что?
Перечитываю письмо по меньшей мере три раза, прежде чем чувствую, как к горлу подступает желчь, обжигая его — меня вот-вот стошнит. Бросаю записку на пол и, затаив дыхание, стучу в дверь кабинета. Это неправда. Это не может быть гребаной правдой. Если это какая-то больная шутка Ронана, то я сейчас же собираю вещи и уезжаю. Ни в коем случае не собиралась торчать здесь после этой больной, извращенной шутки.
— Ронан?
Ничего.
На этот раз стучу громче.
— Мистер Флетчер?
По-прежнему ничего.
О Боже.
Не раздумывая, чувствуя, как во мне нарастает тревога, накатывая волнами, протягиваю руку и дергаю дверную ручку. Заперто, круглая ручка даже не поворачивается.
— Дерьмо. Черт побери.
Пытаюсь потрясти ее, но она не сдвигается ни на дюйм. Можно ли проникнуть в кабинет через окно снаружи? Понятия не имею. Стоит попробовать. Хватаю письмо с пола, бегу через дом к входной двери, распахнув ее, выбегаю на улицу. На мне нет обуви. Боль пронзает подошвы моих ног, когда я несусь по гравийной дорожке. К счастью, на той стороне дома растет трава. Больше никаких острых камней. Грязь забрызгала мои ноги, грязная коричневая вода пропитала пижамные штаны. Она хлюпает у меня между пальцами ног.