Хозяйка Айфорд-мэнор (СИ)

— Вы знаете, кто это сделал? — удивилась Аделия. И после краткой заминки: — Кто же?
— «Слуги Люциферовы», мисс. А предводителем у них Джордж Мэдуин, сынок богатого текстильщика из Манчестера. Здесь, на самой окраине, у него дом с красной крышей, который мы стараемся обходить стороной… Там что ни ночь, происходят страшные вещи. Всяк знает, там лучше не появляться после заката! Да и днем редко кто станет соваться туда…
Аделию это признание поразило не меньше самой истории про бедняжку Абигэйл Уоттс.
— Но почему в таком случае бездействуют власти? — спросила она.
— Да потому, мисс, что закон писан только для бедных, а богатые могут творить все, что хотят.
Аделия застыдилась своего собственного происхождения: спрятала нежные, не привычные к тяжелому труду руки, которые выдавали в ней непростолюдинку, даже несмотря на бедное платье. А девушка, поспешно поднявшись с места, сказала, что ей пора уходить, и, пожелав друг другу доброго дня, они расстались: Аделия осталась сидеть под сводами церкви, а ее собеседница вышла в высокие двери.
— Госпожа? — окликнула ее Мэри-Энн, когда по прошествии долгого времени она так и не двинулась с места. — Вы хорошо себя чувствуете?
Аделия, погруженная в свои мысли, совершенно забыла про маленькую служанку. Рассказ девушки не отпускал ее: она думала про совпадение с платьем, что надето на ней, про беременную погибшую, дочь церковного старосты, и про странности в их с Шерманом обоих домах. Что, если кто-то… кто-то близкий семейству Уоттс, решил отомстить виновникам тех событий? Что, если кто-то выяснил, кем они были, и…
Аделия встала и поглядела на девочку:
— Отведи меня к дому с красной черепицей, — сказала она. — Тому, что на самой окраине…
Мэри-Энн пискнула полупридушенной мышью:
— Госпожа, вам лучше туда не ходить. Умоляю, давайте вернемся в гостиницу! Господин Шерман зашибет меня, коли узнает, что я недоглядела за вами…
Этот довод, вопреки ожиданиям девочки, лишь подстегнул решение девушки отправиться к дому Джорджа Мэдуина сейчас же, в тот же момент. Они с Шерманом полагали отыскать хоть какую-то зацепку в Манчестере, и теперь как же он удивится, когда только услышит, что ее показавшееся столь несвоевременным недомогание, послужило к их общему благу.
— Не покажешь дорогу, сама пойду, — сказала она, да так, что служанка побоялась противоречить.
Дорога не заняла много времени — Уоппинг весь умещался на пяти больших улицах — и вскоре девочка указала пальцем на дом с красной черепицей. Чем ближе они к нему подходили, тем безлюднее делалось вокруг: люди действительно обходили дом стороной. Впрочем, тот и сам стоял как-то особняком, словно таясь за пышными кронами лип, готовый в любой момент наброситься на случайную жертву.
— Теперь давайте вернемся в гостиницу, — попросила служанка. — Мало ли что взбредет в голову господам из «Преисподней».
— Из преисподней? — переспросила Аделия.
И девчушка кивнула:
— Так в городе этот дом называют: «Преисподняя». И название верное, коли в нем слуги дьявола обитаются. Они сами себя этим именем величают… Безбожники и убийцы! Пойдемте, прошу вас, моя госпожа.
Но Аделия, хоть решимости в ней дорогою поубавилось, все-таки не отступилась.
— Сделаем так, — сказала она, — ты сейчас вернешься в гостиницу и передашь господину Шермана, когда он вернется, куда я пошла.
Но та буквально взмолилась:
— Пожалуйста, не делайте этого: они вас убьют… или того хуже. А у вас ребеночек в животе…
Наверное, это было действительно безрассудством, только Аделия верила в силу разумного диалога и потому, велев Мари-Энн возвращаться в гостиницу с сообщением, отправилась к дому с красной черепицей.
На первый негромкий стук в дверной молоток никто не ответил, на второй — она услыхала за дверью шаги, и на пороге предстал богато одетый слуга с чуть вскинутыми в безмолвном вопросе бровями.
— Я бы хотела поговорить с господином Джорджем Мэдуином, — сказала она. — Надеюсь, он дома?
— Дома, но занят обедом. И он не любит, чтобы его отвлекали! — Слуга окинул ее презрительным взглядом.
 
