Вожделение (СИ)
И это было остро, грешно, сладко. Я отключил все мысли, позволив отдаться вожделению.
Она стонала, громко, на каждое мое движение, а потом начала кричать, срывая горло.
Наши пальцы переплелись, она сжимала мои руки, сжимала своими мышцами мой член, но я не собирался кончать первым, я хотел ее довести до оргазма.
Я освободил одну руку, провел пальцем по ее ягодицам, чуть раздвигая их в сторону. Смазки было много, я смочил пальцы, и начал обводить тугое кольцо, чуть надавливая.
— Что ты делаешь? — задохнулась она, голос ее был сорван и надрывист.
— Тссс, — ответил я, надавливая ещё сильнее и чуть погружая палец, пока не ощутил сопротивление.
Регина сбилась с темпа, задвигалась иначе, словно прислушиваясь к своим ощущениям, но я не позволил ей сдвинуться или замедлиться.
— Я хочу, чтобы ты кончила для меня, — попросил, и она охнула сдавленно, словно только этих слов и ждала.
Регина кончала так красиво, закрыв глаза, округлив рот. Ее веки трепетали, а руки все ещё крепко держались за меня.
Я сделал несколько фрикций, чтобы догнать ее, и она прошептала:
— В меня.
И это была самая простая и самая пошлая из фраз, сказанных ею.
Горячее семя излилось с дикой пульсацией, я прижимал ее к себе плотно, ещё плотнее, понимая, что не отпущу.
Никогда. Блять. Ее. Не отпущу.
Слишком хорошо мне было. Нереально. Невозможно. Насколько, что я перестал слышать, как тикают где-то в глубине меня отведенные мне мгновения.
Тик-так.
Тик. Так.
Глава 55
Это было очень странно.
Лежать на груди Максима, слушая, как бьётся его сердце. Равномерно, спокойно.
Чувствовать его.
Что-то изменилось в отношении между нами. Я не могла точно сказать, когда это случилось: в тот момент, когда мы бежали с ним по темному тоннелю и он из своего свитера сооружал мне обувь, или уже здесь, после нашей нечаянной близости.
Сейчас я не испытывала удушающего чувства неловкости, которое приходит на смену страсти. Я позволила себе расслабиться, отпустить все ненужные мысли хоть на какой-то короткий промежуток времени.
Нам требовалась эта передышка.
Обоим.
Лежать вот так, чувствуя на себе руки Максима, было приятно. Мне не хотелось из его объятий вырваться, напротив. Я по груди его водила ладонью, неосознанно, но и это было просто и естественно.
Не так, как с Лешей.
Ланских не был его заменой, я не представляла сейчас, рядом, своего мужа. К стыду, я вообще о нем не думала.
В этой машине, запертой среди грузовых фур, с разбитым пулей задним стеклом, я ощущала себя живой.
По натопленному салону блуждал порывами морозный декабрьский ветер, холодя кожу. С трассы долетали звуки проезжавших мимо автомобилей, где-то в отдалении слышались голоса водителей.
А мне хотелось, чтобы это состояние продолжалось как можно дольше. Без необходимости бежать куда-то, прятаться, притворяться тем, кем я не была.
Но как и все хорошее, нечаянные мгновения отдыха закончились слишком быстро.
— Регина, — Максим пошевелился, я приподняла голову, заглядывая ему в лицо, — надо ехать дальше.
— Надо, — кивнула согласно, хоть и нехотя.
Перелезла на водительское, поправила одежду. За руль не хотелось, я не любила управлять автомобилем, но и Максиму сейчас довериться не могла: не в том он состоянии.
— Куда поедем?
— Неподалеку есть одно подходящее местечко, — мы выехали на трассу, я перехватила руль поудобнее.
— Далеко?
— Нет, — мотнул головой Максим, — скоро будет поселок, туда и свернем.
Минут через десять мы съехали с трассы, дальше дорога шла по снежным ухабам. До нас здесь особо не ездили, снег лежал высоко, но автомобиль, хоть и с натугой, ехал по слабой колее. Я смотрела вперед внимательно, прижавшись ближе к рулю, моего роста не хватало, чтобы видеть все кочки перед колесами.
