Краденая магия. Часть 2 (СИ)

— Приемный папаша нашего молодого князя, — хмыкнула Воронцова, мягко высвобождая свою руку из моей.
— Семейные неурядицы? — участливо поинтересовался японец.
— Типа того, — прохрипел я. — Там Надя, — показал затем глазами на тело девушки на полу. — В смысле, Надежда Александровна… Она, кажется, ранена…
— Я посмотрю, — вызвалась Милана.
Выпрямившись, она подошла к лежавшей ничком девушке, аккуратно тронула ту за плечо, затем, нахмурившись, взялась уже обеими руками и рывком перевернула Морозову на спину.
— Она не ранена, — негромко проговорила Воронцова через несколько секунд. — Она мертва.
— Что?!
Неведомая сила подорвала меня с пола и перебросила к Наде. Серо-голубые глаза Морозовой — сейчас почему-то казавшиеся темно-синими — были широко распахнуты. Я заглянул в них — и не увидел в направленном сквозь меня застывшем взгляде ничего, кроме всепоглощающей Пустоты.
  
ЭПИЛОГ
 
которым, впрочем, книга не заканчивается
— Я не желал такого исхода… — проговорил Огинский, обращаясь главным образом к стоявшему перед ним на столе хрустальному штофовому графину с сорокоградусной «Жубрувкой» [6], уже полупустому, и отчасти — к серебряной чарке, которую держал в руке. — Я же видел, что она призвала щит. А он у нее был весьма неплох, уж мне ли не знать: сходу нипочем не пробьешь. Посему и вложился в удар… Просто хотел ее немного отодвинуть, чтобы не мешала завершить дело! А она, оказалось, не себя щитом прикрывала, а того идиота… Дура! — Сергей Казимирович залпом осушил чарку и брезгливо разжал удерживавшие ее пальцы. Та спикировала на стол, и плавно поднявшийся в воздух графин тут же наполнил ее вновь.
— Сделанного не воротишь, князь… — заговорила в ответ, разумеется, не чарка, и даже не графин подал голос — слова принадлежали Всеволоду Романову, сидевшему в кресле по другую сторону стола от Огинского с бокалом красного вина в руке. Отставной московский наместник выглядел изможденным, словно провел день не в сборах в дорогу — к новому месту службы — а размахивая киркой в каменоломне, причем не прибегая к магии. Ныне по сравнению с ним даже «уговоривший» за неполный час половину штофа Сергей Казимирович смотрелся собранно и подтянуто. — И водкой лиха не зальешь… — добавил Светлейший князь, с прищуром наблюдая, как Огинский в очередной раз опрокидывает в рот содержимое чарки.
— Русской — не зальешь, — рассеянно согласился Сергей Казимирович. — А польской — почему нет? Личные беды помноженные на скорби нации — минус на минус должны дать плюс!
— У нас, русских, жизнь тоже не сахар, — неодобрительно покачал головой Романов.
— Вознесите за сие хвалу Неистощимому Ключу: сахар вреден для здоровья!
Чарка перед Огинским снова наполнилась.
— Кстати, о Ключе, — откинувшись в кресле, сменил тему разговора Романов. — Вернее, о загадочном мире, от оного Ключа отрезанном. Верно я понимаю, что рассчитывать на вашего пасынка нам впредь не стоит?
— Верно, — кивнул Сергей Казимирович. — Надежды Александровны он мне вовек не простит.
— Выходит, сие направление закрываем?
— Отнюдь, — мотнул головой Огинский. — Есть иные подходы, лишь немногим хуже.
— Купец Адамов? — оживился Светлейший князь. — Вы нашли его?
— Увы, пока нет. Трое моих агентов, хоть сколько-нибудь приблизившиеся к цели, пропали в Пекине без следа. Еще один, по моим сведениям, сидит в тюремной яме у китайцев. Остальные вынуждены действовать в разы осторожнее, а значит — медленнее.
— То есть, не Савва Адамов, — разочарованно пробормотал бывший московский наместник. — Тогда кто? Неужели та девица? Вы же, помнится, говорили, что она не в себе после холопской печати?
— Так и есть. Но я работаю над сим. К тому же, для моих исследований здравый ум объекта не столь уж и необходим. А иногда даже напротив, выступает помехой… — еще одна порция «Жубрувки» отправилась догонять предыдущие. — А вот чего мне по-настоящему не хватает, так это помощи Васи… — проглотив водку, словно воду, продолжил Сергей Казимирович. — Верный дух в таком деле незаменим!
 
