Ведьма для дракона (СИ)

Мало мне проблем…
[1] Текст песни “Я сделаю это” группы “Fleur”
  
Глава 9
 
— Лина, пора. Вставай.
Ну, вот. Только заснула, а прабабушка уже тормошит меня за плечо.
— Скоро рассвет, по легенде ты сбежала от изгоев ночью и блуждала, пока не увидела поселение. Так что давай, просыпайся, — Нилария потрепала меня за щеку.
— Ба, может, завтра пойду? — перевернулась я на другой бок, чтобы она не достала мои сонные ланиты.
— Лина, нельзя, ты и так уже слишком долго тут находишься, — она продолжала тормошить меня за плечи.
Не отстанет ведь. Придется вставать. Глаза еле открылись.
— Это даже хорошо, что не выспалась, выглядишь правдоподобно, как будто действительно полночи блуждала по лесу, — усмехнулась она, потрепав снова меня за щёки.
Позавтракать и насладиться ароматным чаем тоже Нилария не дала, постоянно меня торопила. Временами она выдавала своё волнение вздохами и долгими взглядами в мою сторону. Да, не просто ей отпускать меня. За неделю мы очень сдружились и стали действительно близкими людьми.
— Ну, всё. Хватит рассиживаться, — Нилария в очередной раз начала меня торопить.
Как раз успела я дожевать последний кусок хлеба с джемом.
— Я готова, — сглотнув, ответила наконец то.
Идти пришлось обратно в том же платье, что я сбежала. Цветные наряды не одобрили бы в общине, и они бы оказались в топке. А для жителей деревни цветная ткань — дефицит. Её контрабандой на лодках привозят белаторы за большие деньги, пока основная масса мужчин отдыхают в общинах. Так что прабабушка вернула моё белое платье. Хорошо хоть обувь разрешили оставить. Идти обратно в полу развалившихся туфлях — самоубийство.
У ворот нас ждала почти вся деревня. Женщины по очереди проводили ладонями по моим плечам, тем самым высказывая свое желание видеть меня снова, как объяснила Нилария.
Ворота за спиной со скрипом закрылись. Я оглянулась, прощаясь с деревней. Сюда я уже не вернусь, нутром чую. Но я обязательно сделаю всё возможное, чтобы этой деревни не стало. В хорошем смысле.
Нилария провела меня через лес напрямую к поселению. Так путь оказался намного короче. Всю дорогу она шутила, рассказывая смешные истории из жизни. Я понимала, что она просто пытается скрыть свою боль прощания.
Когда до поселения оставалось не более полукилометра, Нилария остановилась.
— Всё, Лина, дальше ты сама, — она крепко обняла меня. — Иди по этой тропинке и придешь к храму.
— Увидимся ещё, — я чмокнула её в щечку.
— Обязательно, — по её щеке скатилась слеза.
— Ба, не надо, всё будет хорошо. Вот увидишь. У нас всё получится, — выговорила я сквозь слезы, которые сами катились. Горько расставаться с близким человеком. А мы действительно очень сблизились.
— Всё, иди, — прабабушка легонько подтолкнула меня.
Ноги еле пошли дальше по тропинке. Я несколько раз оборачивалась, Нилария стояла у развесистого дерева и провожала меня взглядом. Пока я не скрылась за поворотом.
Через четверть часа я увидела стеклянный купол храма. Нилария вывела меня на тропу, которая шла от другой деревни изгоев. Нужно быть осторожной, чтобы легенда моего возвращения не подвергалась сомнению.
Как объяснила прабабушка, мне нужно сначала зайти в храм и сказать три раза перед алтарем, что я возвращаюсь в общину. Это формальность, которую следует соблюдать.
В храме меня встретила храмовница из второго круга. При ней я произнесла три раза заветную фразу перед алтарем. Та в знак того, что ритуал соблюден, повязала мне на запястье белую ленту, которую нужно носить три дня.
После чего я спокойно направилась к особняку.
Никто меня не останавливал по дороге. Встречные путницы молча смотрели на меня, на белую завязанную ленту и спокойно шли дальше.
В особняке меня никто не ждал. Я зашла со стороны сада, где дверь запиралась только на ночь. И прямиком направилась во внутренний двор. Обычно, в это время кто-то из родственниц отдыхал у бассейна.
Пройдя мимо клумб и декоративных пальм, увидела на топчане саму жрицу в окружении Амалирии и Деларии. Рядом с лежаком стояла корзинка, где в пеленках сладко спал маленький белатор.
 
