50 оттенков свободы

— Я подумал, что мы проведем брачную ночь на высоте в тридцать пять тысяч футов. Раньше у меня такого не было.
Ни черта себе. Еще одно «в первый раз». Я смотрю на него и чувствую, как колотится сердце. «Клуб высотников».[4] Что-то я об этом слышала.
— Но сначала придется освободить тебя от этого сказочного платья. — В его глазах — любовь и что-то еще, что-то темное и непонятное, что-то притягательное, взывающее к моей внутренней богине. У меня захватывает дух.
— Повернись.
Голос низкий, властный и до невозможности сексуальный. Как это ему удается? Одно слово, но сколько всего оно обещает! Я охотно подчиняюсь. Он возится с моими волосами, бережно, одну за другой, вытаскивает заколки. У него ловкие пальцы, и с работой Кристиан справляется на удивление быстро. Мои волосы волнами падают на плечи, на спину, на грудь… Я стараюсь стоять неподвижно, не ерзать, но мне так хочется его прикосновений, ласк! День получился долгий, утомительный и с волнениями, и теперь я хочу его — всего, целиком и полностью.
— У тебя чудесные волосы, — шепчет Кристиан, и я ощущаю тепло его дыхания, хотя губы и не касаются моего уха. Волосы освобождены от заколок, и он осторожно перебирает их. Я чувствую мягкие касания пальцев — и закрываю от наслаждения глаза. Пальцы спускаются ниже, бережно оттягивают голову назад, открывая горло.
— Ты моя, — выдыхает Кристиан и сжимает губами мочку моего уха.
С моих губ срывается стон.
— Тише, — укоризненно шепчет он и, убрав волосы в сторону, ведет пальцем по спине, от плеча до плеча, над верхней, кружевной кромкой платья. Я уже дрожу. Он ставит первую печать над верхней пуговицей платья.
— Ты прекрасна. — Кристиан расстегивает первую пуговицу. — Сегодня я счастливейший человек на всем свете. — Медленно, с неспешностью истязателя, он расправляется с остальными пуговицами, опускаясь ниже и ниже. — Я так тебя люблю. — Его губы прокладывают дорожку от шеи к плечу, заполняя промежутки между поцелуями короткими словами: — Я… Так… Хочу… Тебя… Хочу… Быть… В тебе… Ты… Моя…
Каждое слово — глоток вина. Я закрываю глаза и наклоняю голову, подставляя ему шею, покоряясь чарам Кристиана Грея, моего мужа.
— Моя, — снова бормочет он и тянет платье вниз, так что оно падает к моим ногам легким облаком шелка и кружев.
— Повернись. — Голос его меняется, шепот напоминает хрип. Я поворачиваюсь, и у него перехватывает дух.
На мне тугой корсет из розового атласа с подвязками, кружевные трусики того же цвета и белые шелковые чулки. Он пробегает по мне жадным взглядом, но ничего не говорит и только смотрит. Зрачки его расширяются.
— Нравится? — шепотом спрашиваю я, чувствуя, как приливает к лицу кровь.
— Не просто нравится, детка. Ты просто потрясающе выглядишь сегодня. Иди сюда. — Он протягивает руку, и я, взяв ее, переступаю через лежащее на полу платье.
— Не шевелись. — Пожирая меня глазами, он ведет средним пальцем над грудями, следуя по кромке корсета. Дышать все труднее, а его палец повторяет тот же путь в обратном направлении. По спине бегут мурашки. Кристиан останавливается и жестом показывает, что мне надо повернуться. Сейчас я готова для него на все.
— Стоп.
Я стою лицом к кровати. Он обнимает меня за талию, притягивает к себе, прижимается лицом к моей шее. Потом кладет ладони мне на груди, ласкает их, кружит большими пальцами по соскам, так что они напрягаются и проступают под тонким атласом корсета.
— Моя… — шепчет он.
— Твоя… — выдыхаю я.
Оставив в покое груди, он переходит на живот, потом ниже, на бедра. Пальцы подбираются все ближе к развилке. Он спускает с моих плеч лямки и со своей обычной ловкостью расстегивает застежки подвязок.
