Ветер в его сердце

— Но она цела?
— Вполне, — хмыкнул Мэнни. — Чего не скажешь о тех, кто с ней контактирует. Эта девчонка — сущий яд.
— Нет, — вновь покачала головой Эгги. — Наоборот, она отравлена.
— И ты можешь ее вылечить?
— Ох, нет. Единственный, кто может ее исцелить, — только она сама.
Затем художница взяла Лию за руку:
— Хотя меня вполне устраивало то место, где я оказалась, спасибо тебе, что рискнула жизнью и вернула меня.
«Рискнула жизнью?» — поразилась про себя Мариса и стиснула плечо подруги.
— Да ничего особенного, — отозвалась Лия.
— Очень даже чего, — возразила Эгги. — И мы обе это знаем.
— А как вы попали в сознание Стива? — спросила Лия.
Мариса удивленно уставилась на нее: «Что?»
— Так вот где я оказалась! Чрезвычайно любопытно, — художница улыбнулась.
Морагу и Мадера, как заметила Мариса, тоже недоуменно переглянулись. Обратила на это внимание и Эгги.
— Действительно, как… — начал было шаман, но художница оборвала его:
— Я устала. Дайте старухе немного отдохнуть.
Она махнула рукой в сторону двери:
— Обсудите, где я была и почему, в другом месте.
Диего кивнул и повернулся к Марисе и Лие:
— Я отвезу вас в мотель.
— Наша арендованная машина осталась у дома Эгги, — напомнила Мариса.
— Я попрошу кого-нибудь завтра перегнать ее, — пообещал Морагу.
Напоследок он сурово глянул на старую художницу, но та притворилась, будто ничего не заметила. Мадера вместе с женщинами тоже вышел из палаты. Мэнни поднял упавший стул и снова уселся.
— Ты тоже, — велела ему Эгги.
— Да, конечно! — ухмыльнулся парень.
  
14. Сэди
 
Девушка проснулась как от толчка. В кромешной тьме было ничего не разобрать, и какое-то мгновение она не понимала, что разбудило ее и даже где находится, но затем на нее обрушились воспоминания об ужасах минувшего дня.
Минуту-другую Сэди напряженно вслушивалась, однако кругом стояла гробовая тишина. Тело у нее одеревенело и ныло, что было неудивительно, поскольку остаток дня и большую часть ночи она проспала на мраморном полу заброшенного магазина одежды в «Призрачном пассаже». Утро нового дня — оно, правда, еще не наступило… А все равно ничегошеньки не изменилось. Хотя сейчас Сэди ничто и не угрожало, ее жизнь так и осталась полным дерьмом. На двадцатку баксов долго не протянешь, а ехать ей некуда. Остается только вернуться домой, где Реджи быстренько вышибет из нее дух.
Ей живо представилась его самодовольная мерзкая рожа — как она медленно расплывается в ухмылке, когда он, встав с кресла, направляется к ней.
Нет, не бывать этому! Хватит! Не будет она больше его персональной боксерской грушей!
Но проблема в том, что совместное существование с Реджи и Тиной можно променять только на жизнь бродяги: без дома и вечно в бегах. А если судить по результатам на нынешнее утро — как ни любила Сэди прикидываться искушенной уличной девчонкой, — ей это не по зубам. В любых испытаниях Эйлисса запросто заткнет ее за пояс, да даже Райли и Габриэла приспособлены к жизни лучше нее — Сэди это отлично знала, хотя старалась в этом себе не признаваться. По крайней мере, их тела точно куда надежнее ее собственного — сущей рубцеватой дорожной карты мерзости, которую она не способна удержать внутри себя.
Как они могут противостоять всему этому дерьму в своей жизни, в то время как у нее ни черта не выходит, на чем держатся, Сэди понять не могла. Впрочем, с ними-то Реджи не ведет себя по-скотски, потому как служба опеки время от времени наведывается в домишко Хиггинсов, а приемыши — это бабки. С Сэди, родной дочерью, история другая — от нее одни расходы, никаких тебе доходов. Не говоря уж о том, что она была нежеланной с самого начала, о чем папаша не уставал ей напоминать. В общем, в конечном счете приемыши не представляли для него той проблемы, что она.
Но какой бы скверной ни была ее жизнь, вчерашний денек выдался совсем уж мерзопакостным. Просто запредельной жопой! И самое худшее — Сэди не оставляло чувство, что последнее время и вела она себя, как Реджи; казалось, все эти годы совместного с ним проживания превратили ее в эдакую дешевую сучью версию му…ка, какого он собой представляет.
 