— Приветствую вас, сёстры, — негромко окликнула я ведьм, чтобы не разбудить малыша. — Я вернулась.
Олинирия подскочила с места и уставилась на меня. В её глазах промелькнула искра ненависти и страха. Но она быстро взяла себя в руки и слащаво улыбнулась.
— Вижу, наша строптивая онанна вернулась домой?! — не торопясь, она встала и жеманной походкой подошла ко мне.
— И белая лента на руке. Всё как положено, — ухмыльнулась жрица. — И где же ты была, Лианирия, целых семь дней?
— В деревне изгоев, — опустила я повинную голову, нужно же показать искреннее раскаяние. — Джания там заправляет всем. Отвратительная тётка, скажу я вам. Заставляла меня работать, мол слуг у них нет. У меня кожа начала трескаться на руках, столько я ещё никогда не пахала в огороде, — и протянула ладони, кожа на них действительно стала сухой, так как я на самом деле помогала прабабушке. — Мне срочно нужен тот волшебный крем, что стоит на полочке в моей комнате.
— Что ж, иди, — с торжествующим взглядом окинула меня тётушка. — Добро пожаловать домой.
— Благодарю тебя, Великая, — в сердцах ответила я, скрипя зубами. Нужно потерпеть немного. И тогда всё изменится.
Склонив голову, развернулась и пошла прочь.
— За обедом поговорим! — крикнула вдогонку жрица.
— Обязательно, — ответила я, не оборачиваясь.
В комнате ничего не изменилось, как будто знали, что я вернусь. Первым делом нужно принять ванну. Это единственное, чего не хватало в деревне изгоев: горячая вода с ароматной пеной. Почти час отмокала, наслаждаясь комфортом.
Отдыхая на кровати, решила попробовать спеть что-нибудь. И затянула песню "Шелкопряд".
— Я незаметно на дереве в листьях
Наполняю жизнь свою смыслом,
Пряду свою тонкую нить.
Нас очень много на дереве рядом,
И каждый рожден шелкопрядом,
И прядет свою тонкую нить.
Сначала я ничего не видела, никаких лент магии. Наверное, я слишком старалась их увидеть. Потом я перестала об этом думать и отдалась песне, вкладывая чувства.
— А моря до краёв наполнялись по каплям,
И срослись по песчинкам камни,
Вечность — это, наверно, так долго.
Мне бы только мой крошечный вклад внести,
За короткую жизнь сплести
Хотя бы ниточку шёлка.
И вот они замелькали перед глазами: струйками тянулись отовсюду, из каждого угла, со всех сторон. Некоторые вспыхивали, становясь ярче, потом угасали, бледнели.
— Кто-то в паутину религий попался,
Кто-то бредит пришельцами с Марса,
Я пряду свою тонкую нить.
Кто-то открывает секрет мироздания,
Кто-то борется с твёрдостью камня,
Я пряду свою тонкую нить[1].
Я встала, продолжая петь, прошлась по комнате, наблюдая за магией. Ладонь аккуратно касалась ближайших лент, некоторые, как магнитом, тянулись к руке, а некоторые, наоборот, отплывали подальше. Любопытно.
Вдруг в двери громко постучали. Я вздрогнула и умолкла. Ленты тут же исчезли, как будто и не было ничего.
— Кто там? — отозвалась я, направляясь к выходу.
— Это я, Криспи, — вполголоса отозвалась девочка.
Открыв дверь, я широко улыбнулась.
— Привет, рада тебя видеть. Заходи.
Криспирия юркнула в апартаменты. Она подняла свои голубые глазки, полные радости, и крепко обняла меня за талию. Я тихонько погладила её по голове.
— Как хорошо, что ты вернулась, Лина! — воскликнула та. — Я очень рада! Без тебя ужасно скучно!
Девчушка продолжала искренно меня тискать.
— Я тоже соскучилась по тебе, — потрепала её косички. — Ну, теперь, я не уйду больше из общины.
— Правда? — она подняла мокрые глаза.
— Правда, Криспи.
— У тебя хороший голос. А что за песню ты сейчас пела? На каком языке она?
— Это русский, язык народа, где я выросла, — с грустью улыбнулась, вспомнив родной уральский город.