Ветер в его сердце

Возразить на это парню было нечего.
— Но я не хочу быть шаманом! — заявил он.
— Никто тебя и не заставляет. Ты мог бы бегать и с рувимовскими псовыми братцами.
— Но во мне не течет кровь майнаво.
— Как и в них, — пожала плечами тетушка. — Традиции кикими помогают им развить даже весьма незначительные способности. Ты, как и любой из них, тоже можешь облачаться в кожу четырехлапого.
Томас покачал головой.
— Это прельщает меня не больше, чем обязанности шамана. Но, похоже, деваться некуда, хочу я того или нет.
— Да с чего ты взял, что должен стать шаманом?
— Даже не знаю… Просто в воздухе носится: все от меня этого ожидают. Да и Морагу подыскивает ученика.
— Это верно, — кивнула тетя Люси. — Он ведь возвращается, не так ли? То есть он вернулся… Смотря в каком времени ты находишься.
— Так Морагу уезжал? — поразился парень. Он даже представить себе не мог шамана вне резервации. — И куда же его носило?
— Все рано или поздно покидают резервацию, — отозвалась тетушка. — Взять хотя бы меня. Просто некоторые не уходят так далеко, как Морагу сейчас, — и добавила с улыбкой: — В прошлом, я хотела сказать.
— Но куда он уходил-то?
— Об этом тебе лучше спросить у него самого.
Томас кивнул и вернулся к тарелке. Есть всяко было проще, нежели пытаться осмыслить, насколько странной стала его жизнь.
Гордо за разговором следил тоже — по крайней мере, так казалось со стороны. Когда все занялись едой, огромный черный пес умиротворенно опустил голову на лапы. Подчистую обглоданная кость его больше не интересовала.
Томас очистил тарелку последним кусочком лепешки и уже собирался отправить его в рот, как вдруг заметил, что Гордо внимательно за ним наблюдает. Заискивающий взгляд исполинского пса ничем не отличался от тех, которыми провожают лакомые кусочки самые обычные собаки в резервации, и, напрочь позабыв про всякую мистику, парень бросил зверюге угощение. Пасть Гордо распахнулась гораздо шире, нежели можно было ожидать исходя из анатомии животного, и лепешка исчезла в ней, словно брошенный в каньон булыжник.
Ситала со своего насеста на дымоходе отрывистым гортанным звуком выразила одобрение.
— Не понимаю, почему тебя куда-то тянет, — заговорила Консуэла.
Томас наконец-то оторвал взгляд от пса и воззрился на нее. Тетушка Люси, явно удивленная репликой, покачала головой:
— И это говорит женщина, странствия которой стали легендой!
— Просто мне кажется, что за пределами резервации я найду больше… Всего, всякого, — ответил парень Консуэле.
Тут рассмеялась тетушка:
— Конечно, найдешь — как же иначе? Да тебе достаточно отъехать от дома на несколько каньонов, чтобы отыскать много разного.
— Отъехать… Мечтать о путешествии куда бы то ни было, когда нет денег, а семью содержать надо, не так-то просто. Бедность приедается очень быстро.
— Насколько же ты беден? — поинтересовалась Консуэла. — И по чьим меркам? У тебя есть семья, друзья и племя. И доступный мир Расписных земель. Его вполне достаточно.
Прежде чем Томас нашелся с ответом, заговорила тетушка Люси:.
— Все это, безусловно, замечательно. Вот только что проку от мудрых советов, если ты кожей чувствуешь, что шансы изменить жизнь ускользают один за другим. И переиграть ты не в силах.
Парень с благодарностью посмотрел на тетку и проговорил:
— Именно так. Ни убавить, ни прибавить.
Консуэла фыркнула и отвернулась — дескать, не понимаю и понимать не хочу. Томас немного завидовал ее неколебимой убежденности в собственной правоте. Женщина-Ночь имела четкое, устоявшееся мнение по любому поводу, а его одолевали сомнения даже при принятии простейших решений. Что, впрочем, было не таким уж и плохим качеством, учитывая последствия импульсивных поступков вроде предложения помощи Морагу, из-за которого он и угодил в нынешний переплет.
— Теперь-то ты повидал и кое-что новенькое, — Консуэла явно хотела оставить последнее слово за собой. — Ну и как впечатления?
