Сначала было похищение... (СИ)
Странно это признавать, но мне было хорошо вот так болтать с семилеткой. Это как медитация, в некотором роде. Я будто сам отпустил все проблемы, груз повседневности. Дурачился наравне с Фиссой.
А уж попав на площадь для серьёзных размышлений совсем не осталось места.
Невероятная атмосфера детства. Детства лёгкого и беззаботного, пока я ещё не был графским сыном, а бегал по городу наравне с такими же оборванцами. Запахи жареного на костре мяса и сладкой выпечки. Музыка, разные мотивы, раздающиеся отовсюду сразу. То тише, то громче с каждым шагом. Смех, шум и ругань. Вот он городской праздник! Горожане всех мастей. Здесь и зажиточные купцы, чьи дочки прохаживаются в поле зрения отцов, одетые по последней моде, демонстрируя лицом брачный товар. Простые рабочие в застиранных, помеченных заплатками штанах и начищенных ботинках. Нищих мало, уважаемые горожане отдыхать изволят, не желая портить своё настроение созерцанием бедности и безнадёги. Несколько аристократов, выделяющихся пренебрежением и снисхождением во взглядах, но одетых, часто, поскромнее купцов. Перво-наперво моя леди обзавелась увесистой вязанкой мелких бубликов, водрузив их прямо на шею, и целым пакетом сахарных крендельков, заверив меня, что пока! ей хватит. Потрясающий аппетит у подрастающего организма! Мы прохаживались мимо лавочек и лотков, наслаждаясь атмосферой праздника. Я словно сам стал мальчишкой. Кружащие с неба иллюзорные листья всех цветов осени от песочных, до коричневых. Тающие, стоит только коснуться человека, буквально завораживали и я посильнее сжимал маленькую ладошку, чтобы не отвлекаться. Порхающие меж ними воробьи, настолько детальные, что без дара от живого и не отличишь. Гроздья рябины, свисающие с лавчонок, столбов, отовсюду, где можно зацепиться. Почему я раньше не ходил на ярмарку по случаю дня урожая! Мимо пробежала стайка девушек-подростков в нарядных ярких шубках и венках из листьев, остановились неподалёку, сквозь толпу было видно, как они смеясь, принялись водить хоровод. — Не хочешь присоединиться? — Спросил у малышки, кивком показывая на веселушек. — Да нет. Вот если бы Ани была здесь, а так … — А с Ани вы танцуете на праздниках? — Повторил я за девочкой ласковое прозвище своего наваждения. Как будто она сразу стала на порядок ближе, словно множество преград смелось одним только этим Ани. — Да! — Фисса радостно заулыбалась, поёрзав рукой в моей руке. — Мы всегда танцуем на праздниках, она очень любит танцевать, и меня научила, а ещё мы после ярмарки всегда рядимся и идём за угощениями. — Анна тоже рядится? — Ты что, глупенький, Анна разукрашивает меня, шьёт мне красивый наряд, а потом просто приглядывает за мной, чтоб ничего не стряслось. Я ж ещё недоросль. — Знаешь, мне было бы приятно, если бы ты не называла меня глупым. — Глупеньким. Но ты спрашиваешь такие странные вопросы, будто не понимаешь. — А откуда я могу понимать, если ты единственная семилетка, из всех моих знакомых? Я пока не очень понимаю, что здесь нормально спрашивать, а что нет. — Тогда ты не глупый. Просто неопытный, но я тебя всему научу! — Прозвучало немного зловеще. — Например, на ярмарке нужно покупать подарки близким. Пойдём купим Ани фонарь? — Фонарь? Какой фонарь? Я удостоился скептического взгляда, сопровождаемого перекошенным лицом, словно говорящим — "А говоришь, не глупенький". Слава Создателю, промолчала. — Свечной фонарь. Анна их очень любит, собирает. Мы так отдыхаем. Она расставляет их по всей гостиной, тушит свет. И сидит. — Просто сидит? — Ну почему же посто? Думает, мечтает, размышляет, грустит… — А почему она грустит? — Потому что иногда всем нужно погрустить, а если сделать это во время, то в неожиданные моменты, когда жизнь заставляет тебя грустить, есть шанс сохранить хорошее настроение и встретить проблему во всеоружии. — Так Анна говорит? — Ага. — Скажи, а часто она так грустит?
Иногда. Скажи, а часто ты еще будешь меня расспрашивать об Анне?
