Эгоист (СИ)

Ну вот, прогулка еще не началась, а она уже не может сдвинуться с места.
Боже, она была безнадежна.
— Шарлотта, добрый день, — сказал он и улыбнулся своей мягкой улыбкой, от которой на левой щеке появилась небольшая ямочка.
Шарлотта сделала глубокий вдох, затем выход и снова вдох. И медленно спустилась вниз.
— Милорд, д-добрый день.
Когда она оказалась внизу, он подошел ближе.
— Ты выглядишь прелестно, — заметил он своим глубоким голосом, от которого мурашки пошли по телу. — Это тебе.
Он смотрел на нее так, будто действительно считал ее прелестной. Смотрел так, как никогда не смотрел. Ей было по-особенному больно от этого взгляда. Еще хуже Шарлотта почувствовала себя, когда только после всего этого заметила, что он протягивает ей букет… на этот раз белых роз. Вчера были белые лилии, а сегодня розы. Он как будет пытался найти то, что ей нравилось. И это внезапно тронуло ее.
Шарлотта взяла букет.
— Б-благодарю. — Она повернулась к Хопкинсу и передала ему красивый букет. — Поставьте, пожалуйста, в вазу.
Хопкинс поклонился и удалился.
Уильям предложил ей свою руку. И снова Шарлотта замешкалась, пораженная тем, что ей дозволено касаться его. Боже, сможет она после этой прогулки вернуться домой живой?
— Ну же, я не укушу тебя, — послышался его тихий, мягкий голос. — Смелее.
Она собрала всё своё мужество и обхватила рукой его локоть. И тут же почувствовала, как он напрягся, какая твердая и тяжелая была у него рука.
— Итак, как поступим? — спросил Уильям, задумчиво глядя на нее. — Поедем в Гайд-парк в экипаже или пройдёмся?
Шарлотта подняла к нему бледное лицо.
— Мы пойдём в Гайд-парк?
Господи, туда, где все их увидят и у нее не будет шанса отделаться от него?
— Именно на это я и рассчитываю, — любезно проговорил он.
— Что?
Уильям довольно улыбнулся.
— Я отвечал на твой вопрос.
— Но я не задавала никакого вопроса, — рассердилась Шарлотта.
Глаза его хитро замерцали.
— Разве?
Она сглотнула и опустила голову, внезапно разозлившись на него за то, что он так легко может прочитать ее мысли. И на себя за то, что уже не может совладать с собой.
— Прогуляемся! — произнесла она самым своим ледяным тоном, на который была способна.
— Чудесно! — еще шире улыбнулся он, шагнув к дверям. — Так я больше времени проведу с тобой.
Негодяй! Вот как он может быть то самым притягательным и желанным человеком, а потом вызывать острое желание проткнуть его шпагой!
Воспользоваться экипажем было бы глупо не только потому, что стояла теплая солнечная погода, а приятный ветер ласкал разгоряченную кожу. Дом Шарлотты находился недалеко от Гайд-парка на Гросвенор-сквер, так что совсем скоро они оказались у входа в парк, а затем и в самом парке. Где было непомерно много людей.
Боже, у нее действительно не останется ни единого шанса спасти себя. И свое сердце.
— Ну что, мы будем и дальше молчать, или мне позволено задавать вопросы? — послышался его насмешливо-глубокий голос.
Шарлотта вздрогнула и почувствовала, как напряглась его рука. На которую ей было так приятно опираться. Они медленно приближались к Серпантину, чуть дальше от которого виднелась белая полоска Роттен-роу, где Шарлотта хотела бы быть меньше всего.
Погода действительно стояла такая чудесная, что ей даже не пришлось раскрывать зонтик, который она несла в свободной руке, потому что тонкие облака словно ширма закрывали солнце, а поля надетой шляпки прикрывали лицо достаточно, чтобы не бояться ярких лучей. Только даже это не могло отвлечь ее.
— Вы хотите задать мне вопрос?
Глупее, кажется, нельзя и было начинать, однако это не смутило Уильяма.
Он с улыбкой посмотрел на нее и поправил свою черную шляпку, надвинутую на каштановые густые волосы.
— Разве не с вопросов начинается разговор? Если хочешь, можешь рассказать мне что-нибудь интересное.
Шарлотта скрипнула зубами. Почему даже его рука была такой приятной?
— Можете задавать свой вопрос. — И поспешила добавить резче: — Если он, конечно, не дурацкий.
Будь он неладен, но его улыбка стала еще шире, от чего снова обозначила ямочка на левой щеке.
 
