50 оттенков свободы

— Ну, раз уж ты так говоришь… Я просто думала, что Гейл старше Тейлора.
— Так и есть, старше, хотя и ненамного. — Кристиан смотрит на меня недоуменно. — Некоторым мужчинам нравятся женщины постарше… — Он останавливается, поймав мой взгляд. Я сердито хмурюсь.
— Знаю.
Кристиан сокрушенно качает головой и виновато улыбается. Ага! Приемчик сработал. Мое подсознание закатывает глаза — и какой же ценой? На нас снова ложится тень той, чье имя не произносится, миссис Робинсон.
— Кстати, вспомнил, — бодро говорит Кристиан.
— Что именно? — бурчу я недовольно и, схватив стул, поворачиваю его лицом к зеркалу. — Садись!
Кристиан смотрит на меня с легкой снисходительностью, но не перечит и делает, как ему сказано. Я начинаю расчесывать ему волосы. Они уже не мокрые, но еще влажные.
— Те комнаты, над гаражом, в новом доме, можно было бы переделать и отдать им. Пусть устраиваются. Как дома. С другой стороны, и дочь Тейлора могла бы оставаться у него почаще. — Кристиан настороженно наблюдает за мной в зеркале.
— А почему она здесь не остается?
— Тейлор ни разу меня не спрашивал.
— Может, тебе самому стоит предложить? Но тогда нам придется вести себя поприличнее.
Он качает головой.
— Об этом я не подумал.
— Может быть, поэтому Тейлор и не спрашивал. А ты с ней знаком?
— Да. Милая девочка. Застенчивая. Очень симпатичная. Я оплачиваю ее учебу.
Вот как? Я смотрю на него в зеркале.
— Не знала.
Кристиан пожимает плечами.
— Сделал что мог. По крайней мере, это значит, что он не уйдет.
— Уверена, ему нравится на тебя работать.
Он смотрит на меня пустыми глазами, потом пожимает плечами.
— Не знаю.
— Думаю, он очень предан тебе. — Продолжаю расчесывать ему волосы. Он смотрит на меня, не сводя глаз.
— Думаешь?
— Да.
Фыркает, как будто для него это мелочь, но я вижу: ему приятно.
— Хорошо. Ты поговоришь с Джиа насчет комнат над гаражом?
— Да, конечно.
Упоминание ее имени уже не отзывается, как раньше, раздражением. Мое подсознание с мудрым видом кивает: «Да, сегодня мы все сделали правильно». Моя внутренняя богиня торжествует. Теперь Джиа оставит моего мужа в покое и не будет доставлять ему неудобств.
Я уже готова приступить к стрижке.
— Уверен, что хочешь этого? Последний шанс отступить.
— Делайте свое черное дело, миссис Грей. Не мне на себя смотреть, а вам.
Я усмехаюсь.
— Я могла бы смотреть на тебя весь день, с утра до вечера.
Он раздраженно качает головой.
— Ничего особенного тут нет, обычное приятное лицо.
— И за ним очень и очень приятный мужчина. — Я целую его в висок. — Мой мужчина.
Он смущенно улыбается.
Беру первую прядь, расчесываю снизу вверх, зажимаю между средним и указательным пальцами. Держу расческу зубами, беру ножницы и срезаю кончик примерно на дюйм длины. Кристиан закрывает глаза и замирает. Сидит неподвижно, как статуя, и только довольно вздыхает. Я продолжаю стричь. Время от времени он открывает глаза и внимательно за мной наблюдает. Пока работаю, он меня не трогает, за что я ему признательна: его прикосновения… отвлекают.
Я закончила. На всю работу ушло пятнадцать минут.
— Готово. — Результат радует. Кристиан выглядит так же сексуально, как раньше, только волосы чуть короче. Он смотрит на себя в зеркало и, похоже, приятно удивлен. Ухмыляется.
— Отличная работа, миссис Грей. — Крутит головой из стороны в сторону, потом обнимает меня за талию, притягивает к себе, целует, тычется носом в живот, щекочет. — Спасибо.
— Не за что. — Я наклоняюсь и целую его.
— Уже поздно. В постель. — Он игриво шлепает меня по попе.
— Мне еще надо прибраться здесь.
Волосы разлетелись по всему полу. Кристиан смотрит на них и хмурится, как будто мысль об уборке никогда не приходила ему в голову.
— Ладно, принесу щетку, — хмуро говорит он. — Не хочу смущать прислугу твоим неподобающим видом.
— А ты знаешь, где щетка? — спрашиваю я с невинным видом. Кристиан останавливается.
— Э… нет.
Я смеюсь.
— Сама схожу.
Забираюсь в постель и жду Кристиана. А ведь день мог закончиться совсем по-другому. Я так на него злилась, и он злился на меня. И что теперь делать со всей этой ерундой насчет управления компанией? Ни малейшего желания чем-либо управлять у меня нет. Я — не он. С этим надо что-то делать. Может, надо завести какой-то пароль специально для тех случаев, когда он начинает командовать и распоряжаться… когда становится, грубо говоря, задницей. И пусть пароль будет «задница». А что, неплохо придумано.
