Правительница Д'Хары (СИ)

Ричард отбыл в Срединные Земли несколько дней назад. Он уже находился в Кельтоне и в течение нескольких недель собирался отправиться в Галею. С его слов, госпитали столицы кельтонцев были полностью заполнены заболевшими. Там было нечем дышать в прямом смысле. За тот месяц, что заболевание находилось там, была поражена тысяча человек, а погибло несколько сотен.
Причиной, по которой Мать-Исповедница оказалась в лагере лично, было донесение об очень быстром распространении болезни и здесь, в лиге от Народного Дворца. Месяц назад каждый беженец был здоров, сейчас же чума начала быстро косить ряды людей, покинувших Срединные Земли в поисках спасения от невидимого врага.
Они подошли к большому тенту, который, по всей видимости, служил полевым госпиталем. Кэлен спешилась и отдала Ника — ее коня, с которым они вместе сражались еще в Эбиниссии — сопровождавшим ее людям, а сама вошла под навес. Кара и Бердина неизменно следовали за ней, и Кэлен не осмелилась бы им возразить. Она знала, что они следовали не столько приказу Ричарда, сколько своему личному чувству долга перед ним и перед ней, самой Кэлен.
Внутри было не так холодно, как ей сначала казалось. Тепло и душнота, царившие здесь, были обеспечены не тканью навеса, которая в действительности была слишкой худой для защиты от холода, а огромным количеством людей, находившихся в помещении. Спертый воздух, впитавший в себя запах не только их ужасной болезни, но и самой смерти, состоял из звуков стонов и горячечного бреда людей. Морд-сит обступили Мать-Исповедницу плотнее с двух сторон, наивно полагая, что люди вокруг могли напасть на нее.
В горле Кэлен встал ком. У этих людей не хватило бы сил напасть на нее. У них не было сил даже двигаться, не говоря уже о ходьбе.
Они начали перешептываться, но довольно громко, так что до нее отчетливо доходил звук их голосов. Они узнали ее. Не как Кэлен Рал, а как Кэлен Амнелл, Мать-Исповедницу.
Она оглядела лежащих вокруг людей: усталые, болезненно худые. У некоторых были почерневшие кончики носа и пальцев рук. Они все были похожи, но не внешним видом, а чувством, что сейчас единодушно светилось на их лицах. И чувством этим была не скорбь по своим собственным жизням, а нечто другое, более значимое.
Мысль о том, что еще недавно люди, именно эти люди, были здоровы и полны сил, прорезала сознание Кэлен со скоростью летящего арбалетного болта. Она замедлила шаг, вглядываясь в их лица и сочувственно улыбаясь им, желая вселить в их головы веру. В то, что они выздоровеют, или же в то, что скоро их боль закончится, она сама не знала. Но улыбка все равно не сходила с ее лица.
Кэлен была одета не в платье Матери-Исповедницы, а в свой привычный дорожный костюм, в котором было гораздо проще ездить верхом; поверх она накинула довольно объемную меховую накидку. Люди все равно узнавали ее, и со все большего количества губ сбегало благоговейное «Мать-Исповедница». Она с удивлением смотрела на то, как они, ослабшие и болезненные, приветствовали ее: те, кто мог, вставали на колени, а те, у кого на это не было сил, молчаливо поднимали головы и сопровождали ее своим взглядом.
Сердце Кэлен, кажется, пропускало удар за ударом. Это было двоякое чувство: Ричарда они примерно месяц назад встречали холодно, едва ли не с презрением. Он был для них чужим. Узурпатором далекой страны, в которой им пришлось оказаться из-за превратностей судьбы. Она же была отголоском далекой родины, чем-то привычным и близким. Они тянулись к ней не потому, что она была Матерью-Исповедницей, воплощением справедливости в Срединных Землях, олицетворением силы и могущества. Нет, все было проще: она по праву принадлежала им, а они принадлежали ей. Их всех объединяла их родина — то далекое и недоступное место, которое сейчас находилось в небывалой опасности.
С трудом выдавив из себя официальное «встаньте, дети мои», Кэлен пошла чуть быстрее в сторону выхода, пытаясь скрыть то, что ее грудь едва вздымалась. Она не могла дышать из-за внутреннего волнения, буквально снедавшего ее тело; уж слишком сильно ее трогало горе, настигшее беженцев и здесь. Слишком сильно она не хотела, чтобы они уличили ее слабость тогда, когда они так сильно нуждались в ее силе.
