Лия (ЛП)

 — Тогда почему ты здесь? — Она не часто приходит. Она была в больнице пару недель, и папа сказал, что ей стало легче. Теперь ей стало лучше, но я знал, как быстро ее настроение может измениться. 
 — Папа говорит, что у тебя красивый голос, — тихо сказала она, кладя руку мне на спину, ласково прижимая меня. Она ко мене больше не прикоснется. В течение нескольких лет. Я не привык к этому, особенно после того, как увидел все разрушения, которые произошли от тех же самых рук. 
 — И? — Отвечаю, пожав плечами. 
 — Поэтому я хочу научить тебя петь. 
 — Ты умеешь петь? 
 Она кивает с улыбкой. 
 — Да, дорогой, умею. Так я познакомилась с твоим отцом. Я пела в баре, и однажды он подошел ко мне после моего выступления. 
 — Она была красивой, — вдруг перебил ее папа. Я взглянул за ее плечо и увидел, что он стоит в дверях, глядя на нее с любовью, сияющей в глазах. — Я не мог устоять. Знал, что если я не попрошу ее потанцевать со мной, то никогда больше не наберусь смелости. 
 Мама посмотрела на него, ее глаза блестели, словно они потеряли себя друг в друге. В такие моменты я знал, что они любят друг друга. Все эти уродливые драки ничего не значили, если бы у нас были такие дни, как сегодня. 
 Она сидела со мной весь день, и мы пели вместе. Я никогда раньше не сближался с мамой, но мы нашли, чем заняться вместе. Первая песня, которую она пела мне, — “Спасибо” от Led Zeppelin, и я никогда не забуду озноб, который почувствовал, когда слова лились из ее рта, будто они предназначены для этого. К вечеру она стала немного беспокойной и вдруг слезы полились из ее глаз. Она извинилась и исчезла в своей комнате. 
 — Ты ничего не сделал, — успокоил меня папа, когда позже пришел посмотреть, как я. — Мама просто немного больна, понимаешь? 
 Я нахмурился. 
 — Ей же станет лучше? 
 Он кивнул, с обнадеживающим взглядом на лице, когда отвечал: 
 — Если она продолжит принимать лекарства, она будет на правильном пути. 
 Существовал строгий режим приема лекарств. У него был ключ от шкафчика в ванной комнате, заполненной всеми ее предписанными лекарствами. Иногда, когда он знал, что остается на работе, он давал мне запасной ключ и говорил использовать его только в чрезвычайных ситуациях. Если она потеряет таблетку, я могу заменить ее. 
 — Никогда не отдавай ей ключ, — говорил он мне каждый раз, когда это делал. — Спрячь его где-то, где она никогда не найдет. 
 — Ладно, — отвечал я. 
 Обычно я прятал ключ в кроссовках или под ковриком где-то в доме. Иногда я держал его в кармане, чтобы убедиться, что он со мной. Она никогда, никогда не находила его, но опять же, она никогда не просила ключ. 
 Я сблизился с ней, когда она принимала лекарства. Она становилась яркой и веселой. Была ласковой и теплой. Она становилась такой, какой должна быть мать для своего маленького мальчика, и я любил ее. Сильно. Она так много значила для меня. 
 Но были еще темные дни. 
 Мой отец говорил, что теперь всегда будут темные дни. 
 Глава 10 
 Лия 
 На следующее утро, когда я проснулась, он уже не спал. Мир вернулся, и реальность быстро обрушилась, но теперь мое сердце билось по-другому. Оно хотело его снова и снова, и я застонала про себя, что оно так быстро подводит меня.
 Мне нужно было уйти.
 Я оказалась слабой. Такой слабой. В идеальном мире я была бы настолько сильной женщиной, что подставляла бы вторую щеку человеку, ответственному за столько эмоциональных потрясений. В том мире я бы искала силу и решительность. Но в реальном мире, во всех своих уродливых истинах, я не была такой девушкой. Я была просто сосудом эмоций. Не могла их отключить.
 Я встала с постели, надела рубашку и шорты. Когда я присоединилась к ним на террасе за завтраком, то была счастлива, что Молли действительно исчезла. Я чувствовала взгляд Картера на мне, когда заполняла тарелку беконом и яйцами. Мой взгляд нашел его на пути к стулу рядом с Марленой. Он дал мне задумчивую улыбку, и я была слишком потрясена от событий прошлой ночи, чтобы вернуть ее.
