Ведун (СИ)

А зря!
Теперь если и слышишь что плохое о ком-либо, то обязательно костромичи там мелькают. Вечно они какие-то мутные темы крутят, а уж с купцами тамошними вообще ухо держать востро нужно, и уж точно никогда им предоплату не давать. Если за тобой силы нет, то обязательно объегорят.
Именно костромичи меня и гоняли, после охоты на мантикору. Именно они фото моего мертвого тела Тарноруцкому предоставили.
Видимо сначала забыли его сделать, ушли, потом вернулись, вытащили мое тело из бывшего ДК, дождались пока меня… мое прошлое тело звери потреплют, тогда и сфотографировали. Это я уже додумывал, так как подробностей Тарноруцкий не знал, не нужны они ему были, главное результат.
Дед помер, по договоренности с Костромой сюда прислали нового ведуна, молодого и перспективного, который должен был изучить записи деда и обеспечить Тарноруцкого сыном, предварительно омолодив его. Так как не каждый ведун на такое способен, а дед умел, даже без использования кристалла, Цапыгин этому живой пример, так как он постарше Тарноруцкого будет, и еще вполне себе живчик.
И вот тут уже самое интересное начинается! Этот обиженный на всех старик собирался в скором времени Цапыгиных и Короленко выпилить, стать единоличным правителем Городецкого анклава. К этому делу уже во всю подготовка шла.
— Ты сейчас правду говоришь, Сашка? — внимательно слушающий меня Цапыгин своим взглядом мою новую тушку, казалось, испепелить готов был, такие новости ему преподнес. — Не пытаешься нашими руками со своими обидчиками разобраться? — И не дав мне и слова ответить, еще больше придавил взглядом: — Ты подумай хорошо, прежде чем ответить. Если выдумал всё…
— Именно Саферов, доверенное лицо покойного Тарноруцкого, и занимается подготовкой к вашей ликвидации, — перебил я его, равнодушно пожав плечами, не обратив никакого внимания на его гляделки и слова. — Хотите верьте, хотите нет, я вас предупредил, так как дед мой вас уважал, ну и я к вам уважение испытываю. Только поэтому не стал сам со своими «обидчиками» и дальше разбираться, решил вас предостеречь, так как эта подготовка уже на стадии завершения находится.
— Мы проверим! — после небольшой паузы, кивнул он, прекратив наконец меня взглядом прессовать. — Андреевич, — посмотрел он на всё это время молча просидевшего в кресле хозяина дома.
— Провожу, — кивнул тот, вставая вслед за гостем.
Напоследок задумчиво на меня посмотрев, но так ничего больше и не сказав, Цапыгин в сопровождении хозяина покинул комнату. Вскоре стоявшие у дома машины, резко стартанув, рванули вниз по улице, унося с собой мои проблемы, очень я на это надеюсь.
Грохнув Тарноруцкого-старшего, хоть можно сказать, что и последнего, так как младший Тарноруцкий просто взял фамилию жены, по ее настоянию, чтобы старика успокоить, мол не пресечется его род. Ну так вот, узнав все новости и грохнув его, я и вправду решил свалить свои оставшиеся проблемы на других, с главным виновником ведь уже разобрался. Так что Цапыгин вполне правильно разобрался с моими мотивами. Но только наполовину, так как я и словом его не обманул. Саферов действительно ведет подготовку к выпиливанию конкурентов Тарноруцкого на власть в нашем анклаве. Но мне до этого уже нет никакого дела. Главное, пусть и исполнители, но всё же виновные в смерти деда, тоже сдохнут, пусть и не от моей руки, но меня это устраивает.
— Вот такие дела, — вернувшийся Иван Андреевич с кряхтением уселся в кресло. — Именно поэтому, Саня, что я, что дед твой, во власть и не лезли, что грязи там с головой утонуть можно.
Я это и так знал, без сегодняшних примеров. Дед мне всю жизнь на мозги капал, чтобы держался как можно дальше от этих игр. И дар ведуна дает прекрасную возможность ни от кого не зависеть и в то же время быть всем нужным. Быть по-настоящему свободным человеком.
«Только нужно еще эту свободу уметь защищать! Что здесь, на Земле, что на Радаге, обе мои семьи пострадали от одного и того же. Определенные люди решили за наш счет свои проблемы решить, и отказа как-то не предполагалось. Но ничего, всё сделаю, но верхожители еще научатся отказы смиренно выслушивать. Уже начал над этим работать».