— Ты же еще не слышала мой вопрос. Откуда такая убежденность в том, что он должен быть непременно дурацким?
Шарлотта старалась смотреть на всё, что угодно, но только не на него.
— Может, предчувствие?
Он вдруг накрыл ее руку, лежащую на его локте, теплой ладонью, и глухо рассмеялся. Так, что невольно прижал ее предплечье к своей груди, и Шарлотта тут же ощутила, как дрожит его грудь, большая, широкая, твердая грудь.
— Боже, у тебя прелестное чувство юмора. Я говорил, что это мне нравится?
Шарлотта сердито отдернула от него руку.
— Это уже вопрос?
Он снова взял ее руку и вернул на место. Поправил шляпу, и они пошли дальше.
— В какой-то степени, если только ты хочешь отвечать на риторические вопросы.
— Я же говорила, что вопрос будет дурацким.
Он снова рассмеялся, но не так громко и глубоко.
— Чудесно, кажется, мы поняли друг друга.
Она перевела на него сердитый взгляд.
— Мы должны были что-то понять?
Он снова улыбнулся, заставляя ее сердце биться чаще. Господи, ну почему у него должна быть такая волнующая улыбка!
— Я же говорил, что для разговора понадобятся вопросы.
— И это самое большое открытие, которое вы сделали?
Улыбка вдруг сбежала с его лица.
— Почему ты сердишься на меня?
Шарлотта застыла и снова отвернула от него лицо, стараясь сохранить присутствие духа. Они как раз вышли на Роттен-роу, самую многолюдную прогулочную дорогу, где она обязательно встретит какого-нибудь знакомого и… И жизнь ее перевернётся с ног на голову. Если уже не перевернулась.
— С чего вы взяли, что я сержусь?
Он снова накрыл ладонью ее пальцы, вызывая в ней легкий трепет.
— Ты сердишься на меня. Я же не слепой. Почему?
Она резко покачала головой.
— Это не так.
Она не заметила, как он обеспокоенно нахмурился.
— Вчера я принес тебе лилии, сегодня розы… Я принес тебе не те цветы? Я забыл спросить. Какие цветы тебе нравятся?
Вероятно, это и был вопрос, который он намеревался задать ей с самого начала. Она невольно посмотрела на него.
— Зачем вам это?
Шарлотта вдруг увидела, как потемнели его бархатистые карие глаза, которые в свете ярких лучей поблескивали потаенным обещанием.
— Затем, чтобы потом я принес то, что тебе нравится.
Ей снова стало трудно дышать. Господи, она уже теряет голову, а он еще ничего не сделал, просто пообещал принести ей ее любимые цветы. Шарлотта удрученно перевела взгляд на дорогу. Ему никогда ничего не нужно было делать, ничего особенного, чтобы ее сердце перестало подчиняться ей.
— Совершенно не нужно этого делать.
Она услышала, как он вздохнул. Протестующе, возможно, даже устало.
— Совершенно определенно нужно. Итак, какие твои любимые цветы?
Какой упрямый человек! Он не отступится, пока она не ответит. Что ж, если ему это было так уж необходимо, Шарлотта не видела причин утаивать от него такую мелочь.
— В детстве мне нравились розы. Мне нравилось, как они пахли, — начала она, стараясь не смотреть на удивленные лица, которые повернулось в ее сторону.
Поэтому не заметила, с каким удивлением он взирал на нее, словно не ожидал, что она ответит, ответит правдиво. Что захочет поделиться чем-то личным, о чем возможно не знал никто другой.
— Да, розы пахнут изумительно, — произнес он низким голосом, от которого мелкая дрожь прошлась по спине. Занятая борьбой с собой, Шарлотта и тогда не заметила, как его взгляд скользнул по ее профилю и шее, отмечая каждый дюйм кожи, как будто это было самое невероятное, что он видел в своей жизни. — А теперь розы тебе больше не нравятся?
 
— Нравятся.
Она почувствовала, как его пальцы в белой перчатке погладили ее пальцы в белой атласной перчатке. Даже сквозь ткань, отделяющая их, она ощутила его тепло так, что по телу прокатилась легкая дрожь.