Ведун (СИ)

Замолчал он полуслове, видя, что я головой отрицательно мотнул. Его желание понятно, такого как я к рукам прибрать, но даже без желания парней только на себя работать, мы с дедом никогда ни на кого бы персонально работать не стали. Так что…
— Мы сами управимся, помощь не нужна, — отказался я.
Осмотрел других беременных, но моего вмешательства и там не требовалось, с имеющимися проблемами врачи вполне справляются. Разве что опять в качестве успокоительного средства поработал, что тоже неплохо, так как многие проблемы из-за нервов и возникают. Ну а потом меня отвели к тому человеку, ради которого я сюда и приехал, а не как недавно думал, что ради Лены. Дихтяр Игорь Эдуардович — юрист и тридцатипятилетний экономический гений, на которого Цапыгин большие надежды возлагал, слег с инфарктом. И, что интересно, инфаркт поймал не во время «атаки Блистательного», а уже позже, когда увидел к чему она привела, иначе не факт, что он вообще бы выжил.
Но он выжил, хоть и продолжал в предсмертном состоянии находиться. И теперь планы по экономическому развитию нашего Городецкого анклава могут слегка забуксовать, если он умрет. Так как таких людей очень мало, и он оказывается просто жизненно необходим, как и его люди, которые отлично работают именно под его началом. Так что мне нужно сделать всё возможное, чтобы он хотя бы дорогу пережил, а то врачи гарантии не дают, что он вообще выживет и без дороги.
Ну то ничего, с сердечниками мы с дедом ни раз и ни два работали, частая проблема у разных руководителей, так что и этого… на ноги его уже дед ставить будет, а я просто сделаю так, что он дорогу перенесет и живым до него доедет. И управиться мне надо до утра, желательно, так как неплохо было бы и обратно ехать под охраной армейцев. Так что время я терять не стал, теперь уже в компании с поверившими в меня врачами взялся за этого Дихтяря.
И надо сказать, сработали мы на отлично, я диагностом выступал, озвучивал всё, что «видел», заодно и говорил, что делать собираюсь и в какой последовательности. Шарпов Игорь Владимирович, врач анестезиолог-реаниматолог, мне ассистировал, ну или наоборот, я ему. Когда он в меня поверил и осознал, какими возможностями я обладаю, то он моими руками буквально чудо совершил, окончательно в порядок, конечно, не привел, на это не один день надо потратить, но теперь этот «жизненно важный человек» до моего деда точно живым доберется.
Вон, лежит, глазами лупает и грудь свою ощупывает, всё понять не может, умирает он или уже нет. Ну а мне тикать пора, и желательно как можно быстрей и подальше, не нравятся мне взгляды эскулапов, они похоже во мне увидели многофункциональный супер-пупер медицинский прибор с очень широким спектром возможностей. Даже мысли читать не надо, на лице всё написано, что они с помощью такого как я могут делать. Так что…
— Сань, представляешь, — Мамон указал надкусанным бутербродом на двух сидевших вместе с ними за столом «волкодавов», — эти парни пироманы. Когда они загорелись, при инициации, сослуживцы их в брезент замотали и водой заливали, пока не потухли.
— Именно его дед, — кивнул в мою сторону Алый, — в Заволжье сейчас курсы по освоению магии и открыл, помогает таким как мы свою ману почувствовать.
«Блин! Сбежать не успел, до утра точно придется тут задержаться», — вперил я взгляд в пироманов, отчего эти «очень опасные люди» насторожено на меня посмотрели.
* * *
Уехали мы со скандалом! Хотя, скандал это громко сказано, но поругаться всё же пришлось. Врачи ни в какую не хотели меня отпускать, на совесть давили, мол мое дело людей лечить, а не непонятно чем заниматься, рискуя головы лишиться. Короче, поругались, когда я не выдержал и послал их по матушке. Видите ли, меня нужно оберегать, закрыть в охраняемом месте и «использовать мои возможности» на благо… после этих слов я их и послал. Хорошо хоть военные адекватными оказались, не пошли на поводу у этих «использователей» и, когда я по всем травмированным пробежался, оценивая их состояние и выдавая вердикт, что до Заволжья доедут, нас с парнями всё же отпустили.