 
— Цапыгин просил, чтобы ты мой дом сегодня по возможности не покидал, пока они там со всеми проблемами не разберутся. А то опять полезешь и…
— Не полезу, Иван Андреевич! — пусть это невежливо, но я всё же перебил хозяина дома, не хотелось мне очередные нравоучения выслушивать. И так он мне успел высказать, пока Цапыгина ждали. — Главного виновного я наказал, а со всеми остальными пусть они сами разбираются, раз сумели прошляпить такие дела у себя под носом.
— Кх, наказал? — аж поперхнулся Иван Андреевич. — Голову резать зачем ему было? Не мог просто упокоить? Обязательно…
«Обязательно, — я упрямо поджал губы и постарался отрешиться от очередных нравоучений, которых всё же не сумел избежать. — Обязательно, — повторил я про себя. Можно было бы и без этого обойтись, но мне нужно было всё кроваво обделать, так как я о будущем думал. — После сегодняшнего, они и сами зарекутся, и детям своим наказ дадут: «Мещерских не трогать». А если трогать, то убивать наверняка. Хотя, — хмыкнул я. — Меня вроде бы как наверняка убили, но я и с того света умудрился вернуться, чтобы отомстить. Так что, убивай не убивай, не поможет, как и стены не помогут, которыми вы от людей отгородились. Любого достану в собственной постели и голову отрежу в назидание другим».
Тут бы, для нужного эффекта, еще нескольких человек так достать, Саферова того же, но я боялся, что в этом случае побегут крысы с корабля и лови их потом поодиночке. А так, надеюсь на это, Сергей Андреевич серьезно мои новости воспринял и разом накроет всех, благо есть у него для этого возможности и люди.
От продолжительных нравоучений меня спас спустившийся вниз помятый после сна Ванька.
— Дед, тебя бабушка зовет.
— Иду, — тут же откликнулся он, бросив на того недовольный взгляд. Как же, прервали его, Андреевич, как и любой другой старик, любил поучать молодежь, а тут не дали. Но прежде, чем уйти, всё же напомнил мне: — Сашка, дом не покидай, прошу тебя! Даже если тебе в голову придет супергениальная идея и у тебя засвербит еще кому-нибудь голову… кхм, — бросил он взгляд на внука и не стал договаривать. — Сначала посоветуйся, прежде что-нибудь предпринять. 
— Хорошо, Иван Андреевич, — без всяких возражений тут же согласился я с ним.
В мою кротость Андреевич похоже не очень-то и поверил, так как обозвал нас, Ваньку просто за компанию, бестолочами, продолжил что-то невнятно бурчать, направившись на второй этаж.
Я же вздохнул облегченно, напрягать меня начали в этом доме, и прав Андреевич, мысля в голове вертелась, пойди дом свой назад отвоевывать. Одно останавливало, тут уже нахрапом вопрос не решить, помощь со стороны нужна… если я хочу мирно этот вопрос решить. Но в том-то и дело, что желательно мирно, так как ведун нашему анклаву нужен, а сам я не смогу сейчас работать. Так что пришлых обижать нежелательно, меня люди не поймут. Но тут уже всё от пришлого ведуна будет зависеть: знал он о планах Тарноруцкого или нет. Если не знал, то и претензий никаких, а вот если же знал… для него лучше, чтобы не знал.
— До сих пор не верится, что ты — это действительно ты, — расслабиться я не успел, Ванька сменил деда в кресле и принялся с любопытством меня рассматривать. — Расскажешь, как и где ты так встрял, что, по слухам, даже помер?
Я только криво усмехнулся, Ванька, как всегда, любопытный. Да и много таких у нас в анклаве, которые живут за стенами города и наружу совсем не выбираются. Зато с жадностью слушают байки охотников и искателей, оплачивая их посиделки в барах, а то и просто зазывая к себе, где за рассказ о приключениях закармливают домашней едой.
Отмахиваться от него я не стал, пусть непреднамеренно, но от деда своего он меня всё же спас.
— Расскажу, только пошли во двор, там посидим, — решил я смыться от греха подальше отсюда, а то вдруг старый вернется, увидит нас тут сидящих и решит уже обоих повоспитывать.