Цель (СИ)

…Как всегда безупречен. Костюм глубокого чёрного цвета сидел на нём просто шикарно, подчёркивая идеальную фигуру, властную осанку и стоимость галстука. На первый взгляд он был всё тем же Адамом Пирсом, разве что добавилось немного седины в волосах. Но когда он обернулся и взглянул ей прямо в лицо — Ева увидела, насколько сильно горе подкосило его внутренние силы. И насколько толще стал его ледяной панцирь. На осунувшемся лице, запавшие глаза и совершенно чужой взгляд.
Проклятая дрожь и сдавленное горло не давали ей шевельнуться первой, и тогда Адам подошел к ней сам. … До этого момента Ева даже близко себе не представляла, как взволнует её эта встреча, как заденет её его новый пустой взгляд. … И то, как сильно она соскучилась за тем … только ей знакомым Адамом,  любящим отцом их сына.
— Какого чёрта ты здесь?! — процедил он с гневом, словно она была ему ненавистна до глубины души.
— Только вчера узнала. Поэтому пришла поддержать, — дрогнувшим голосом выдавила Ева без всякого приветствия, всё всматриваясь и всматриваясь в его лицо.
Брови Адама издевательски изогнулись в немом вопросе.
— А ещё нам очень нужно поговорить Адам.
— Значит, ты пришла меня поддержать? … По-идиотски мило, — криво усмехнулся он, будто бы улыбаясь превозмогая боль. — Это лучшая контрмера против меня на сегодняшний день, чтобы уже добить меня окончательно.
— В смысле? … Ты не понял. Я не твой враг Адам. Я всё ещё часть твоей семьи и хочу, чтобы ты знал, что ты не один! — возразила она со всей искренностью.
И тут Адам выругался, едва слышно, себе под нос, но очень грубо, чего раньше никогда с ним не случалось несмотря на всю его жесткую натуру. От неожиданности Ева даже прикрыла ладонью свою отвисшую челюсть.
— Что я не один??!! — прорычал он. — Да ты наверное издеваешься! — его тон привлёк внимание окружающих. — Сейчас мне уже насрать на твоё участие и теперь уже поздно разговаривать со мной Ева!!!
— Хорошо, если ты так этого хочешь, я уйду, — закусив дрожащую губу, Ева повернулась к нему спиной, но Адам схватил её за локоть, дёрнув  на себя.
— Это теперь я ненавижу тебя, — прошептал он с жаром. — И за то что ушла, и за то, что вернулась. … Мой адвокат считает, что есть некая выгода в твоём присутствии. Твоё появление отвлечёт репортёров. Поэтому ты останешься до конца заседания. Затем мы вместе спустимся к машине мимо орущих осаждающих меня папарацци, после чего я высажу тебя через два квартала. Но это я решу, когда ты уйдёшь, а не ты! Ясно тебе?!
Ева молча кивнула. Она всё ещё чувствовала, когда спор с ним совершенно не имеет смысла. В эту самую минуту перерыв закончился и их пригласили в зал суда, куда она вошла уже вместе с Адамом, сев как и положено рядом с ним.
— Посторонние не могут присутствовать на конкретном процессе! –  знакомый голос, заставил Еву неприятно передёрнуться. Эрик Холл произнёс это с особой личной претензией. Но Ева даже не посмотрела в его сторону.
— Ваша честь, в четвёртой сноске о закрытых процессах значится, что члены семьи имеют право присутствия, — сразу же заявил адвокат Адама. — Поэтому Ева Пирс, как супруга Адама Пирса имеет все основания здесь находиться.
  Судья лениво кивнул головой и процесс продолжился. Заключительные речи адвокатов и обвинения, зачитывание законов, на основании которых судья аргументировал свой вердикт, и наконец само оглашение. Всё это Ева слушала в пол уха, остальное своё внимание она сосредоточила на ощущениях, возникших у неё в присутствии Адама. Он же делал вид, что слева от него находится пустое место. Ей хотелось закричать, встряхнуть его за шиворот, дать пощёчину лишь бы заставить его стать собой, потому что то, что он сейчас из себя представлял — не являлось Адамом Пирсом.
Тот Адам законопатился от неё где-то на глубине своего душевного колодца, из принципа не желая возвращаться к жизни. Ему было плохо, гораздо тяжелее, чем ей, в самую первую минуту его глаза не смогли не сказать ей об этом.
К сожалению Пирс проиграл, «Юнисеф» выиграли процесс разорив Адама на огромную сумму денег. Это был серьёзный удар. Удар после которого можно было не оправиться. Фактически это был крах «Глобал». Но ни один мускул не дрогнул на его лице, когда судья зачитывал приговор. Ева так же не произнесла ни слова, хотя она и сама не понимала жаль ей или ей всё равно, ведь финансовая сторона вопроса сейчас её волновала меньше всего.
 