 
И пусть отдохнуть я не успел, до утра с пациентами и «подопытными» возился, но задерживаться мы не стали. Парни поспали, а мне отдых сейчас не требовался, так как сна ни в одном глазу. В крови эйфория бурлит, в голове бьется радостная мысль…
«У меня получилось!»
Метод «Кашиды» сработал на все сто, удалось «отщипнуть» огненной маны у пироманов. И пусть пока огонек зажечь не получалось, но ману эту я чувствую в своем теле, она не растворилась и, похоже, пока не собирается. Так что, как только встанем на отдых, сразу же возьмусь пробуждать очередную стихию. А пока нужно идиотскую улыбку с лица убирать, а то парни на меня уже неодобрительно посматривать начинают, не за округой наблюдаю, а постоянно к себе прислушиваюсь.
— Стоп! Назад все, — негромко скомандовал Длинный, и сам отшагнул за угол дома. — Навстречу нам кто-то двигается.
Выехали мы на самом рассвете, и даже какое-то расстояние вполне успешно проехали. Но вот когда до транспортной развязки на Московском проспекте добрались, встали намертво. Дорога под мостом машинами плотно забита была. Сдали назад и попробовали поверху… не одни мы такие умные. Ну и, долго не колебались, машины на мосту бросили, только чуть припрятали их, чтобы в глаза не бросались, решили дальше пешком топать. Оно так даже лучше, пусть на нас сразу вонь неубранных разлагающихся трупов навалилась, но двигаться так всё же безопасней, да и быстрее получится, чем постоянно утыкаться в запруженные машинами или рухнувшими после землетрясения зданиями улицы, возвращаться и объезды искать. Да и стрельба вчера где-то в этих местах была, вот и решили не на пролом в наглую переть, а тихонько просочиться.
И не зря похоже, стоило нам в Сормовский район войти, как не то, что на машинах, мы и пеших людей престали встречать. До этого момента не встречали, шедший впереди Длинный кого-то увидел.
— Что там? — подтянулся к нам шедший последним Мамон.
— Двое. Один другого практически на спине тащит, — коротко просветил всех Длинный, одновременно по сторонам осматриваясь. — Ждем их здесь, — принял он решение. — Саня, готовься «щитом» нас прикрыть, эти, похоже, во вчерашней перестрелке участвовали, могут резко отреагировать. Мамон, — кивнул он ему на противоположный угол дома, — за тылами присмотри. — И уже нам с Алым: — Всё, замерли, ждем.
Мамон без слов назад оттянулся, мы же с Серегой, прижавшись к стене дома, как и было сказано, замерли. Я, взяв карабин в одну руку, второй был готов «щит» ставить, сейчас не до экспериментов, Длинного, стоявшего перед нами, нужно прикрывать, так что будем более привычно действовать.
Не зря готовился.
Сначала услышали шаги по слякоти и нанесенному ураганами мусору, а потом и голос:
— Ниче, Леха, уже немного осталось, почти дошли… 
Из-за угла вышли, как и говорил Длинный, двое. Один короткостриженый чернявый парень, одетый в военную форму, практически тащил на себе другого, более крупного и судя внешнему виду — старшего, с трудом переставляющего ноги и с еще большим трудом в сознании остающегося.
Вот младший нас увидел, замолчал, лицом судорожно дернув, и сразу же не за автомат на груди висевший схватился свободной рукой, а в нашу сторону ее вытянул. Не знаю, что меня подтолкнуло, но увидев это его движение и сам руку вскинул, благо готов был, «щит» поставил… и аж охнул от напряжения, с трудом его удержал. Такую нагрузку на него я только под завалом тогда ощущал… почти такую же, чуть слабее, так как в этот раз удержать «шит» всё же сумел. А вот парень этот, похоже, все свои силы вложил в удар по нам, на ногах не удержался, и, как в замедленной съемке, начал набок заваливаться вместе со своей ношей.
Длинный не дал этому случиться: пока я отходил от шока, он быстро сократил расстояние и подхватил раненого. Тут и Алый, обежав меня, на помощь ему рванул, и только потом уже я очухался.