— Это вы про то, как мы пару раз оказывались на грани автокатастрофы или про шайку мутантов-утилизаторов, жаждавших моей крови?
 
— Что еще за утилизаторы? — нахмурилась тетушка Люси.
Томас ткнул пальцем в сторону Консуэлы.
— Это ты у нее спроси. Я не уверен, что все до конца понял.
После объяснений вороновой женщины тетушка помрачнела и воскликнула:
— Да о чем ты вообще думала?
— О том, что мальчишке необходимо осознать свою ответственность перед племенем — и чем скорее, тем лучше.
— И теперь ему придется расплачиваться душой, окажись он вдруг на одной их этих проклятых призрачных дорог!
— И не я в этом виновата! — огрызнулась Консуэла.
— А когда он умрет? — продолжала тетушка, срываясь на крик. — Куда ему податься? Где его душа теперь будет в безопасности?
Гордо, до этого беззаботно нежившийся на солнышке, вскинул голову. Взгляд его темных глаз метался между двумя женщинами.
Тетя Люси сокрушенно покачала головой.
— Вы, корба, немногим лучше Коди.
Консуэла, игнорируя выпад, попыталась объясниться:
— Ситала ни за что не стала бы пробуждать его тягу к традиции, если бы не увидела, что это потребуется в будущем.
Томас с трудом вникал в суть их перебранки. На самом деле покоя ему не давало только одно — замечание тетушки, что придется расплачиваться душой. Что, черт побери, это значит?
Пора выбираться из всего этого безумия.
— Тайм-аут! — объявил он.
Обе женщины уставились на него.
— Я не понимаю и половины из того, о чем вы тут говорите. Не лучше ли нам заняться делом? Чем скорее мы разберемся с Сэмми, тем быстрее я вернусь к настоящей жизни.
— Но Консуэла… — начала было тетя Люси.
Парень предупреждающе вскинул руку:
— И слышать не желаю!
— «К настоящей жизни»? — переспросила воронова женщина. — А с чего ты взял, что вот это не…
Томас замахал на нее рукой.
— И вот этого тоже слышать не желаю! Давайте-ка отыщем Сэмми да покончим со всем этим.
Гордо поднялся, словно понял каждое слово. «И ведь наверняка понял», — подумал парень. Ситала тоже сначала выпрямилась на своем насесте, а потом нахохлилась, не сводя пристального взгляда с Томаса.
Парень встал из-за стола и склонил голову:
— Спасибо за еду, тетушка. Мне было приятно повидаться с тобой, пускай все это и чертовски неестественно. Но теперь нам пора.
— Понимаю. — Тетушка Люси поднялась, обошла вокруг стола и обняла внука. Затем добавила: — И не позволяй никому принимать за тебя решения.
— Не позволю.
— Да. Теперь я вижу, что ты наконец-то поверил в себя, — улыбнулась она. — Порой тебе будет нелегко, в особенности когда наставлениями так и сыпет и любой взрослый человек, и майнаво. Но в жизни вера в себя сослужит тебе добрую службу. Поступай согласно собственному разумению.
Томас отошел от стола и посмотрел на Консуэлу, явно приготовившуюся к отбытию.
— Ты же понимаешь, я вовсе не хотела таких осложнений, — проговорила она.
— Да ничего я не понимаю. И какое это имеет значение? Может, двинемся наконец, а?
— Конечно. — Воронова женщина перевела взгляд на тетю Люси. — Благодарю за гостеприимство.
Та лишь сухо кивнула, видимо, все еще злясь на гостью.
— Ну, идем, — бросила Консуэла Томасу и зашагала обратно в пустыню. Ситала слетела с дымохода и устроилась у нее на плече.
Гордо, вывесив язык, потерся о ноги тети Люси, и подошел к Томасу. Парень, пожав плечами, улыбнулся своей старой — или молодой? — двоюродной бабушке, и они оба, пес из мира духов и человек, бок о бок последовали за вороновой женщиной.
— Что, на этот раз никаких волшебных порталов? — осведомился парень, нагнав Консуэлу. — И Гордо не превратится в джип или что-нибудь в этом роде?
— Нам недалеко, — раздраженно процедила женщина, не глядя на Томаса.
«Можно подумать, я во всем этом виноват», — подумал парень. Но на этот раз он последовал совету Морагу и воли языку не дал.