 
Прямо перед ней возникла коренастая фигура предводителя беженцев — Элрона, который находился в этом же конце помещения. Несмотря на свое высокое положение, он шел совершенно один.
Ричард рассказывал Кэлен о нем — д’харианец во всех проявлениях, кроме происхождения. Им с Ричардом удалось найти общий язык, но то общение, что было у них, невозможно было назвать разговором лорда Рала и его подданного. Это был разговор двух равных людей. Кэлен подумала, что Кара и Бердина, увидев такую «дерзость», ни за что бы не оставили ее без внимания и даже укорили бы Ричарда в излишней мягкости. Тем более хорошо, что они, как и Кэлен, видели вождя повстанцев в первый раз.
Элрон встал на колени, только Кэлен оказалась в нескольких футах от него. Она разрешила ему подняться в своей привычной манере, скрывая то чувство глубокого сожаления, что рождали в ней страдания людей вокруг. Она отметила, что его отношение к ней с первого взгляда было другим, не похожим на отношение к Ричарду, но пока что для нее не понятным.
— Я почтен, что имею возможность видеть вас лично, Мать-Исповедница.
Кэлен слегка улыбнулась ему в ответ на вежливое, искреннее приветствие.
— Могу ответить вам тем же. Мне жаль, что наша встреча произошла при таких обстоятельствах, — он невыразительно кивнул ей, не способный обнажать свои переживания перед глазами незнакомцев. Очевидно, что больные вокруг оказывали на него подавляющее влияние, пусть он и не сказал бы об этом никому. — Меня известили, что вы хотели видеть лорда Рала. Мой муж, к сожалению, не может приехать сюда, поскольку несколько дней назад он отправился в Срединные Земли по важному делу. Однако я полагаю, что я тоже буду в состоянии помочь вам.
Элрон был немногим шире Ричарда в плечах, ростом чуть выше Кэлен. У него были темные коротко стриженные волосы. Держался он как человек, бывавший в боях, и даже по тому короткому взгляду, что Кэлен удалось уловить, она сумела понять, что это был не простой ремесленник — слишком много знания и мудрости было в этом взгляде, пусть и не молодом, но и не старом. Пристально оглядев мужчину с головы до ног, Кэлен поняла, что значит «быть д’харианцем, но не по рождению»: прагматичный, стойкий и хладнокровный, но при этом безгранично преданный делу.
Она бы даже не удивилась, если бы узнала, что несколько лет назад, когда Д’Хара развязала войну, этот человек был лидером сопротивления у себя на родине.
— Да, я уверен, что нам с вами удастся решить тот вопрос, который беспокоит не только меня, но и моих людей.
Он пропустил Кэлен вперед, и они пошли в сторону выхода из госпиталя. Только оказавшись на улице, Мать-Исповедница смогла спокойно вдохнуть морозный воздух. Ей казалось, что каждый раз, закрывая глаза, она будет видеть измученные страданиями лица людей.
— Я попросил вас о приезде для того, чтобы доложить о быстром распространении болезни по нашему лагерю. Первоначально мы не ожидали таких масштабов, но теперь стало ясно, что если не принять меры, то скоро заражены будут все.
Кэлен оценивающе посмотрела вокруг, прикидывая, сколько было рядом таких же по размеру госпиталей. Больше пяти, это точно. Она задалась вопросом: как вообще болезнь проникла сюда? Если эти люди были здоровы, долгое время находясь здесь, что стало причиной их заражения сейчас, в самый разгар зимы? Единственной реальной возможностью был новый приток беженцев.
— Я вижу, — задумчиво и тихо ответила она. — Как много людей прибыло сюда за последний месяц?
Элрон повернул голову в сторону, задумавшись над вопросом.
— Трудно сказать. Одно точно: их было много.
Мать-Исповедница кивнула. Значит, в Срединных Землях все продолжало идти тем же отвратительными чередом, что и последние несколько месяцев. Кэлен оставалось верить в то, что Ричард, пока он находится в Срединных Землях, наведет порядок среди лидеров стран коалиции, и беспорядки, учиненные войсками Имперского Ордена, закончатся.