Пророчество души (ЛП)

Через миг Ситрэ вернулась с Анкху.
— Я смогла остановить его у ворот, — сказала она, ставя жреца на колени. Кровь текла струйкой изо рта мужчины, он был отчасти оглушен. Моя служанка была сильной, умелой. Я часто гадала, почему папа выбрал ее для заботы обо мне, а еще немого Ранеба. Но теперь я понимала — они были моими щитом и мечом. — Нужно казнить еще одну змею! — прорычала она, Ранеб поднял хопеш, чтобы обезглавить жреца.
В последний миг Анкху посмотрел на меня, умоляя, его глаза были смесью черного и синего.
— НЕТ! — приказала я, подняв руку.
Его хопеш замер в воздухе, дрожа, Ранеб глядел на меня в потрясении. Но он послушался и опустил клинок.
Я поймала испуганный взгляд жреца.
— Ты, Анкху, был верным слугой моего отца, фараона, много лет, — сказала я. — Почему ты решил убить меня сейчас?
Жрец стал всхлипывать, все его тело дрожало.
— Я н-н-не хотел… но он сказал сделать это… Он меня заставил!
— Кто? — спросила я. — Кто заставил?
— Апеп, Пожиратель Душ, — крикнул он, глаза были большими, не видели, словно ослепленные ужасом.
Ситрэ фыркнула:
— Танас, иначе говоря.
Нефе зашипела от имени лидера Воплощенных, прижалась ко мне.
Анкху нервно кивнул.
— Он пришел ко мне в облике змея. Вторгся в мои сны. В мои мысли. Поверьте, моя принцесса, я боролся… но он сказал, что поглотит мою душу, если я не послушаюсь!
— Он все равно поглотил бы твою душу, — кисло сказала Ситрэ.
— Я не понимаю, — сказала я, — как мое убийство змеей могло исполнить цель Танаса.
— В-вы не умерли бы… — лепетал жрец. — Не сразу. Вы крепко уснули бы… и Апеп успел бы исполнить ритуал жертвы…
— Хватит! Мы убьем предателя сейчас! — прорычала Ситрэ.
— И что тогда? — спросила я. — Он вернется в другой жизни, его душа станет темнее, он будет слушаться Танаса.
Ситрэ пожала плечами.
— Он — потерянный случай. Лучше убрать его и защитить вас в этой жизни.
Я покачала головой.
— Отец говорит, где есть жизнь, есть надежда.
— Не для него! — возразила Ситрэ. Она кивнула Ранебу, тот хотел снова использовать хопеш.
Жрец бросился мне под ноги.
— Прошу, простите, моя принцесса…
— Ранеб, НЕТ! — приказала я, когда он взмахнул клинком. Хмурясь, Ранеб снова не убил мужчину. — Надежда — видеть свет среди тьмы, — объяснила я.
Подняв подбородок жреца, чтобы видеть его глаза, я тихо сказала:
— Анкху, я верю, что в тебе еще есть добро. Я вижу это. Ты можешь идти по Пути Света, если захочешь, — я заглянула в его глаза глубже и дала ему немного своего Света.
Как дыхание моей души, белое мерцание пробежало между нами. Оно опустилось на его зрачки пленкой, и бушующая тьма сменилась тусклым, но ровным сиянием звезд. Поврежденная душа была уведена от края. Лицо жреца озарила благодарность, словно он видел рассвет впервые за год бесконечной ночи. Он поклонился мне, целуя мои босые ступни снова и снова.
— Моя принцесса, я навеки в долгу перед вами, — поклялся он. Взяв с шеи круглый синий амулет с золотыми прожилками, он протянул его мне. — Я благословляю этот Сторожевой Камень своей душой, чтобы он защищал вас от Тьмы.
19
 
Нефертити моргнула, и Проблеск закончился. Я покачнулась от его силы. В отличие ото сна, видение осталось ярким в моем разуме.
— Нефе, ты спасла мою жизнь! — охнула я, вспомнив, как она предупредила меня о кобре, а потом отбила кусающуюся голову.
Теперь я понимала и другое: почему пограничник думал, что он видел амулет раньше, и почему он был в долгу передо мной, и откуда была защитная сила Сторожевого Камня. Я обняла кошку с любовью. Она терпела это минуту, а потом вырвалась и спрыгнула в поисках теплого места на солнце, чтобы привести себя в порядок.
— Я рад, что вы снова встретились, — сказал старик, его трость стучала по мраморному полу, пока он шел ко мне. — Прошу, позволь представиться. Я — Калеб, и для меня честь снова быть в твоем присутствии, принцесса Тиаа, если можно так тебя называть, — он склонил голову с уважением.
— Эм… лучше Дженна, — ответила я, а потом. — Мы тоже уже встречались? — я нахмурилась.
Добрая улыбка играла на его губах, глаза блестели.
— Много раз.
Я окинула Пророка взглядом, не понимая.
— Простите, — призналась я, — но я не помню вас из Проблесков. Уверена, жрец — пограничник, который помог мне ранее, и он отплатил долг, а Ранеб — это Феникс. Тогда вы — Ситрэ?
Джуд фыркнула со смешком.
Я повернулась к ней.
— Что смешного?
Она сидела в кресле, серебристо-серый кот запрыгнул на ее колени.
— Твоя служанка Ситрэ, или Феникс, как ты зовешь его сейчас, была твоей Защитницей в той жизни.
— Откуда ты знаешь? — спросила я.
Она посмотрела на меня поверх зеркальных очков.
— Я была Ранебом.
Я опешила.
— Что? — воскликнула я. — Почему ты не сказала, что наши души уже пересекались?
Джуд пожала плечами, гладя кота.
— Тебе лучше вспомнить самой.
Глядя в ее голубые глаза, я стала узнавать ее душу, не только в Ранебе, но и из другого Проблеска.
— Ты была девушкой в каноэ, которая помогла Некалли спасти меня от племени тлетл?
Джуд кивнула.
— И я была с тобой во Второй мировой. Лучший друг Гарри.
Я вспомнила худого темноволосого солдата на койке в укрытии во время Блица; он держался за сломанную руку, пока я перевязывала сломанную ногу Гарри.
— Джордж… Купер? — осторожно сказала я.
Джуд подмигнула мне, когда-то это было знакомо.
— Он самый, милая! — ответила она с идеальным лондонским акцентом.
Я всплеснула руками.
— Почему я ощущаю себя как чужак на своем воссоединении?
Смеясь, Калеб взял меня за руку и привел к окнам с видом на сад.
— Как говорит Шекспир: «Весь мир — сцена, а люди в нем актеры, у них есть свои выходы и входы, и один человек играет много ролей». Это для таких, как ты, Дженна, Первый Предок. У тебя своя пьеса, и ты играешь много ролей в разных жизнях, от королевы до поварихи, от короля до нищего. Одна нить соединяет каждую часть — твоя душа. Но ролей так много, что ты не можешь помнить всех актёров.
— Так кем вы были тогда? — спросила я.
— Я был Кафрой, визирем твоего отца-фараона, — сказал он с грустной улыбкой. — Хепухотеп был одним из величайших Первых Предков, хотя он щеголял своим Светом. Его пирамида была примером!
— У вас есть пирамида, — отметила я, глядя на стеклянное строение, возвышающееся над садом.