Феи Гант-Дорвенского леса (СИ)

— Мы довольны вашей платой, девочки, — важно произнес Амомум. Он повязал одну из золотых прядей вокруг шеи, и теперь выглядел с нею не то смешно, не то очень странно; а ведь он точно гордился этим «украшением»! — Теперь народ пикси отпускает вас с миром. Вы можете забрать с собой этого предателя, как и хотели. Правда, — и тут Амомум злорадно понизил голос, — я бы на вашем месте выкинул бы его в канаву, а лучше — в реку Росмуир, что течет по направлению к северу! Этот негодяй обманет вас, бросит, да ещё и выдаст Паучьему Королю. Пикси никогда не примут его обратно, и вам бы следовало поступить точно так же!
— Спасибо за доброту, о славный народец, — поклонилась Тилли. Она разумно решила не отвечать на замечание короля об их новом попутчике. — Уж извините, что вмешались и рассердили.
Она подняла корзинку, которую пикси теперь не охраняли, и пошла в сторону леса. Кейтилин осторожно подняла с земли испуганного и израненного пикси-пленника, и, держа его в руках, медленно направилась вслед за подругой. Феи, преисполненные любопытством, смотрели в их сторону, а некоторые (в основном, конечно же, отважные малыши) даже рискнули бежать за ними, прячась за грибами и травой, пока девочки окончательно не исчезли среди деревьев.
Амомум провел лапкой по золотым локонам и удовлетворенно крякнул.
— До чего же самонадеянные человечки! — произнёс он, обращаясь к остальным пикси. — Мало того, что лживого воришку и предателя с собой забрали, так ещё и волос лишились! Я всегда говорил, что эти люди — те ещё глупцы. Ну ничего, этот мерзавец Имбирь быстренько их предаст, помяните мое слово!
И пикси весело рассмеялись. Они всегда очень радовались, когда им удавалось обмануть или же каким другим способом унизить человека; вот и сейчас эти феи в красках представляли, как их бывший соплеменник, бесчестный ублюдок Имбирь, бросает тупых человеческих детей на произвол судьбы, и их съедает Паучий Король. То-то весело будет! И поделом этим людишкам, нечего вмешиваться в дела жителей леса!
Один лишь Крокус не смеялся.
  
Глава 14
 
— Ну и что нам с ним делать?
Они остановились на небольшой полянке, хорошо скрытой за высокими деревьями с толстыми стволами. Траву, сохранившую свою мягкость и пышность, устилал ковер палых листьев, ещё не начавших гнить и распространять неприятное осеннее зловоние. Кое-где даже встречались робкие желтые лютики, за которыми прятались маленькие любопытные феи; это окончательно убедило Кейтилин остановиться именно здесь, а не где-нибудь ещё. Правда, Тилли сомневалась в правильности этого решения: мрачные предчувствия подсказывали ей, что, если вдруг что-нибудь с ними случится, выхода отсюда они не найдут…
Но нельзя же видеть во всём только плохое, правильно?
К тому же девочку грела мысль, что теперь они с Кейтилин будут спать не на жесткой земле с противными колючками, а на мягкой почти что постели. Тем более, что у них возникли другие, более насущные вопросы.
Спасённый пикси испуганно молчал. Он сидел на земле, периодически всхлипывал, тёр кулачками лицо и дрожал. Его крупные испуганные глаза рассматривали то одну, то другую свою спасительницу, словно он не мог решиться, стоит ли ему бояться этих странных человеческих детей или же, напротив, пасть перед ними на лапки и горячо благодарить. В этот момент спасенный пикси казался особенно растерянным и даже трогательным. На земле ему некуда было спрятаться ни от пристальных и напряжённых глаз Тилли, ни от мягкого и заинтересованного взгляда Кейтилин.
— Ну а что с ним делать, — пожала плечами Кейтилин. — Ты так спрашиваешь, как будто у нас есть выбор.
Её лицо по-прежнему освещала легкая и светлая улыбка, хотя Тилли не могла не заметить, что она давалась Кейтилин со значительным усилием. Тилли старалась не смотреть в сторону подруги, ведь взгляд её падал не на лицо Кейтилин, а на её волосы. Точнее, то, что от них осталось. Кейтилин старательно делала вид, что её вовсе не беспокоят эти ужасные рваные патлы… да что уж там, она даже не заплакала после их потери! Как странно: Тилли считала её невыносимой плаксой, а, оказалось, что зря, и никакая Кейтилин не плакса. Вот Тилли — да, она бы такой вой подняла…
 