— Моя… — Он поглаживает меня сзади, легонько касаясь волосков.
— А-а-а…
— Тише. — Руки сползают ниже.
Кристиан наклоняется и сбрасывает с постели покрывало.
— Садись.
Я подчиняюсь беспрекословно, как зачарованная, и Кристиан опускается на колени и скатывает один за другим мои белые свадебные чулки «Джимми Чу». Пальцы скользят по моим ногам… между ними…
— Я как будто разворачиваю рождественский подарок. — Он улыбается мне из-под длинных, темных ресниц.
— Подарок, который ты уже…
Кристиан укоризненно хмурится.
— О нет, детка, нет. На этот раз ты по-настоящему моя.
— Я твоя с тех пор, как впервые сказала «да». — Я наклоняюсь, беру его прекрасное лицо в ладони. — Я твоя и всегда буду твоей. А теперь… по-моему, это на тебе слишком много лишнего. — Я целую его, и он вдруг наклоняется, целует меня в губы, сжимает мне голову обеими руками.
— Ана… Моя Ана… — Он впивается в мои губы, его язык настойчиво рвется внутрь.
— Одежда, — шепчу я, и наше дыхание смешивается. Я стаскиваю с него жилетку, и он, пытаясь помочь, на мгновение выпускает меня и замирает. Его глаза как будто стали больше от желания.
— Позволь мне, пожалуйста, — умоляюще говорю я. Мне хочется самой раздеть мужа.
Он опускается на корточки, и я медленно распускаю узел серебристо-серого, моего любимого галстука, стягиваю его и тянусь к верхней пуговице белой рубашки. Он задирает подбородок. Закончив с пуговицей, перехожу к манжетам. У него платиновые запонки с выгравированными переплетенными буквами «А» и «К» — мой свадебный подарок. Кристиан забирает запонки и зажимает в кулаке, потом наклоняется, целует меня и опускает их в карман брюк.
— Мистер Грей, так романтично.
— Сердечки и цветы — для вас, миссис Грей. Всегда.
Я беру его руку, подношу к губам и, глядя на него из-под ресниц, целую платиновое обручальное кольцо. Он стонет и закрывает глаза.
— Ана… — В его устах мое имя звучит как молитва.
Я возвращаюсь к пуговицам и, подражая Кристиану, отмечаю каждый маленький успех поцелуем.
— Ты… Мое… Счастье… Я… Тебя… Люблю…
Он вдруг хватает меня, бросает на кровать и сам падает сверху. Его губы ищут мои, руки сплетаются у меня за головой, и я замираю, наслаждаясь волшебным танцем наших языков. Кристиан соскальзывает на колени, оставляя меня на кровати — запыхавшуюся, трепещущую.
— Ты такая красивая… моя жена. — Он проводит ладонью по моим ногам, сжимает левую ступню. — У тебя такие прелестные ножки. Так и хочется покрыть их все поцелуями. Начиная отсюда. — Он прижимается губами к большому пальцу, покусывает подушечку. Все, что у меня ниже талии, содрогается и тает. Его язык ползет выше, по подъему, и добирается до щиколотки. Губы сворачивают на внутреннюю сторону икры, оставляя за собой влажные следы. Я начинаю ерзать.
— Спокойно, миссис Грей. Замрите, — предупреждает Кристиан и внезапно, без предупреждения, переворачивает меня на живот и продолжает то же неспешное путешествие по моим бедрам, ягодицам…
— Пожалуйста… — выдавливаю сквозь зубы я.
— Я хочу тебя без одежды, — бормочет он и принимается за крючки моего корсета, а когда тот соскальзывает со спины на постель, проводит языком вдоль всей спины.
— Пожалуйста…
— Чего вам угодно, миссис Грей? — шепчет Кристиан мне на ухо. Он уже почти лежит на мне, и я чувствую силу его желания.
— Тебя…
— А я хочу тебя, любовь моя… моя жизнь…
Я снова оказываюсь на спине. Он быстро поднимается, одним движением освобождается от брюк и трусов и предстает передо мной во всей восхитительной и устрашающей готовности. Тесная комната заполнена его красотой и желанием. Он наклонятся, стягивает трусики и смотрит на меня сверху.