— Достану я вам фамильяра, князь, — не преминул пообещать Романов. — Не легального, конечно, но хорошего.
— Нового я и сам легко могу раздобыть, — отмахнулся Огинский. — Только толку с него? С Васей мы столько лет срабатывались…
— Так за чем же дело стало? — развел руками Светлейший князь. — Сколько бы там ни было маны у нашего дерзкого кадета, серьезным противником его никак не назовешь!
— Ох, не спешите с выводами, Ваша Светлость, — вздохнул Сергей Казимирович. — Парень непрост, да и союзников, как оказалось, заводить мастак. Подумать только: он, молодая графиня Воронцова и тот японский молодой князь! Никогда бы не предположил, что они сумеют объединиться, пусть даже и всего лишь по ситуации… Ну да дело не в сем, — вскинув голову, заявил он. — Я же тогда до моего Алибабаича дотянулся, как он от меня ни закрывался. Не знаю уж, что там с ним приключилось во время питерского пробоя, но Вася и впрямь ко мне не вернется. Связь обрублена — и обрублена с его стороны. Насильно ее не восстановить. Посему я вчера и ушел несолоно хлебавши. Или вы всерьез думаете, что меня в открытой схватке одолели три кадета-первокурсника? — запальчиво поинтересовался Огинский.
Судя по выражению лица его собеседника, именно так тот до сих пор и думал, тем не менее Романов поспешил заверить:
— Что вы, князь, нет, конечно же! Как можно?
— Можно по-всякому, — уже слегка заплетающимся языком пробормотал Сергей Казимирович. — А вот нужно — так, как нужно… Да, к вопросу о насущных нуждах. Есть что-нибудь от нашего друга в Конвое?
— Он просил до поры себя не дергать — пока шум не уляжется.
— Уляжется сей — поднимется новый… — пожал плечами Огинский. — То есть, новостей нет?
— Нет.
— Ясно, — кивнул Сергей Казимирович. — Ну что ж, Ваша Светлость… — чарка порхнула было ему в руку, но, замерев на полпути, вернулась на стол нетронутая. Огинский пошевелил пальцами, и алкогольный туман в его взоре рассеялся без следа. Спина выпрямилась, голос зазвучал ровно и четко. — В сем бою мы с вами уступили. Но война наша только началась. Впереди еще ждет множество сражений, и не то важно, кто проиграл в первом, а лишь то, кто одержит победу в последнем, решающем. Полагаю, у нас неплохие шансы на итоговую викторию. А что касается потерь… Как сие ни печально, битв без них не бывает. Верно вы сказали: сделанного не воротишь. Довольно оглядываться — будем смотреть только вперед!
— Только вперед, князь! — отсалютовал собеседнику бокалом с вином Романов.
За окном загородной резиденции бывшего московского наместника разгоралась заря нового дня.
  
Бонусная глава
 
в которой раскрывается тайна, касающаяся меня разве что косвенно
Второкурсник отключился за миг до пика. «Прорвало» его уже в бессознательном состоянии. Так случалось всегда, никаких исключений. Но минут через тридцать этот ловелас очухается в полной уверенности, что побывал на седьмом небе. А вот себя при этом показал не лучшим образом. И скорее всего, устыдившись, навсегда уберется восвояси, бормоча комплименты и благодарности вперемешку с извинениями и оправданиями — а может, и обвинениями, это уж на что ему ума, чести и совести хватит. А если вдруг паче чаяния надумает задержаться и повторить попытку — пусть даже из самых лучших побуждений — она сама его выставит за дверь. И решительно отошьет, коли герой не поймет с первого раза и попробует подкатить снова позднее.
 
Второй раз он ей на дух не сдался — дважды в ее постели не оказываются.
А знал бы, бедолага, во что ему встали эти жаркие минуты — едва ли отважился бы на это и однажды.
Но догадаться о том кадету не дано. Если он и обнаружит понесенный ущерб — вернее, когда обнаружит — с необремененной пуританскими комплексами новоиспеченной первокурсницей Федоровки Марией Муравьевойон его нипочем не увяжет. Так же, как и каждый из тех полутора дюжин дурачков, поведшихся на ее стройные ножки и высокую грудь ранее. Строго по одному в месяц, аккурат с тех пор, как Маше исполнилось шестнадцать. Чаще — не имеет смысла, реже — расточительно.