Ведун (СИ)
Хоть она и так у него скоро заболит, — смотрел я на приближающуюся егерскую заставу и губы сами собой в счастливой улыбке расползались. — Уже почти дома».
Так уж получилось, что с самого образования границы нашего анклава чаще именно егеря и охраняли. Назвали их так из-за того, что они в основном против зверья воевали. И не важно, что звери те частенько в человеческой шкуре обретались. Звери они и есть звери, ничего человеческого у них уже не оставалось.
Ну а потом так пошло, что егеря окончательно на себя погранслужбу перетянули, высвободив руки армии для работы на внешних рубежах. При этом влились в состав вооруженных сил анклава, пусть и отдельным видом войск, подчиненных только совету. Они ничем другим больше не занимались: тренировались и служили, да жили полностью за счет жителей анклава. Специальный налог на армию был, каждый дееспособный житель обязан раз в год его внести. Хочешь под защитой жить — плати, не хочешь — добро пожаловать в вольные поселенцы за пределы анклава. Ну или в изгои — есть у нас такая мера наказания, когда вздернуть вроде бы и не за что, но и сурово наказать обязательно надо, вот и выпроваживали на выход, скатертью дорожка.
В основном в егерях нормальный народ служит, простые рабочие люди их уважает, как же, защитники от нашествий зверей и банд. Так что да, народ их уважает, а вот искатели и охотники уже не очень. Между нами очень напряженные отношения, можно даже сказать — вооруженный нейтралитет. А всё из-за того, что ходят слухи, будто искатели пропадают, те, кому повезло в рейде, но не повезло на гнилых егерей нарваться. Пока только слухи, не подкрепленные ничем, но и этого хватает, чтобы наша взаимная неприязнь не утихала, а всё больше и больше разрасталась.
Ну и еще кое-что! Егеря, они же на всем готовом живут, обеспечение у них по высшему разряду, зарплата неплохая, вроде бы живи и радуйся. А нет, завидуют они нам, нашей вольной жизни и нашим приключениям и подвигам. Их даже не сдерживает то, что искатели и охотники с ног кормятся, что добудут, на то и живут. Постоянно эти служивые стремятся показать, что они круче нас, каких-то там бродяг. Вот только если что-то серьезное случается сейчас, чаще именно «бродяги» на разборки идут, в то время как егеря продолжают границу охранять. Но это ладно, а вот то, что если вблизи границ анклава зверь какой озоровать начинает, то теперь опять же, не егерь с ним разбираться идет, хоть это и его работа, а охотник, пусть и за вознаграждение, что в управе назначают. Хотя поначалу пытались вообще на нас эту обязанность забесплатно повесить, типа на анклав же работать будете, ради безопасности всех его жителей и семей охотников в том числе.
Обломились!
Тут уже все охотники с искателями на дыбы встали! Мало того, что мы работу егерей выполняем, за которую им же и платим, так еще и бесплатно это делать? Вы это серьезно? А не скажите ли вы, неуважаемые, куда же это и на что в таком случае наши деньги идут, раз работу эту выполнять некому. Может стоит налоговые выплаты пересмотреть, а то и вовсе их отменить?
С тех пор от нас отстали с такими глупыми предложениями. Не знаю только, надолго ли, но пока молчат, да егеря на нас с ещё большим раздражением смотреть стали. Некоторые из них, а не все, тут нужно быть честным, так как, опять же, некоторым егерям совсем не нравится то, во что их служба превращается.
Так не всегда было, раньше егеря действительно егерями были, а вот сейчас в непойми что превратились. Но опять же, как и говорил, не все, есть такие волкодавы, те и зверя, и любого охотника в лесу так скрадут, что до последнего его не почувствуешь, а потом только и остается, что расслабиться и получать удовольствие, так как сделать в ответ уже всё равно ничего не сможешь.
Да, есть такие, и службу на совесть тянут, и в жизни нормальные ребята, только почему-то с каждым годом их всё меньше и меньше становится.
Ладно, это противостояние уже не один год длится, и еще черте сколько будет продолжаться. Во всяком случае в моем лице, так как на заставе среди егерей заметил Витьку Щура, нашего с парнями недоброжелателя. Вернее, его младшего брата, но недоброжелателем он быть не перестал, до врагов братья так и не доросли. Старший, когда устал от нас скрываться, сам на встречу вышел и сумел отбрехаться, открестился при свидетелях от друга своего, который еще до катастрофы Дашку подрезал. Типа просто знакомый, сам он на нее никого не натравливал, соответственно никакой ответственности за случившееся не несет. Ну а другу тому ничего не предъявишь уже, помер, случайно под кирпич попав.