Вот же! Это не девчонка, это … Даже слов нет. Усыпила мою бдительность! Вот же! Я только и смог, что посмотреть на неё, постаравшись придать взгляду беспомощности. — Просто ты хорошая девочка, я бы хотел с тобой подружиться, вот и пытаюсь узнать побольше. — А ты уверен, что хочешь со мной подружиться? Расспрашиваешь-то о ней. — А тебе не говорили, что иногда ты бываешь очень неделикатной, говоришь то, что леди говорить не пристало. — Ага. Хороший ход. Но я всё же скажу ей, что ты про неё разузнавал. — Не надо! — Слова сорвались быстрее, чем я подумал. — А я куплю тебе подарок, и за подарок Анне заплачу. — Хм. Хочешь купить моё молчание. — Не вопрос. Утверждение. — Соврать предлагаешь. — Не надо врать, нужно просто не говорить. — Такое себе утверждение для ребёнка. Но я согласна. Анне фонарь. Выберу сама! А мне сахарные лепёшки и два, нет три! петушка на палочке. — А ты умеешь торговаться! — Непритворно восхитился я. — Чувствуется опыт! — А то! Побывал бы в моей шкуре и не такому бы научился. — Теперь уже сквозит бахвальство. — А вот и лавка с фонарями! — Завидел я свет в конце этого нескончаемого словесного тоннеля. Фонарь, слава Создателю, мы выбрали быстро. Не слишком большой, не самый дорогой. Думаю, что и здесь, хитрюга просто пыталась не выдать себя, чтобы цена была соизмерима той, что может себе позволить сама. Пока моя новая подруга, а общие секреты, они сближают, выбирала фонарь, я стоял рядом и взглядом блуждал по соседнему прилавку с женскими украшениями. Здесь не было золота и драгоценных камней. Браслеты на ниточках, копеечные серёжки, колечки и заколки. Небольшой отсек с побрякушками из серебра. Вот среди него я и зацепился за маленький, чуть больше моего ногтя кулон на цепочке, в виде остроконечной шляпы.
Вспомнились легенды о ведьмах. Если верить сказкам, то когда-то существовала в нашем мире раса, почти ничем не отличающаяся от людей. Различие состояло лишь в том, что женщины этой расы поголовно были магами, но в отличии от магов современных, в них не было внутреннего магического резерва. Благодаря самой своей природе они могли черпать магию из окружающего мира. Неиссякаемый магический резерв. Немудрено, что их истребили.
Но сперва были попытки подчинить, обратить на службу сильнейшим. Дамы эти отличались свободолюбием, природной вредностью и невероятной красотой. Думаю, что каждый мужчина из тогда живущих, в тайне мечтал встретить и получить любовь ведьмы, хоть и боялся этого. Если предания не врут, то были удивительные женщины, сильные и свободные, страстные и гордые. Из-за них разворачивались войны, короли отрекались от своих тронов, а сильнейшие маги уходили за ними в леса, ближе к природе и прочь от городов, в которых ведьмам жилось не так вольготно.
Со временем, действия по контролю над ведьмами привели к тому, что каждая инициированная ведьма обязана была носить остроконечную шляпу, чтобы окружающие знали, кто перед ними.
Ведьм уже давно истребили, а символика осталась. Вот и сейчас, глядя на милую безделицу, я сразу подумал о больших синих глазах, русых локонах и маленьком носике. Если бы верил в сказки, то точно заподозрил бы в Анне ведьму. Как по-другому объяснить навязчивые мысли об этой странной девушке? Когда мозг вопит о том, что с ней даже разговаривать нечего. Купить, заставить. Ей не привыкать. Получить своё и дело с концом. Избавиться от этого наваждения.
Вместо этого мои деи уже нырнули под прилавок, а мешочек с украшением занял их место в кармане. Представить не могу, как буду вручать его. Да и с чего-бы?
Я идиот.
Я идиот, который покупает шлюхе украшения. Никогда бы не подумал, что войду в число этих болванов, а гляди-ка.
Материализовавшийся вестник прервал приступ самобичевания и самопристыжения. Развернув сложенную вдвое записку, я пробежался глазами по витиеватым, аккуратным буквам и улыбнулся.
"Добрый день, граф Баррэм. Приношу свои извинения за беспокойство, позвольте поинтересоваться, не с Вами ли Лифисса. А если нет, то возможно Вы знаете, где и с кем, она сейчас находится. С уважением, благодарностью и извинениями Анна Линкрад."