— Моя… — беззвучно шепчут губы.
— Пожалуйста… — молю я, и его губы кривит усмешка — похотливая, искушающая, непристойная усмешка.
Кристиан возвращается к кровати и покрывает поцелуями мою правую ногу. Достигнув вершины, он раздвигает мне ноги…
— М-м… какая у меня женушка… — бормочет он и…
Я закрываю глаза, полностью отдаваясь во власть этого проворного, ловкого и изобретательного языка. Мои бедра движутся, подчиняясь заданному им ритму — вверх-вниз, взад-вперед, по кругу. Он сжимает их, стараясь удержать, усмирить, но при этом не прекращает восхитительную пытку. Я улетаю все выше…
— Кристиан…
— Нет… еще нет… — Его язык, проделав путь наверх, ныряет в ямку пупка.
— Нет! — Черт! Я чувствую его усмешку, чувствую животом.
— Вы такая нетерпеливая, миссис Грей. У нас еще много времени до Изумрудного острова. — Он награждает поцелуями мои груди, захватив губами, тянет левый сосок и смотрит на меня. В его глазах — тьма тропического шторма.
Ого! А я уже и забыла. Европа.
— Я хочу тебя… пожалуйста…
Он нависает надо мной, опускается, удерживаясь на локтях, приникает ко мне носом, и я глажу его по сильной, широкой спине, рельефным ягодицам…
— Миссис Грей. Мы готовы угодить вам. — Его губы касаются меня легко, словно крылья бабочки. — Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя.
— Открой глаза. Я хочу тебя видеть.
— Кристиан… о… — Я тихонько вскрикиваю — он медленно входит в меня.
— Ана… о, Ана, — выдыхает он и начинает…
— Ты что это делаешь? — кричит Кристиан, и я выныриваю из чудесного сна. Весь мокрый и прекрасный, он стоит у моего шезлонга и сердито смотрит на меня.
Что? Что такого я сделала? О нет… я лежу на спине и… Черт, черт, черт. А он точно сумасшедший.
Глава 2
Я растерянно моргаю. Сна как не бывало, сладкий эротический сон растаял.
— Лежала лицом вниз, должно быть, перевернулась во сне, — невнятно бормочу я в свое оправдание.

Кристиан готов испепелить меня взглядом. Наклоняется, подбирает бикини и бросает мне.
— Надень! — шипит он.
— Но никто же не смотрит.
— Смотрят, ты уж мне поверь. А уж Тейлор и секьюрити наверняка наслаждаются зрелищем!
Черт! Ну почему я постоянно о них забываю? Охваченная паникой, я торопливо прикрываю груди ладонями. После того неприятного случая с «Чарли Танго» за нами постоянно следуют эти чертовы секьюрити.
— Да, — рычит Кристиан. — А еще тебя мог щелкнуть какой-нибудь мерзавец-папарацци. Хочешь появиться на обложке «Стар»? Теперь уже голая?
Черт! Папарацци! Вот же гадство! Я пытаюсь быстренько натянуть топ, но, как всегда бывает в спешке, получается неловко. Меня трясет. В голове мелькают неприятные картинки той осады, что папарацци устроили возле издательства после известий о нашей помолвке. Кристиан Грей достался мне в пакете с этими проблемами.
— L'addition![5] — бросает он проходящей мимо официантке. — Уходим! — Это уже мне.
— Сейчас?
— Да. Сейчас. — Кристиан натягивает шорты на еще мокрые трусы и надевает футболку. Официантка возвращается — с кредиткой и чеком.
Я неохотно влезаю в легкое платье лазурного цвета и сую ноги в шлепанцы. Официантка уходит. Кристиан хватает свою книжку и «блэкберри» и прячет ярость за большими зеркальными очками. Он напряжен и только что не трясется от злости. Душа уходит в пятки. Все остальные женщины на пляже загорают топлес, и никто не считает это преступлением. Более того, это я выгляжу странно в купальнике. Настроение портится. Мне казалось, что Кристиан увидит в самой ситуации забавную сторону, но его чувство юмора просто испарилось.