Вообще, что старший, что младший, в мамашу пошли — обертка блестящая, красивая, а внутри сплошные нечистоты. Вот и Витька, форма егерская как под него шитая, прям добрый молодец, только это всё внешнее, внутри он гнилой полностью, до недержания завидующий чужим успехам, при этом людям он умеет нравиться. Это умение его, наверное, и на заставу протолкнуло, если не его батя, нормальный вроде бы мужик, главным инженером на моторном заводе работает, постарался. А может и мамаша, много про нее разных слухов ходит. Сам сюда попасть он не мог, так как обычно сюда на заставу только пострадавшие или старослужащие егеря попадают, всё же служба тут синекурой считается. Никаких тебе патрулей, сиди себе в тепле, да встречай и провожай прибывающих и убывающих.
«Вот так, наверное, и получается, что нормальных егерей всё меньше и меньше становится, приходят им на смену такие вот Щуры. Люди есть, а служить то и некому».
Меня Витька не узнал, скользнул по мне деланно безразличным взглядом, да еще больше грудь колесом выпятил, изображая из себя всего такого важного типа, на что я только усмехнулся, да и отвернулся от него. Это я уже девять лет в охотниках числюсь, в искателях и того больше, а он не так давно на службу поступил, вот и важничает, изображает из себя невесть что.
— Нормально всё, едем дальше, — вернувшийся Илья поднялся ко мне на обзорную площадку. Ходил разрешение на въезд в анклав получал, плюс сопровождение до города, чтобы мы никого по пути не высадили и неучтенный товар нигде не выгрузили. — Пошли в кабину, что тут пыль глотать?
— Иду, — кивнул ему, но кто бы знал, как мне не хотелось отсюда уходить.
Нетерпение, мандраж, сердце радостно стучит, всё разом навалилось, при виде родных мест, так что совсем не хотелось снова к Илье идти и разговоры разговаривать. Уже сто раз пожалел, что ему ту сигариллу предложил. Нет, для будущего оно полезно, всё же подольские купцы надежные ребята, и что удивительно для наших поганых времен, слово держат и свои обязательства всегда выполняют. Так что если и работать с кем, так только с ними, что я и обещал Илье, если что, то только с ним дело иметь, во всяком случае по сигаретным делам. У деда свои связи, я как-то раньше серьезно в это дело не лез, через него работал и меня всё устраивало. Но теперь, раз уж так получилось, будет через кого радаганские товары сбывать. В родном Заволжье этого делать не собираюсь, тут меня быстро за жабры возьмут с таким товаром, а Илья… А что Илья? Купец он и есть купец, его дело товар искать, и чем он эксклюзивней, тем лучше. Для всех лучше. Так что если всё по уму сделать, то никто и не узнает, что товар этот от меня идет. Илья и его люди будут молчать, в этом меня уверили, так что, вот так, мимоходом, мои предварительные планы начинают обретать жизнь.
Но это всё планы на будущее, сейчас же…
Илья удивил, стоило мне снова в кресло упасть, он ко мне приставать не стал, кивнул приветливо и со своими людьми разговор завел. Так что никто мне не мешал в окно на дорогу смотреть и радостно километры отчитывать, еще немного и я дома.
* * *Заволжье, смотришь на этот город и видишь сплошные укрепления, со стороны напоминающие собой исторические крепости. Когда люди поняли, что наступил всеобъемлющий и полный песец, то несмотря на все трудности поспешили отгородиться от ставшего вдруг такого опасного и негостеприимного мира. Вот и возвели вокруг города укрепления в виде четырехэтажных домов и такой же высоты стен между ними. Толстостенные дома наружу без окон, только многочисленными небольшими бойницами смотрят, жилых помещений там тоже нет, всё, и окна, и казармы (в данный момент егерьские), с внутренней стороны расположены. Стены между домами оборудованы крытыми галереями, для быстрого перемещения подкрепления на опасные участки. Есть еще и подземные галереи, как между домами, так и наружу, к железобетонным колпакам дотов, способных вести огонь на триста шестьдесят градусов.