Аделия к таким не привыкла, и в ней вскипели упрямство и гордость.
— Передай своему господину, — велела она, — что Абигейл Уоттс желает видеть его для важного разговора. Уверена, он мне не откажет!
Слуга с недовольным лицом прикрыл дверь, и Аделия очень надеялась, что он пойдет доложить о ней господину, а не оставит стоять здесь целый день кряду. Впрочем, вернулся он быстро: открыл дверь и велел ей идти за собой.
Сердце у девушки застучало набатом, ноги вдруг ослабели, но дверь захлопнулась у нее за спиной, и обратного пути больше не было.
В холле за накрытым столом сидели три человека. И все трое с одинаково мрачными лицами глядели на гостью в упор…
— Абигэйл Уоттс? — произнес тот, что сидел в центре стола. — Вы кажитесь слишком живой для покойницы.
— Или призрака, — поддакнул второй, поднимаясь из-за стола.
Он приблизился, обходя Аделию по кругу, пока ни щипнул пребольно за руку.
Она дернулась…
— Живей не бывает, — констатировал этот второй, обращаясь к мужчине в центре стола.
Тот, как отметила девушка, был относительно молод, хорош собой и обладал тем несравненным талантом держать себя, который воспитывается годами безбедного существования.
— Зачем вы здесь? И кто вы такая? — спросил он холодным, металлическим тоном.
Таким, что у Аделии мурашки пробежали по коже…
— Я пришла поговорить о случившемся прошлой осенью, — сказала она. И голос ее предательски дрогнул… — О том, что случилось с Абигэйл Уоттс… и кто из ваших людей участвовал в этом…
Джордж Мэдуин, а был это именно он, сузил глаза и кивнул мужчине по правую руку.
— Уступи «мисс Уоттс» место за нашим столом, — приказал он, не сводя от нее глаз. — Я вижу, нам есть, что обсудить. — Аделию подхватили под локоть и насильно усадили за стол. — А теперь, — продолжил мужчина, — назови свое настоящее имя и даже не думай мне лгать…
Нож, которым он только что поддевал жареную куропатку, взрезав воздух, с силой вонзился в стол в одном дюйме от ладони Аделии, вскрикнувшей от испуга.
  
26 глава
 
Коллум соскочил с лошади и кинул поводья служанке. Она выглядела испуганной и была бы рада сбежать, но он не дал ей этого шанса:
— Жди нас здесь, — велел он уже на ходу, направляясь к дому под красною черепицей.
И загрохотал по двери кулаком…
Открывший слуга, даже не удостоив мужчину вопроса, уведомил, что хозяин не принимает.
— Уверен, меня он примет, — процедил Коллум сквозь зубы, ткнув кончиком отточенного кинжала снобу-слуге под ребра.
Тот сделал большие глаза, дернулся, чтобы захлопнуть дверь, однако Шерман оказался проворней и, выставив ногу, пресек попытку избавиться о себя.
— Веди меня к своему господину, — велел он не терпящим возражения тоном. — Иначе ты в тот же момент узнаешь цвет своей крови… И я более, чем уверен, он тебе не понравится.
Так, следуя за перепуганным насмерть слугой, Коллум с не менее перепуганным Бенсоном за спиной прошли в холл и увидели такую картину: над девушкой в простеньком платье, в которой Коллум не сразу признал Аделию Айфорд, нависал высокий мужчина с перекошенным злобой лицом.
Он сжимал пальцами ее подбородок и вопрошал:
— Зачем Аделии Айфорд являться в мой дом, переодетой какой-то грязной крестьянкой?
Коллум в два счета оценил обстановку и, как обычно в минуту опасности, стал собранней и спокойней, чем в другие моменты.
— Отпустите ее, — потребовал он. — Эта женщина под моею защитой.
Джордж Мэдуин медленно разогнулся, плавно, словно готовая к схватке пантера, прищурил глаза.
— Кто вы такой? — осведомился, одарив проштрафившегося слугу злым, быстрым взглядом.
Тот сжался, захныкал:
— Простите меня, господин, я сказал, что вы заняты, только…
— … Я был весьма убедителен, — заключил за несчастного Коллум, чуть вскинув руку с кинжалом. — И назвался: — Коллум Шерман к вашим услугам. Кто будете сами?