— Что такое? — спрашивает Кристиан, подходя к кровати. На нем пижамные штаны и ничего больше.
— Ничего. Просто подумала…
— О чем? — Он вытягивается рядом.
Ну вот. Опять у меня ничего не выйдет.
— Послушай, я не хочу управлять компанией.
Кристиан приподнимается на локте и смотрит на меня сверху.
— Почему?
— Потому что меня никогда к этому не тянуло.
— Ты справишься, Анастейша.
— Мне нравится читать книги. Управлять компанией — это совсем другое. Я уже не смогу читать книги.
— Ты могла бы заниматься творческой работой.
Я хмурюсь.
— Видишь ли, — продолжает он, — чтобы управлять успешной компанией, нужно использовать талант каждого имеющегося в твоем распоряжении сотрудника. Если твои таланты и интересы лежат в этой сфере, ты и выстраиваешь компанию соответствующим образом.
Что?
— Не отказывайся вот так, сразу. Ты очень способная женщина, Анастейша. Я думаю, ты могла бы справиться с чем угодно, если бы только постаралась как следует.
Ух ты. И откуда, хотелось бы мне знать, ему это известно?
— А еще меня беспокоит, что работа будет отнимать слишком много времени.
Он хмурится.
— Времени, которое я могла бы посвятить тебе. — Я пускаю в ход секретное оружие, и его глаза темнеют.
— Я знаю, что ты делаешь, — бормочет он с усмешкой.
Черт!
— Что? — Хлопаю ресницами.
— Пытаешься отвлечь меня от дела первостепенной важности. Ты всегда так делаешь. Просто не принимай решения второпях. Не отказывайся, Ана. Подумай. О большем я не прошу.

Он наклоняется, сдержанно меня целует, проводит пальцем по щеке. Похоже, этот разговор надолго. Я улыбаюсь ему, а память вдруг подбрасывает кое-что, сказанное им раньше.
— Можно вопрос? — осторожно спрашиваю я.
— Конечно.
— Ты сказал сегодня, что если я разозлюсь на тебя за что-то, то могу выместить злость в спальне. Что ты имел в виду?
Кристиан напрягается.
— А сама-то как думаешь?
Черт. Придется выкладывать.
— Что ты захочешь, чтобы я тебя связала.
Он удивленно вскидывает брови.
— Э-э… нет. Я вовсе не это имел в виду.
— Ой… — невольно вырывается у меня.
— Так ты хочешь связать меня? — Он все-таки уловил нотку разочарования и, похоже, шокирован.
Я краснею.
— Ну…
— Ана, я… — Он останавливается, лицо его словно накрывает тень.
— Кристиан, — с тревогой шепчу я и, повернувшись, приподнимаюсь на локте. Протягиваю руку, поглаживаю его по щеке. В больших серых глазах — страх.
Он печально качает головой. Дело дрянь.
— Кристиан, перестань. Это неважно. Я просто подумала, что ты сам хотел этого.
Он берет мою руку, прикладывает ладонью к груди, и я чувствую, как колотится его сердце. Черт! Да что же с ним такое?
— Ана, я не знаю, что буду чувствовать, если ты станешь трогать меня связанного.
У меня как будто мурашки по черепу. Он так это говорит, словно признается в чем-то тайном, нехорошем.
— Для меня это все еще слишком ново, — негромко говорит Кристиан.
Надо же. Обычный вопрос. Я вдруг понимаю, что, хотя Кристиан и прошел большой путь, конец еще неблизок. Тревога сжимает сердце. Наклоняюсь — он замирает, но я лишь целую его в уголок рта.
— Кристиан, я просто сказала, не подумав. Пожалуйста, не волнуйся. Пожалуйста, не думай об этом больше.
Я снова целую его. Он стонет, отвечает тем же и вдавливает меня в матрас. Сжимает руками мой подбородок… и вот уже все позади и мы снова забываемся друг в друге.
Глава 9
На следующее утро просыпаюсь еще до будильника. Кристиан обвился вокруг меня, как плющ: голова — на груди, руки — на талии, нога застряла между моими. Мало того, он еще и скатился на мою сторону кровати. Всегда одно и то же. Стоит нам поспорить вечером, как все вот этим и заканчивается: он сворачивается у меня под боком, а мне жарко и неудобно.
Ох, мои Пятьдесят Оттенков! Какой же он бедненький и несчастненький… в некоторых отношениях. Кто бы мог подумать?
Перед глазами — знакомый образ: грязный, неприсмотренный, несчастный мальчик. Этот образ постоянно меня преследует. Глажу его по стриженым волосам, и меланхолия отступает. Кристиан ворочается, открывает заспанные глаза, смотрит на меня и пару раз мигает.