— Пожалуйста, не злись, — шепчу я, забирая у него книгу и «блэкберри» и пряча их в рюкзак.
— Теперь уже поздно, — говорит Кристиан спокойно… слишком спокойно. — Идем.
Он берет меня за руку и делает знак Тейлору и двум французским охранникам, Филиппу и Гастону. Эти двое — близнецы. Пока мы загорали, они терпеливо наблюдали за нами и всеми остальными на берегу с веранды. Почему я постоянно о них забываю? Тейлор прикрылся темными очками, и его застывшее, словно каменная маска, лицо не отражает ровным счетом никаких эмоций. Он тоже на меня злится. Так непривычно видеть его в шортах и черной рубашке-поло.
Кристиан ведет меня к отелю и через вестибюль на улицу. Молчит, хмурится, раздражен — и это все из-за меня. Тейлор с командой следуют за нами.
— Куда мы идем? — осторожно спрашиваю я.
— На яхту, — не глядя на меня, бросает он.
Я не знаю, который час. Наверно, пять или шесть пополудни. Кристиан поворачивает к пристани, где пришвартованы моторка и «джет-скай», принадлежащие «Прекрасной леди». Пока он возится с канатом, я передаю рюкзак Тейлору и бросаю на него осторожный взгляд, но по его выражению понять что-либо невозможно. Наверное, видел меня на пляже, думаю я и краснею.
— Это вам, миссис Грей. — Тейлор протягивает мне спасательный жилет, и я послушно его надеваю. Почему этот жилет должна носить только я одна? Кристиан и Тейлор обмениваются взглядами. Ну и ну, так он еще и на Тейлора злится? Кристиан проверяет крепления на моем жилете, подтягивает среднее.
— Пойдет, — хмуро, не глядя на меня, ворчит он и, ловко перебравшись на «джет-скай», протягивает мне руку. Я хватаюсь за нее и даже ухитряюсь перенести ногу, не упав при этом в воду. Тейлор и близнецы загружаются в моторку. Кристиан отталкивается от пристани, и «джет-скай» медленно отваливает от берега.
— Держись, — командует Кристиан, и я обхватываю его обеими руками. Эта составляющая путешествия на «джет-скай» нравится мне больше всего. Я прижимаюсь к мужу, утыкаюсь носом ему в спину — а ведь было время, когда он не позволял мне прикасаться к нему вот так, — и вдыхаю его запах. Запах Кристиана и моря. «Прости меня, пожалуйста», — думаю я.
И чувствую, как он напрягся.
— Держись. — Тон его смягчается. Я целую его спину, прижимаюсь щекой и, повернувшись, смотрю на пристань, откуда за нами наблюдают несколько отдыхающих.
Кристиан поворачивает ключ, и мотор отвечает низким ревом. Еще газу — и «джет-скай» прыгает вперед и несется по прохладной темной воде к стоящей посередине бухты «Прекрасной леди». Я прижимаюсь еще теснее. Мне это нравится — так возбуждает. Кристиан напряжен, и я чувствую каждую его мышцу. Моторка Тейлора держится рядом. Кристиан бросает на него взгляд, добавляет газу — и мы вырываемся вперед, скача по гребням волн, словно запущенный умелой рукой камешек. Тейлор раздраженно качает головой и поворачивает прямиком к яхте, а Кристиан держит курс в открытое море. В нас летят брызги, ветер бьет в лицо, и мой «хвост» мечется из стороны в сторону как сумасшедший. Как здорово! Может, азарт гонки развеет дурное настроение? Я не вижу лица мужа, но знаю — ему это по вкусу, сейчас он может быть собой, беззаботным, немножко безрассудным, как и положено в его возрасте.
Мы описываем широкий полукруг, и я разглядываю берег — замершие в марине лодки, желто-бело-песчаную мозаику офисов и домов и крутую скалистую стену за ними. Картина совершенно неорганизованная — никаких привычных, аккуратных кварталов, — но живописная. Кристиан оглядывается через плечо, и на его губах мелькает тень улыбки.
— Еще? — кричит он, перекрывая рев мотора.