Бестолочь. Ей бы поучиться у Кейтилин, авось посильнее бы стала.
— Ну, можно отпустить, — нарочито грубо произнесла Тилли, стараясь скрыть собственное волнение. — К такой-то бабушке. Спасли — ну и молодцы, а теперь прыгай куда хочешь, у себя не держим.
— Глупо это как-то. — Кейтилин доставала из корзинки пирожки и тоже не смотрела в сторону Тилли. Стеснялась, что ли? — Мы его всё-таки спасли, мы за него ответственны и всё такое…
— Чего-о-о? — Тилли не знала, что такое «ответственность», но что она знала точно, так это то, что ни в коем случае нельзя возиться с феей как с маленьким ребенком. А то ещё сядет на шею и ножки свесит, а им потом отдувайся за это! — Чушь только не городи, а! Мы спасли его от казни — всё, баста. Дальше наши дороги расходятся, пусть он в одну сторону скачет, а мы потопаем в столицу. Ещё чего выдумала — с феей носиться… Он же нас со свету сживёт, дурак этот мохнатый!
Видимо, слова про мохнатого дурака сильно задели пикси, поскольку он обиженно вскрикнул и заставил девочек вздрогнуть. С выражением оскорблённой невинности он уставился пронзительными зелёными глазами прямо на Тилли, всем своим видом старательно выражая обиду.
Пока он так сидел, девочка тем временем смогла как следует рассмотреть этого назойливого пикси. Он выглядел более человекообразным, чем все пикси, которых они видели раньше: лицо феи не очень-то не походило на звериную мордочку, волосы не сливались с шерстью… И пятнышки, пятнышки по всему телу, как у бурундука. Имбирь, кажется, его зовут? Совершенно непохож. Хотя кто знает, почему пикси вообще называют друг друга в честь растений, они же не спрайты…
— Какая ты злая девочка! — пронзительно воскликнул Имбирь. — Уж если хотела выбросить на мороз и холод бесчинствующий, так лучше бы и не спасала вовсе!
— Какой бесчинствующий холод, идиот, — сердито ответила Тилли: она и представить не могла, что этот пикси может быть таким наглым и раздражающим! Эх, и зачем только спасли… — Ты вон едва одет!
— Вот потому и холодно, — сердито ответил Имбирь. — А ночь настанет — я и замерзну до смерти! Никто меня у костра не пригреет, никто едой вкусненькой не накормит… и пропаду я пропадом, словно и не бывал!
— Ну хорошо, хорошо, — торопливо прервала его Кейтилин, не дожидаясь, когда Тилли рассердится и оттаскает его за уши. — Но ты же и в столице умрешь, глупый. Тилли сама рассказывала…
Имбирь внимательно посмотрел на Кейтилин. По всей видимости, прямо сейчас в небольшой голове пикси рождались мысли, отчего выражение лица Имбиря приобрело задумчивость и даже как будто бы рассудительность. Тилли, конечно же, не верила в способность Имбиря к размышлениям: по правде говоря, она вообще ни в какую его способность не верила, кроме невероятной хитрости и бесконечной тяги к обману. Вот и сейчас ей казалось, что эта пушистая дрянь просто придумывает какой-то хитрый план, чтобы заставить девочек бесплатно кормить себя и при этом ничего не делать…
А ведь Кейтилин ему и поверит. Осторожнее бы надо сейчас.
— Конечно, так это, милая девушка, — заговорил наконец Имбирь, и его голос потерял противную оглушительность. Напротив, он стал приятным и мелодичным: и кто бы мог подумать, что такая мерзкая пищалка может нормально разговаривать! — Но я могу вас просто довести до города, а там уже вы и сами справитесь! Зачем вам фея в столице, ну скажите на милость? Это же стыд и срам один! Я буду плакать и скоро умру, и только помешаю вам…
 
— Да как будто ты сейчас нам не мешаешь, — проворчала Тилли.
Однако Кейтилин, к её ужасу, предложение Имбиря понравилось. Она слушала его так внимательно, как будто бы он говорил что-то дельное; её лицо стало сосредоточенным, а руки застыли на полпути к корзинке. Тилли напряглась: вот пусть только посмеет поверить этому проходимцу! С неё ведь станется…