Он пишет мою книгу! (СИ)

– Не отпущу, попалась.
Я, завернутая в одеяло, под тяжестью его тела, не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Но мне было уютно в его объятиях и я не хотела освобождаться.
– Держи крепче, чтобы больше не потерять. – улыбнулась Степану.
Он посмотрел на меня любящим взглядом и обнял ещё сильнее.
И ещё сильнее. И ещё.
– Степан, мне уже больно. Хватит. – соскучился, мой любимый. Слишком усердствует, демонстрируя желание удержать.
Но он не прекращает.
Сквозь тонкое одеяло Степан вцепился в мои запястья.
– Думала, всё так просто закончится? Нет, дорогая, от меня не так просто избавиться.
Мы потеряли друг друга и он переживал… Как же он переживал, бедный. Мои собственные страдания из-за нашей разлуки кажутся сейчас не такими серьёзными на фоне его боли.
Степан буквально вцепился в меня.
Его взгляд из любящего превратился в обезумевший.
– Степан, пожалуйста. Ты пугаешь меня. – мне уже неприятна его настойчивость, я не узнаю своего любимого…
Мне стало обидно и отвернувшись от Степана я стала жевать одеяло, чтобы не заплакать.
***
Я не сразу поняла, что открыла глаза. Вокруг было темно и казалось, что сон продолжается. Сон, ну конечно…Господи, присниться же такое…
Ноздри шекотнул запах лёгкой сырости и прелого текстиля. Очень знакомый запах. Но не могу понять, где я его ощущала.
Во рту что-то мешало.
Сразу поняла, что неудобно лежу и руки ужасно ноют. Пошевелила ими и выяснила, что они туго связаны у меня за спиной.
В ужасе попыталась встать, оказалось, что ноги тоже крепко связаны.
Меня охватила паника.
Кошмар, что такое со мной приключилось? Где я?
Сердце лихорадочно застучало. Оказывается, фраза "сердце чуть не выскочило из груди" – не оборот речи. Это действительно так и ощущается. Моё сердце, во всяком случае, долбило внутри так, что казалось – ещё немного и, пробив прутья грудной клетки, вырвется на свободу..
Я кое-как поднялась, приняла сидячее положение. Попыталась закричать, но кляп, – да, это именно он мне мешает, – не дал издать никаких членораздельных звуков. Вырвалось на свободу не сердце, а только лишь приглушённое мычание.
Глаза постепенно привыкли, я смогла разглядеть очертания помещения,в котором находилась.
Я сидела, судя по всему на старом диване, по разные стороны у стен комнаты стояли кровати. Койки, кажется так их называют. Окна занавешены и скорее всего закрыты снаружи ставнями или вовсе заколочены. Уж больно темно, шторы не дают такого эффекта.
Мне стало не по себе от того, что показалось, будто я уже была тут. Ощущение дежавю ещё больше напугало меня.
Но вряд ли в моей жизни мог быть подобный опыт. Не может быть.
Я стала лихорадочно вспоминать, что было перед тем, как я очнулась тут.
Путь домой с работы, разговор по телефону с Маринкой, тёмный сквер, чьи-то руки…
На меня напали!
Я стала в панике дёргать руками изо всех сил. Верёвки до боли впивались в моё тело. Но мне было всё равно.
Инстинкт самосохранения вопил внутри меня об одном: бежать, бежать, скорее бежать отсюда, спасаться любыми способами.
В какой-то момент мне показалось, что кисти рук стали чуть свободнее двигаться в оковах верёвки. Это придало мне веры в то, что получится распутаться.
Стала дёргать руками ещё и ещё активнее. Я смогу. Господи, пожалуйста, помоги…
За дверью скрипнула половица. Там кто-то ходил.
Я замерла в ужасе. Похититель. Он здесь.
На несколько минут я замерла, боясь привлечь внимание похитителя. Затем медленно, постепенно ускоряясь, принялась снова трясти и двигать руками. Запястья горели от боли.
Человек за дверью ушёл наверх. Звук его шагов и скрип половиц постепенно затих, чтобы отозваться ужасом с потолка.
Заиграла музыка. Лёгкая жуткая динамичная попсовая песенка.
Что этот человек там делает? Сколько он там пробудет? Успею ли, смогу ли я вырваться из пут и сбежать?
Мысли лихорадочно обгоняли друг друга в моей голове, словно вместе со мной стремились сбежать из этого ада.
Не знаю, сколько прошло времени, но, обдирая кожу, я всё же смогла освободить руки. Плечи ломило от боли, кисти рук лихорадило в мелкой дрожи и по ощущениям они были как боксёрские перчатки.
 