Репортёров и просто зевак, желающих быть в гуще событий, собрались сотни. Журналисты наперебой выкрикивали свои вопросы, пытаясь сунуть свой микрофон прямо в лицо. Охране Пирса даже пришлось расталкивать людей, когда Адам и Ева спускались по лестнице к машине. Он обнял её одной рукой, но к своему огромному сожалению Ева прекрасно осознавала, что с его стороны это всего лишь обычная игра на публику. Потому что холоднее этой ладони она ещё ничего не ощущала. Пока они шли, он оставался невозмутимым, эдакий высокомерный несокрушимый властелин города, у которого за просто так не выпросишь даже ухмылки, а его улыбок по-прежнему боялись.
Но в машине выражение лица Адама кардинально изменилось, и в ограниченном пространстве заднего сидения Ева испытала на себе всю «прелесть» его спущенных с цепей эмоций.
— Проклятье! Проклятье!! Чёрт бы их всех побрал, скоты мать их!!!!! — он несколько раз  с силой ударил кулаком в спинку сиденья.  — А ту ещё ты!!! Насладилась? Твоими молитвами меня, наконец, раздавили! Ах да, мы же всё ещё семья! Где ты ошивалась, чтоб тебя?! Где была твоя поддержка, когда я хоронил нашего сына?!!! Что ты за мать, что ты за тварь Ева, если ты даже не явилась на его похороны?! Ты оставила меня, нас … сбежала, как последняя…  Думаешь одной тебе было больно?!
— Адам…
— Я не хочу тебя слушать! Не хочу разговаривать! И видеть! — рявкнул он, дав сигнал водителю остановить машину. — Теперь выметайся вон!
— Всё-таки я надеюсь, что мы поговорим когда ты немного успокоишься, — опустив ногу на асфальт, проговорила Ева с пониманием глядя ему в глаза, взгляд которых он то отводил, то возвращал ей обратно. Она прощала ему эту вспышку гнева, и признавала, что частично она это заслужила. — Ради Ника, ради его памяти. Обезумев, я заставила тебя мучиться и сделала глупость. Прости меня Адам, — с этими словами, она повернулась к нему спиной и пошла по пешеходному переходу на другую сторону улицы ловить такси.
    В особняк Ванды, где её ждал истязающий себя Эджей, Ева вернулась лишь за тем, чтобы лично рассказать ему о случившемся в суде, ещё раз поблагодарить и проститься. Чего Эджей конечно не смог принять категорически.
— Какая гостиница, Ева?! Что за перегибы?! Оставайся здесь сколько захочешь. Я перееду в пентхаус, я не стану тебе досаждать, если ты этого так боишься, только не надо сейчас ставить последнюю жирную и мучительную точку!
— Джей, я так измучилась. Такое ощущение, что моя душа истлела. Я не имею права тебя обнадёживать Джей! — умоляюще взглянула она на него, качая головой. — Я очень тебя люблю, но теперь это не та любовь, которая подарит тебе счастье. … Мне нужно побыть одной, уйти в работу. Я сейчас как та выловленная из нефтяного пятна чайка — пришибленная, отравленная, не способная взлететь.
— Двое покалеченных на самом деле очень подходят друг другу, — с печальной нежностью улыбнулся ей Джей. — Я хочу быть с тобой, терпеть, утешать, слушать. Просто быть в твоей жизни Ева.
— Почему ты постоянно сбрасываешь со счетов Адама? — вздохнула Ева, больше не в состоянии продолжать эту тему, видеть разочарование на его лице и раздражаться его участием.
 
— Неужели ты всё-таки любишь его? — спросил он таким тоном, будто подозревая её в чувствах к маньяку-извращенцу, словно это последнее, о чём можно подумать.
— Я сейчас скажу до ужаса банальную и избитую веками и разбитыми парами фразу — давай останемся друзьями Эджей. Это всё, что я могу сейчас тебе предложить. Серьёзно. — Она смотрела на него прямо и твёрдо. Без жалости и чувства вины. И Эджей догадался, что возможно он перегибает палку, что действовать нужно мягче и деликатнее.