Хозяйка Айфорд-мэнор (СИ)

— Простите, госпожа Айфорд, — услышала она хриплый голос, — я забыл задать овса лошадям. — И он почти бросился прочь, но не к конюшням, а куда-то в сторону леса.
— Овса на ночь глядя… — прошептала Аделия, сбитая с толку. И даже немного разочарованная…
И сама, тряхнув головой и разгоняя внезапный туман, опять опустилась на недавно оставленную скамью. Ноги, казалось, совсем не держали… Праведные угодники, что она, в самом деле, творит? Лишилась разума, не иначе… И все из-за звезд. Под ними с ней творятся странные вещи…
Но даже без звезд, при свете яркого дня, Аделия все-таки совершала глупость за глупостью: например, сообщила сестре, что намерена тоже обучаться вместе с ней арифметике. По ее вытянутому лицу поняла, что Маргарет вовсе не собиралась звать ее в их с Коллумом класс — похоже, он сам все придумал. И это открытие окрылило ее…
Заставило целый день напевать себе под нос и улыбаться впервые за долгое время.
  
43 глава
 
С Питером Харрелом что-то происходило, что-то странное, судя по ощущениям. И вообще: он, кажется, был влюблен в собственную хозяйку. И она, на эти странные ощущения полагаясь, отвечала взаимностью…
Вот, например, жарко краснела, когда он ловил ее взгляд, а случалось это так часто, что он иногда делала вид, что не видит ее, просто, чтоб не смущать. Но взгляд ее ощущался как мурашки на коже, как касание ветра, как… несмелая ласка… Стоило сбиться дыханию, Коллум знал: Аделия Айфорд наблюдает за ним.
И в горле пересыхало…
Хотелось опять же странных вещей: бросить работу и, схватив девчонку в охапку, убежать с нею в лес. Там целовать до полного изнеможения… И не только.
Желание билось под кожей, подобно пульсу, и застилало глаза, стоило дать ему волю, ослабить хоть на секунду самоконтроль.
Даже запахи работали против него… Он ощущал жгучий голод, едва лишь учуяв смесь роз и ванили, исходивший в мэноре от одной только женщины — Аделии Айфорд. Ее сестра, например, пахла фиалками… Глэнис — хлебом, Брэди — конским волосом и навозом, Бенсон — воском, чернилами и бумагой.
А от Двана всегда пахло полем: прогретой землей, разнотравьем — и самую толику овцами.
Коллум не знал, как это возможно, только запахи словно с ним говорили… Рассказывали даже о том, что другим хотелось бы скрыть. Например, раскрывали их чувства… Как это было с хозяйкой, аромат роз которой усиливался в разы и делался просто дурманящим, стоило только ему заговорить с ней. Заставить полыхнуть жаром смущения… Рядом с другими она пахла иначе, и Коллум тогда догадался, что нравится ей, несмотря на внешнюю невозмутимость.
Вот и вчера запах позвал его, зашептал прямо на ухо: «Ты ей нужен. Прекращай валять дурака!» И он сказал Маргарет, что устал и хотел бы пойти отдыхать… Она была недовольна, надула губки, изобразила тоску. Только тоской в ней и не пахло — скорее разочарованием. Богатая девочка отчего-то посчитала себя влюбленной в него… И он терпел ее, хотя думал совсем о другой. И все чаще склонялся мыслью к тому, что прежде их связывало с Аделией Айфорд что-то покрепче шапочного знакомства.
Потому, верно, и позволил себе вольность в общении с ней: коснулся руки, не в силах сдержаться. К тому же, она полыхала огнем и дурманила голову ароматом… Он знал… ощущал каждой клеточкой тела, что она не прогонит его.
А потом едва сумел удержаться от все того неистового желания ухватить ее и бежать без оглядки…
— Хозяйка ждет в холле. Обе ждут в холле, — поправилась Глэнис, войдя на кухню с непонятным выражением на лице.
Коллум поднялся из-за стола и мотнул головой. Служанка была недовольна, но в большей степени смущена… Как будто ощущала вину перед ним. За что, он не мог и представить…
— Спасибо, — откликнулся он и направился в холл.
Мисс Маргарет с кислым видом поджидала его за столом, хозяйка стояла чуть в стороне. Смущенная, как и обычно, хотя на лице маска видимого спокойствия — он улыбнулся.
— Сестра решила поприсутствовать на занятии, — тут же поведала девушка за столом. — Не желает признаться, что тоже хотела бы научиться считать. Боится, что я стану умнее!
 