— Привет. — Улыбается.
— Привет. — Люблю просыпаться под эту улыбку.
Водит носом по моим грудям, довольно мурлычет.
Его рука ползет по моей талии, по прохладному атласу халата.
— Ты такая соблазнительная, — бормочет он и бросает взгляд на будильник, — но мне надо вставать. — Потягивается, откатывается от меня, поднимается.
Я лежу на спине, заложив руки за голову. Любуюсь…
Кристиан раздевается — пора в душ. Я смотрю на него — само совершенство. Ни убавить, ни прибавить. Я бы и волоска не изменила… ну, разве что подстригла бы, когда отрастут.
— Созерцаете и восхищаетесь, миссис Грей? — Он вскидывает иронически бровь.
— Прекрасный вид, мистер Грей.
Кристиан усмехается и швыряет мне в лицо штаны, но я успеваю вовремя их схватить. Хохочу, как школьница. Он наклоняется с недоброй ухмылкой, стягивает одеяло, хватает меня за лодыжки и тащит вверх. Рубашка задирается, я пищу, а он атакует меня серией быстрых поцелуев — колени, бедра… о…
— Доброе утро, миссис Грей, — приветствует меня миссис Джонс. Я вспоминаю ее вчерашний визит к Тейлору и краснею.
— Доброе утро.
Она подает мне чашку чаю. Я забираюсь на стул у стойки, рядом с мужем. Кристиан выглядит, как всегда, потрясающе — свежий, только что из душа, волосы еще влажные, в белоснежной рубашке и серебристо-сером галстуке. Моем любимом. С этим галстуком связаны самые приятные воспоминания.
— Как дела, миссис Грей? — У него такой теплый взгляд.
— Думаю, вы и сами знаете, мистер Грей. — Смотрю на него из-под ресниц. Он кивает.
— Ешь. Ты вчера совсем не ела.
О, мы сегодня в роли босса.
— Не ела, потому что ты был задницей.
Миссис Джонс роняет что-то в раковину. Я вздрагиваю. Кристиан, как будто не слыша, бесстрастно смотрит на меня.
— Задница или нет — ешь. — Тон серьезный. С ним лучше не спорить.
— Ладно! Ложку в руку, ешь гранолу, — бормочу я тоном упрямого подростка.
Тянусь за греческим йогуртом, кладу пару ложек на свою кашу, добавляю немного голубики и бросаю взгляд на миссис Джонс. Наши глаза встречаются. Я улыбаюсь, и она отвечает теплой улыбкой. Такой завтрак я выбрала сама во время медового месяца, и вот получила.
— Мне на этой неделе, возможно, придется слетать в Нью-Йорк, — сообщает Кристиан, вторгаясь в приятный ход моих мыслей.
— А…
— Придется остаться на ночь. Я хочу, чтобы ты полетела со мной.
О нет…
— Кристиан, я работаю.
Он смотрит на меня так, словно хочет сказать: да, ты работаешь, но босс ведь я.
Вздыхаю.
— Да, ты владеешь компанией, но меня не было три недели. Пожалуйста. Как я буду управлять бизнесом, если меня там нет? Со мной ничего не случится. Тейлор, конечно, полетит с тобой, но Сойер и Райан ведь останутся, и… — Я замолкаю, потому что Кристиан усмехается. — Что еще?
— Ничего. Только ты.
Хмурюсь. Он что, смеется надо мной? И тут вдруг…
— А как ты собираешься добираться до Нью-Йорка?
— На самолете компании, а что?
— Просто хотела проверить, берешь ли ты «Чарли Танго». — По спине бегут мурашки — вспоминаю его последний полет. Как волновалась, ожидая часами новостей! К горлу подступает тошнота. За всю жизнь я так не переживала, как тогда. Замечаю, что и мистер Джонс притихла.
— Я не полечу в Нью-Йорк на «Чарли Танго». Он для таких расстояний не предназначен. К тому же его вернут из ремонта только через две недели.
Слава богу. Я улыбаюсь — сразу полегчало. В последние недели Кристиан слишком много времени посвящал инциденту с «Чарли Танго».
— Что ж, я рада, что его почти починили, но… — Стоит ли говорить, как неспокойно у меня на душе, когда он куда-то улетает?
— Что? — спрашивает он, расправляясь с омлетом.
Я пожимаю плечами.
— Ана? — не отстает Кристиан.
— Нет, ничего. Я просто… ну, знаешь… Когда ты летал в прошлый раз… я думала… мы думали, что ты… — Закончить не могу. Он смягчается.
— Эй! — Тянется через стол, проводит по моей щеке костяшками пальцев. — Там был саботаж. — Он мрачнеет, и я спрашиваю себя, а не знает ли Кристиан, кто за всем этим стоял.
— Я не могу тебя потерять…
— Виновные были уволены. Пять человек. Ничего подобного больше не повторится.
— Пять человек?