Дети неба / Дети Солнца (СИ)

— Только не гони, ок? — дрогнувшим голосом попросила я.
Дмитрий фыркнул и, оттолкнувшись от земли, одним прыжком перемахнул через ближайший завал. Я стиснула зубы и вцепилась в гриву. Да, вот такой вот мир, где для того, чтобы жить, нужно в первую очередь научиться терпеть.
  
Глава 18
 
— Есть! — я даже запрыгала от восторга, сжимая в руках упаковку найденного обезболивающего. Но мое тело было против столь бурной реакции, и тут же небольшое помещение городской аптеки медленно пошло по кругу, а пол едва заметно накренился.
Облокотившись о белый шкаф с металлическими ручками, закрыла на секунду глаза и попыталась отдышаться. На Дмитрии ездить было, пусть и не совсем удобно, зато продуктивно. За пару часов мы объехали около десятка аптек. Одна бы я провозилась дня три не меньше.
Ногтями вскрыла упаковку и достала пластинку с капсулами. К сожалению, вода закончилась и запивать нечем. Но это мелочь. Проглотила тёмно-зелёную овальную капсулу. Поморщилась и попыталась сглотнуть, по ощущению обезболивающее застряло где-то в горле. Не удивительно. Во рту все пересохло. Слюней почти не было. Нужно найти воду. Очень хотелось пить. Облизала губы. Но это не помогло.
Отпихнула ногой смятую картонную коробку, шаря взглядом по кучам хлама, пустых упаковок и порванного полиэтилена — привычка, мало ли что нужное найду.
Но, по-видимому, тут все за долго до меня вынесли. Упаковку с обезболивающим я нашла под тумбой — так удачно для меня завалилась. Там же валялся просроченный гематоген, тест на беременность и антипохмелин. Две последние позиции мне вряд ли понадобятся, но может удастся обменять в одном из лагерей на что-то более полезное. А вот гематоген как нельзя кстати. Самое время перекусить. Отломила кусочек и, положив на язык, отправилась к выходу, на ходу поправляя съехавший типа-меч и сумку с ценными находками.
Бинт так и не удалось отыскать. А это очень жаль, потому что рана все еще кровила, и моя повязка превратилась в натирающий панцирь и теперь жутко пахла. Я поморщилась и застегнула куртку. Надеясь, что так запах крови не будет долетать до моего чувствительного носа. В самых дверях обернулась, окинув контрольным взглядом разграбленную аптеку, и не зря. Из-под опрокинутого шкафа что-то торчало — уголок полиэтиленового пакета…
Проглотив сладкую и густую слюну, смешавшуюся с растворившимся кусочком гематогена, вернулась в глубь помещения, обогнув обломки развалившейся стены и рухнувшего потолка. Присела на корточки и осторожно потянула за выступающий край пакета. Тот по началу не поддавался, пришлось приподнимать шкаф. Кряхтя от непомерной тяжести, просунув пальцы под деревянную стенку шкафа, потянула вверх, в тоже время ногой пытаясь выудить этот злосчастный пакет из-под завала. Повязка на груди моментально потеплела. Кровь… видимо, от приложенных усилий швы разошлись еще больше. И если бы не обезболивающее, я бы сейчас уже валялась здесь же, рядом с злополучным шкафом. А так боль была едва ощутима и ютилась где-то на задворках моего сознания.
Вытянула… и разочарованно пнула шкаф ногой. В пакете свернутые в несколько раз лежали прозрачные трубки и какая-то пластмассовая мелочь. Согласно надписям на пакете — эти трубки использовались для переливания крови или для системы. А мне они зачем? Ладно. Разберемся.
Засунула находку в сумку и, наконец, вышла на улицу. Дмитрия поблизости видно не было. Ушел охотиться. Это он так сказал. А на кого охотится — не ответил. Сказал, чтоб я не ждала его, что он найдет меня сам до наступления ночи.
Я оглядела громадины полуразрушенных многоэтажек. От провалов темных окон, как будто смотрящих на меня, стало как-то не по себе. И я побрела в сторону широкого шоссе, делящего город на две половины. Там просторнее и дышать заметно легче. А еще за этим шоссе, возле городского парка, располагался один из тех немногочисленных лагерей, которые основали выжившие. Ну, то, что лагерь именно там, мне рассказал Дмитрий. Я в этом лагере еще ни разу не была. Может и не стоит туда заявляться, но… сейчас возможно и жить не стоит, но я все же живу…
 