Свет фар скользнул по железным воротам, на которых висела вывеска. «СНТ Видное», прочла я.
Ворота были закрыты на замок, я остановила автомобиль возле них.
— Сиди, — Ланских вышел из тачки, прикрыв дверь. Он дошел до ворот и встал ко мне спиной. Пока Максим колдовал над замком, я разглядывала его широкую спину, обтянутую светлой рубашкой. Ворота дернулись, я услышала протяжный скрип.
Снег не давал сдвинуть их с места, Ланских расчищал носками ботинков сугробы, мешавшие воротам открыться.
Я выходить не стала: мои смешные чулки не пережили бы такой прогулки. Все, о чем я сейчас мечтала — теплая постель, но судя по тому, что в СНТ не было ни единой души, электричество здесь отключили еще осенью.
Надеюсь, мы не замерзнем насмерть и Ланских знает, что делает.
Еще несколько минут понадобилось на то, чтобы расчистить дорогу для проезда. Я порадовалась, что пошел мелкий снег, он должен был прикрыть наши следы, если кто-то будет искать нас в округе.
Я проехала вперед, Ланских закрыл ворота и сел в салон.
— Замерз?
— Нормально, — пожал он плечами, — нам до конца надо проехать.
Автомобиль медленно двигался вдоль пустых домов, и мне было как-то даже неловко нарушать безмолвную тишину ночи фырчанием нашего мощного двигателя. Мы пересекли все садовое товарищество насквозь, я свернула на последнюю аллею.
Дом, находившийся в самом ее конце, был значительно больше остальных, и возвышался над нами темной громадой.
— Там есть печка?
— Генератор, — успокоил Ланских, — дым от печки будет виден на всю округу.
Ключи от дома нашлись под подоконником, на этой же связке висели еще одни, от гаража. Я загнала туда автомобиль, гараж был маленьким и узким, наш джип уместился в нем с трудом, и я еле протиснулась в дверь.
Ланских уже орудовал в доме, в его руках был небольшой фонарик, почти не дававший света.
Мне казалось, что здесь будет теплее, но по факту, температура в доме не отличалась от улицы ни на единый градус. Я все еще была в сыром пальто Ланских, а он так и ходил в одной рубашке. Если мы умрем от воспаления легких прежде, чем с врагами будет покончено, это очень обидно.
На первом этаже было три комнаты, кухня, гостиная и спальня. Узкая кровать с металлической сеткой и больше ничего. Ланских снял с нее матрас и прислонил его к окну.
— Осталось включить генератор, маленькая комната быстро согреется.
Я присела на край кровати, скрипнув пружинами. Белье на мне было мокрым, сейчас, вне тепла автомобиля я это особенно чувствовала. Несмотря на усталость, тело ныло приятной болью, я ощущала натертость между ног.
Ланских вышел из комнаты, я почти не слышала, как он перемещается, хотелось спать. Наверное, так люди и замерзают на холоде, не в состоянии пошевелить руками и ногами.
Генератор загудел, резко, нарушая ставшую уже привычной тишину. Я открыла глаза, глядя, как Максим присоединяет к нему обогреватель. Ланских щелкнул кнопками, я протянула руку, пытаясь ощутить хоть немного тепла от обогревателя, но тот еще не успел согреться.
— Потерпи.
— Терплю, — кивнула я.
А потом Ланских принес два одеяла, одно мы постелили под низ кровати, а второе он повесил на спинку кровати возле обогревателя. Одеяла были холодными, и от этого казались сырыми и неприятными, не давая никакого тепла. Я прижалась носом, вдохнув пыльный запах лежалых вещей.
— Что дальше, Максим?
Я хотела сказать, как я устала. Я хотела рассказать ему, что ни за что больше не сдвинусь с места и если прямо сейчас на пороге возникнет Вадим, я даже не найду в себе сил ему сопротивляться. Я многое хотела сказать Максиму, но все это уместилось в один вопрос. Он повернулся ко мне. Света не было, единственное, что освещало комнату, — красные огоньки, мигавшие на генераторе, но даже этого скудного освещения хватало, чтобы разглядеть его лицо.