 Мы говорили часами.
 Мы выпили.
 Мы поцеловались.
 И мы обнимались.
 С моей стороны это был грандиозный провал.
 — Погода прекрасна, — заметила Марлена. — Жарко, но не влажно.
 — Это не Лос-Анджелес, — ласково подметила Алиса.
 — Извини, Эбботсфорд не подбавил проблем, — саркастически ответила я, не в силах скрыть язву в тоне. Я чувствовала себя как дерьмо. Моя голова раскалывалась от похмелья. Когда я стала такой поверхностной?
 Рим выстрелил мне предупреждающим взглядом, и я проигнорировала его, когда взяла маленький кусочек еды.
 — Погода — это погода, — проворчал Гарольд.
 — А люди — люди, — вставил Картер. — Трудно угодить.
 Рим выдохнул от раздражения, а Алиса закатила глаза. Остальные улыбались, пока ели.
 Марлена повернулась ко мне, подталкивая локтем.
 — Сегодня я готовлю ужин. Ты должна прийти. Ты мне нравишься. Это было так давно, правда? Ты можешь пригласить Мелани.
 Рим заметно застыл.
 — Нет, мама, без Мелани.
 — Почему нет? Мне нравится Мелани. Она была невероятно активна в баре, и не жалуется по пустякам. — Глаза Марлены мгновенно мелькнули по Алисе, и я поняла суть того, к чему она стремилась.
 — Она работает, — сказала я, и, к счастью, это правда.
 — Значит, тогда только ты? — с улыбкой спросила Марлена.
 Я немного подумала, снова взглянув на Картера.
 — Не получится, — ответила, пожав плечами. — У меня долгая смена на работе. Не смогу уйти.
 — Когда ты уйдешь? — внезапно спросил меня Картер.
 — Хм, в полдень, — отвечаю двусмысленно. Я не хотела давать обещания, которые не смогу сдержать, и это связано с возвращением сюда, чтобы мои чувства очистились от великолепного голубоглазого парня, который без труда ослепил меня одним взглядом.
 — Так приходи после, — ответил Картер. — Мы будем здесь.
 — Потому что мы не можем никуда уйти, — скулила Алиса. — Ты не взял парней.
 — Каких парней? — спрашиваю я.
 — Телохранителей, — вздохнул Рим. — Я подумал, что мы будем здесь только две ночи.
 — Но я хотела выйти, — жаловалась Алиса, ноя, как трехлетний ребенок. — Я никогда не застревала часами в доме.
 Я заметила раздраженный взгляд Марлены на Гарольда. Гарольд, как всегда, делал вид, что не обращает внимания. Мне было не по себе из-за них, особенно когда Рим начал спорить со своей девушкой о том, чтобы остаться.
 — Ты хоть немного должна войти в положение, — внезапно говорю я, глядя на Алису.
 — Может быть, в твоем мире ты можешь выйти и делать то, что ты хочешь, но мы приехали не ради тебя. Речь идет о Риме, он навещает своих родителей впервые за десять месяцев.
 Алиса тут же заткнулась, надувшись и отвернулась от меня. Я знала, что это не мое место, чтобы говорить такое, но, тем не менее, я была права. Марлена была слишком хороша, чтобы поставить ее на место, а Рим был просто тряпкой.
 Какой у меня был выбор?
 Проверяя время, я быстро доела и выпила сок. Затем встала и собрала вещи.
 — Мне нужно идти, — сказала я. — Моя смена начинается через час, и я закрываю ее. Спасибо за встречу, ребята.
 Картер отодвинул стул и встал.
 — Я провожу тебя до машины.
 — Что я только что сказал о выходе из дома? — возразил Рим.
 — Я провожу ее до конца подъездной дороги, Рим. Успокойся.
 — По крайней мере, надень кепку.
 — Да, я сделаю ее из воздуха, спасибо.
 — У Гарольда висит одна внизу лестницы, на крючке, — сказала Марлена. — Ты можешь воспользоваться ей, если кто-то будет поблизости. У нас не было толпы репортеров очень долгое время, но на случай, если они рядом, это лучше, чем ничего.