— Не говори чепухи, — смутилась Аделия. — Мне просто, действительно, интересно.
— Ты просто ревнуешь…
— Что?! — Аделия ахнула, возмущенная словами сестры. Неужели эта гусыня не понимает, о чем говорит?
Ноги сами сорвались с места, чтобы уйти, однако мужчина сказал:
— Прошу вас, останьтесь. Я буду рад двум ученицам вместо одной!
Юная Маргарет скуксилась еще больше, ее сестра же, постояв в нерешительности какое-то время, все-таки вернулась к столу, и Коллум отодвинул ей стул.
Цифры Аделия знала, даже умела складывать простенькие примеры (брат втайне обучал ее этому), но вычитание и тем более умножение оказались много сложнее и занимательнее. Они занимались битый час кряду, и Глэнис давно внесла в комнату свечи, но Аделия даже не заметила этого, продолжая решать арифметические задачки.
Маргарет, которой давно все прискучило, в конце концов встала из-за стола.
— Может быть, хватит уже? — сказала она. — У меня голова разболелась.
— Выпей сладкого молока и ложись в постель, — не отрываясь от листа с цифрами, посоветовала Аделия.
— Так мне одной идти?
— Позови Керру. Она позаботится о тебе!
Всем видом выражая свое недовольство, Маргарет Лэмб поднялась по лестнице и вскоре хлопнула дверью собственной спальни.
— Ведет себя как ребенок, — пожаловалась Аделия, как бы прося прощение за сестру.
— Ребенок и есть, — согласился с ней Коллум. — Если хотите, можем закончить занятие…
— Нет. — Она сказала это слишком поспешно, так что самой стало неловко. — Нет, я бы позанималась еще… Разве что сам ты устал.
— Вовсе нет, мне нравится вас обучать.
Они улыбнулись друг другу, и только треск догоравшей свечи заставил их опустить взгляды.
— Смотрите, вот здесь вкралась ошибка, — произнес Коллум, указывая на столбик из цифр.
— Где же?
— Здесь. — Он встал у Аделии за спиной и наклонился, указывая на ошибку. Его близость заставила ее замереть на мгновенье, даже дыхание задержать… И тут толкнулся ребенок.
Она охнула, не сдержавшись, и Коллум спросил:
— Снова толкается?
— К-как вы узнали? — удивилась она.
И мужчина плечами пожал: как объяснить еще одну странность, происходящую с ним в последнее время? Он не только умел обонять, казалось бы, невозможное, — он слышал много лучше других. Например, сейчас ее сердце стучало с удвоенной силой, дитя же в ее животе бултыхалось, как рыбка. А Дван, сидя в овчарне, напевал грустную песню… Кажется, о несчастной любви.
— Догадался по вашему виду.
Девушка недоверчиво на него посмотрела, но больше ничего не сказала. Ей было неловко говорить о младенце в присутствии Коллума… Он ведь знал правду о ней, просто забыл на какое-то время. И когда вспомнит, вряд ли захочет иметь с нею дело…
Она носит бастарда.
Отголосок греховной ошибки длиной в целую жизнь…
Коллум видел, что она внезапно закрылась, и сказал первое, что пришло в голову. Просто он часто думал об этом…
— У вас красивые волосы, госпожа.
Девушка тут же зарделась и вскинула обе руки к волосам.
— Вовсе нет, они слишком темные от природы. Приходится выжигать их купаросовым маслом!
Она заправило за ухо выбившиеся пряди волос и ощутила, как пальцы мужчины коснулись затылка. Ее словно током прошибло…
— Не делайте этого, — прошептал он у уха. — Не выжигайте волос. Ваш собственный цвет намного красивей!
Девушка задрожала словно в ознобе и, стоило ему отступить, поспешила сказать:
— Наверное, все-таки нам пора разойтись. Время позднее…
— Еще только исправим ошибку.
И они снова занялись арифметикой, увлеклись ей настолько, что вошедшая Глэнис попеняла хозяйке.
— Вторая свеча догорает. Пора бы и отдыхать, госпожа! Позвать Керру? Пусть поможет вам.
— Я сама, — отмахнулась Аделия. — Не дергай девочку понапрасну.