Обогнув здание, вышла на тротуар, идущий вдоль шоссе. Здесь неба было много. Тела зданий не закрывали его привычную серость. Там в высоте клубились тяжелые тучи, медленно наползая с правого угла, оттуда, где пролегала невидимая граница города, которую провели иные. Ненависть привычно зашевелилась в груди. А я втянула влажный наполненный обещанием дождя воздух и быстрее зашагала в сторону городского парка. Парка там, конечно, давно не было. Деревьев, как я уже говорила, в городе вообще не было. Они истлели одними из первых. И теперь на улицах остался лишь вездесущий мертвый асфальт и обрывки серой бесплодной почвы там, где асфальта не было.
Перешла дорогу по зебре, огибая брошенные автомобили — полуистлевшие жалкие остатки человеческого тщеславия, насмехаясь над своими привычками, а на самом деле было больно от пустоты.
Я не знала точного положения лагеря. Поэтому спешила. До парка минут пятнадцать ходьбы, если напрямую через торговый центр. Но опасно заходить в большие здания. Можно нарваться на затаившегося на день дегана. Большинство из них не любили свет, пусть даже такой тусклый. Дмитрий был исключением.
Но деганы обычно забиваются в самые темные углы, в подвал, например.
Поэтому взбежав по ступеням, прошмыгнула в приоткрытую стеклянную дверь. И, не останавливаясь, пошла через огромный холл к противоположному выходу.
По центру зала располагался круглый фонтан, не работающий, конечно. Рядом стояло, накренившись, белое пианино покрытое толстым слоем пепла. У него истлела одна из ножек, а так почти целое. Я подняла голову, оценивая количество этажей и на ходу раздумывая, стоит ли обшарить магазинчики, расположенные по кругу. Не сбавляя шага, свернула в ближайший бутик и остановилась уже внутри, давая глазам время привыкнуть к полумраку. Наконец, разглядела стойку и огороженные примерочные. На вешалках, само собой, ничего не было, а вот под ногами что-то валялось.
Подняла тряпку и расправила. Майка. Встряхнула — почти мой размер, слегка мешковато, но стоит ли жаловаться. Свернув, сунула находку в сумку.
В этом отделе больше ничего не нашла, как и во всех, что находились на первом этаже. Но в здании было еще три этажа. Я решила вернуться сюда завтра и проверить остальные.
Выходила через супермаркет. Пустой, естественно. Но меня привлекла закрытая дверь в подсобку. Дернула ручку — заперто. А это уже интересно. Стоило поискать ключ, но… Раньше, наблюдая в фильмах за персонажами различных боевиков, вскрывающих двери банковскими картами, шпильками и другими подручными материалами, я не могла представить, что когда-нибудь окажусь на их месте. Но жизнь непредсказуемая штука. И вот я тут. И я знаю, что в большинстве таких случаев обойтись можно отверткой и молотком. И то и другое у меня было.
Сняв сумку с плеча, положила ее на пол. Подумав, развязала веревку, удерживающую типа-меч за спиной. Размотала полиэтилен и, еще раз взвесив свое оружие в руках, удовлетворенно хмыкнула и положила его рядом с сумкой, так, на всякий случай. Порылась в сумке среди своего немногочисленного имущества. Выудила из внутреннего кармана отвертку и молоток. Ок. приступим.
Подергав еще раз ручку, ну, так, мало ли просто заело, толкнула пару раз дверь. Нет. Заперто. Дверь была добротной деревянной и выглядела абсолютно нетронутой. Так что у меня даже дыхание перехватило и в груди защекотало от предвкушения, что же я там найду, когда и если открою ее.
 
Оценила замок. Нужна была крестовая. Сменила наконечник и выкрутила винт. Аккуратно сложила отвертку и винт обратно во внутренний карман сумки.
Прихватила найденную футболку и молоток и, приложив к выступающему цилиндру замка скомканную тряпку, размахнувшись, ударила молотком и замерла, прислушиваясь. Но вокруг было тихо. Так что я возобновила свою деятельность вандала со стажем. Вкладывая в каждый удар всю свою силу, морщилась от ощущения натягивающийся кожи на искалеченной груди и чувствовала отголоски боли, что тупыми стальными иглами покалывала онемевшую от обезболивающего кожу. Мерзкое ощущение. Перед глазами мелькали редкие яркие искры. Загораясь где-то на периферии зрения, медленно, как сигнальные огни, они падали вниз, затухая, и все повторялось вновь.