Наспех, путаясь и сбиваясь, я освободила от верёвок ноги. Они дрожали от напряжения.
В комнате была только одна дверь, за ней воображение само дорисовало мне веранду и лестницу наверх. А там был он.
Я не заметила в какой момент стихла музыка.
Страх обуял меня. Что делать? Прятаться некуда. Бежать – но вдруг он там, за дверью? Я не слышу его шагов наверху, в борьбе с верёвкой, я могла не услышать, как он спустился.
На еле гнущихся ногах я пересекла комнату.
Под моими ногами оглушающе скрипнул предатель пол.
Тело окатило волной адреналина и боль исчезла.
Рука, – кажется моя, – потянулась к ручке двери. Я словно со стороны наблюдала за ней.
Не успела рука дотянуться до цели, как вспыхнул свет и дверь распахнулась.
От неожиданности я вскрикнула и отпрянула назад.
Свет ослепил меня.
Когда зрение понемногу стало возвращаться, я увидела в проёме двери крупную женщину в длинном розовом платье, на высоких каблуках.
У неё были густые и почти белые волосы и совершенно дикий макияж. Крупные чёрные брови, синие тени и ярко красная помада. Пятна красоты переливались у меня перед глазами. Я щурилась пытаясь разглядеть "красотку".
Женщина вошла в комнату.
  
Глава 42
 
– Кто вы? – только и смогла я вымолвить пересохшими губами.
– Я кто? Это ты кто такая! – странным голосом фыркнула незнакомка.
Не знаю, испугалась ли я больше, если бы вместо этой дамы увидела мужика с бородой и топором. Его я хотя бы ожидала…
Женщина меж тем закрыла за собой дверь и направилась ко мне. Я инстинктивно попятилась обратно к дивану.
– Садись, Юлечка. Или как там тебя? Амелина Фрайди. – жуткая блондинка с презрением подчеркнула мой псевдоним и её голос мне напомнил голос другого человека…
Этого не может быть. Я пригляделась.
– Макс? Макс, это ты?! – страх уступил место шоку и удивлению.
– Не смей меня оскорблять, тварь! Меня зовут Камилла! – взвизгнула странная женщина, вмиг превратившись в моего бывшего парня, облачённого в парик и розовое платье.
Я так растерялась, что плюхнулась на диван, забыв про страх.
Ну, конечно. Как я могла не узнать это место: дача родителей Макса. Диванчик с их квартиры – привезли на дачу года три назад, когда купили себе новый. Половики вологодские, перед дверью и у кроватей кругляши из старого, нарезанного на лоскуты, трикотажа. Тут и мои старые футболки где-то вплетены. Мама Макса любит вязать крупным крючком эти незамысловатые коврики. Я всегда отдавала ей ненужные шмотки для этого хобби.
– Макс, что за маскарад? – начала было я, но он вмиг оказался возле дивана и с силой грубо дёрнул меня за руку.
– Чёртова писака, я же велела тебе не назвать меня так! Камилла! Зови меня Камилла! – сквозь сжатые челюсти Макс зашипел мне в лицо.
– Хорошо, я поняла. Камилла. – на самом деле, я ничего не понимаю. Если это какая-то игра, то почему такая страшная? Что он затеял?
После моего согласия называть его Камиллой, Макс как будто успокоился, отпустил меня и начал расхаживать по комнате.
– Ты плохая, ты непослушная и противная писака, Амелина Фрайди. Ты знаешь об этом?
У меня в голове не укладывалось, как реагировать на этот спектакль. Но испытывать судьбу и злить Макса желания не было.
– Нет, Камилла. Чем я так плоха?
– Ты пишешь гадкие книжки. Отравляешь мир графоманством. – Макс начал говорить спокойно, но вдруг его передёрнуло и он почти заорал на меня:
 
– Мир отравлен! Всё отравлено! Деньги превращаются в воздух! Денег нет! Работы нет, семьи нет! От меня все отвернулись: родители, работодатель. Всё погибло! Это ты, ты всё испортила!