Девушка закусила губу до крови. Металлический привкус во рту немного унял нарастающую тревогу.
Будь ее жизнь сродни фильмам, на которые залипает Тина — их сутками крутят на канале «Холлмарк», — на этом этапе развития сюжета ей следовало бы бросить все силы на заглаживание вины перед всеми, кому она причинила боль. И как раз перед очередной порцией рекламы добиться полного прощения. Только Сэди давным-давно усвоила, что жизнь не похожа на какое-то там кино. Особенно ее жизнь, черт побери.
И прощение в ближайшем будущем — да и в перспективе — ей явно не светит. Где уж там! Чем она отплатила людям, которые искренне желали ей помочь? Постаралась хорошенько испоганить жизнь Стиву. Зарезала Эгги. Но самым худшим, пожалуй, было то, чем ее выходки обернулись для Руби.
Единственное, что ей остается, это уйти. Уйти навсегда. Только для такого шага ей недостает мужества. И она даже не может вывести кого-нибудь из себя до такой степени, чтобы тот пришил ее, поскольку ей хватило тупости заключить сделку с ведьмой, и теперь колдовские чары делают ее невидимой для любого, кто захочет причинить ей вред.
Но если она решится, если полоснет лезвием канцелярского ножика себе по горлу, это решит проблемы уймы людей.
Дело только за ней.
Сэди облизнула прокушенную губу и сунула руку в карман. Пальцы ее сомкнулись на рукоятке.
Может, достать герыча? Тогда смелости ей точно хватит.
Но вдруг из коридора послышался какой-то шорох, и тренированное чувство самосохранения Сэди разом пробудилось. Мысль о самоубийстве моментально улетучилась, будто и не появлялась откуда-то с задворок разума, будто и не зудел в ухо убаюкивающий страх шепоток.
— Кто здесь? — вскрикнула девушка.
Звук, кто бы его ни производил, мигом оборвался.
Сэди пошарила по полу, нащупывая груду вешалок, которую заметила, забираясь сюда. Чтобы найти их во мраке, понадобилась пара секунд. Схватив, сколько смогла удержать рука, девушка запустила импровизированное оружие в дверной проем. Вешалки с грохотом попадали, а затем до нее донеслись звуки, которые вполне могло издавать какое-нибудь удирающее животное. Древесная крыса, например. Но вдруг это явились зверолюди, мечтающие поквитаться с ней? Гибрид человека и скорпиона как раз такой царапающий звук и издавал бы!
Сэди в ужасе вскочила. Теперь, когда глаза ее привыкли к темноте, она поняла, что через запыленную стеклянную крышу сочится очень тусклый свет. Правда, его все равно было недостаточно, и до коридора девушка добралась потихоньку шаркая подошвами по полу с выставленными вперед руками, чтобы не наткнуться на витрину или стеллаж. Когда под ногой захрустело стекло, Сэди поняла, что оказалась недалеко от главного входа. Отморозки, громя окна и витрины торгового центра, наверно, неплохо повеселились. Зря только обоссали все кругом — воняло прямо как из отстойника.
Девушка замерла в кромешной тьме и прислушалась: ни звука, кроме ее собственного прерывистого дыхания. «Да хрен с ними, — проскочило в голове. — Мало мне дерьма, еще этого цирка уродов не хватало!»
И она более уверенно, хотя и держа уши настороже, двинулась в направлении главного входа, на этот раз скользя ногами по мраморному полу, чтобы распихивать битое стекло, а не топтаться по нему. Наконец впереди наметился какой-то просвет, расширявшийся с каждым шагом. Еще пара минут, и Сэди, перешагнув через раму входной двери, вышла из торгового центра.
Как ни странно, она неплохо различала очертания предметов, хотя разгуливать в такую темень ей прежде не доводилось — за исключением, пожалуй, той ночи в пустыне со Стивом. Видимо, глаза натренировались, пока она пробиралась в абсолютном мраке, заполнявшем заброшенное здание.