Я согласно киваю. Он отвечает ослепительной усмешкой, дает полный газ, проносится вокруг «Прекрасной леди» и снова устремляется в море. Кажется, я прощена.
— А ты загорела. — Кристиан снимает с меня спасательный жилет. Я изо всех сил стараюсь угадать, какое у него настроение. Мы на палубе яхты, и один из стюардов уже стоит рядом, терпеливо ожидая мой жилет. Кристиан передает его.
— Это все, сэр? — спрашивает стюард. У него приятный французский акцент. Кристиан смотрит на него, снимает очки и сует их за ворот футболки.
— Выпьешь чего-нибудь? — спрашивает он.
— А надо?
Он склоняет голову набок.
— Почему ты так говоришь?
— Ты и сам знаешь.
Кристиан задумчиво хмурится, словно взвешивает что-то. И что же он думает?
— Два джина с тоником, пожалуйста. И немного орешков и оливок, — говорит Кристиан стюарду. Тот кивает и быстро исчезает.
— Ждешь, что я тебя накажу? — мягко спрашивает он.
— Хочешь?
— Да.
— Как?
— Что-нибудь придумаю. Может, когда ты выпьешь.
Чувственная угроза. Я сглатываю, и моя внутренняя богиня щурится с шезлонга, где она пытается поймать солнечные лучи болтающимся на шее серебристым рефлектором.
Кристиан снова хмурится.
— Так ты хочешь?
Откуда он знает?
— Ну, смотря по обстоятельствам, — уклончиво бормочу я.
— Каким? — Он прячет улыбку.
— Хочешь ли ты сделать мне больно или нет.
Губы сжимаются в твердую линию, о юморе больше нет и речи. Он наклоняется и целует меня в лоб.
— Анастейша, ты моя жена, а не саба. Я не хочу делать тебе больно. Тебе бы уже пора это знать. Ты только… не раздевайся больше на публике. Не хочу видеть тебя голой во всех таблоидах. И ты тоже этого не хочешь, и мама твоя не хочет, и Рэй не хочет.
Рэй? Да его бы паралич хватил. И о чем я только думала?
Стюард ставит поднос с напитками и закуской на тиковый столик.
— Садись, — говорит Кристиан. Я послушно устраиваюсь в складном парусиновом кресле. Кристиан садится рядом и подает мне джин с тоником. — Ваше здоровье, миссис Грей.
— Ваше здоровье, мистер Грей.
Первый глоток — самый лучший. Холодный напиток прекрасно утоляет жажду. Я поднимаю голову — Кристиан внимательно смотрит на меня, но угадать его настроение невозможно. Жаль. Злится ли он еще на меня или уже нет? Решаю воспользоваться испытанным на практике приемом отвлечения внимания.
— А чья это яхта? — спрашиваю я.
— Одного английского рыцаря. Какого-то сэра. Его прадедушка начинал с бакалейной лавки, а дочь вышла за одного из европейских наследных принцев.
Ого.
— Супербогач?
Кристиан вдруг напрягается.
— Да.
— Как ты.
— Да.
Ох.
— И как ты, — негромко добавляет Кристиан и бросает в рот оливку. Я моргаю… перед глазами мой муж — в смокинге и серебристой жилетке… идет свадебная церемония, и он смотрит на меня горящими глазами… так искренне.
«Все, что мое, отныне и твое». Его голос звучит четко и ясно, повторяя слова брачной клятвы.
Все мое?
— Странно. Подняться так высоко… от ничего… — Я делаю широкий жест, включающий в себе и яхту, и бухту, и берег: — Ко всему.
— Привыкнешь.
— Не думаю, что привыкну.
На палубе появляется Тейлор.
— Сэр, вам звонят.
Кристиан хмурится, но все же берет протянутый телефон.
— Грей, — бросает он и, поднявшись, отходит к носу яхты.
Я смотрю на море, отключившись от разговора с Рос, его заместителем. Я богата… богата до неприличия и притом палец о палец не ударила, чтобы заработать эти деньги… всего лишь вышла замуж за богатого мужчину. Я поеживаюсь, вспомнив наш разговор о брачном контракте.