Программа за Выживание (СИ)

— Как это? — непонимающе спросила Аня, сжав мое плечо.
— Ань, мне все равно, — тяжело вздохнул, поворачиваясь к девушке. — Даю тебе карты в руки, хочешь, скажи, что мы расстались! Захочешь, расскажешь, как у нас все хорошо, а можешь просто ничего не говорить, — усмехнулся, убирая руку женщины со своего плеча. — Пойду прогуляюсь, подышу свежим воздухом.
— Кость, — позвала меня Громова, но я никак не отреагировал.
В последнее время слишком часто стал ловить себя на мысли, что устал. Не скажу, что навалилось много разных нерешаемых, неподъемных проблем, но ведь порой устаешь не от этого. Устать можно и от своей «идеальной» жизни, как ни странно, но я понял слова матери. Иногда кажется, наша жизнь действительно нам не подходит…или не хватает какого-нибудь маленького недостающего компонента, чтобы стать по-настоящему счастливым.
На улице сегодня было аномально жарко, в конце апреля довольно редкое явление в последние годы. Я шел к хранилищу, чтобы проследить за работой Ярослава, который в эти дни какой-то рассеянный. Очень надеюсь, что это не из-за Галины, иначе у нас у всех будут проблемы. У меня — с Ярославом, а у него со мной и со Степаном Семеновичем.
— Не понимаю, зачем тебе для статьи сплетни, — услышал недовольный голос Ярослава и остановился у приоткрытой двери. Если честно, то не собирался подслушивать, никогда не был замечен за этим делом и в принципе не интересовался сплетнями, но…
— Ладно, ты меня подловил, — засмеявшись ответила ему девушка, но ее смех показался мне наигранным. — Просто хотела побольше узнать о делах фермы, о Константине…понимаешь? — игриво спросила она парня.
— Нет не понимаю, — буркнул себе под нос.
Только собрался зайти и подробнее узнать о планах Анастасии на мою ферму…как Ярослав сделал, на мой взгляд, весьма абсурдный вывод!
— А-а, понял! — радостно воскликнул он. — Тебе нравится Константин Владимирович! — крикнул парень, заставив меня весело усмехнуться. Скорее Москва сгорит дотла, чем я понравлюсь Анастасии!
— Тихо ты, это же секрет! — воскликнула девушка, а потом был слышен лишь тяжело различимый шепот.
— Не-ет, — озадаченно протянул я, медленно уходя от постройки, где продолжали шушукаться Анастасия и Ярослав, как можно дальше. Разве можно поверить в это, будто Я мог понравиться девушке. Такое возможно, разве что в сказке, а мы живем в реальном мире, где нет летающих фей, заколдованных принцев и счастливого финала.
От размышлений меня отвлек телефонный звонок:
— Да, Анатолий Михайлович, — ответил, останавливаясь у гаража. — Что-то случилось? — спросил, наклоняясь, чтобы вручную набрать код электронного замка. Стена гаража медленно поползла вверх.
— Константин Владимирович, у нас проблемы…,- начал мой главный инженер.
— Сейчас приеду, — сказал, не давая мужчине договорить, и бросил трубку, заводя машину.
Через двадцать минут я уже был на поле. Работа встала — сеялки стояли посреди поля, а мужики с Анатолием Михайловичем скучковались в отдалении и курили. Мне понадобилась вся моя сила воли, чтобы взять себя в руки и спокойным тоном спросить:
— Почему не работаем? У вас неделя осталась, а еще два поля не засеяны.
Мужики усмехнулись, расступаясь. На пеньке сидел Михалыч, в старом потертом пиджаке и жевал стебель травы. Я в недоумении приподнял бровь, ожидая от мужчины внятного ответа.
— Так, запретили нам работать, Константин Владимирович, — развел руками мужчина. — Минут тридцать назад приехал какой-то молодой пиз…к и сунул мне в рожу — эту бумажку, — усмехнулся он, доставая из кармана пиджака сложенный в четверо листок.
— Что это? — нахмурился, разворачивая бумажку.
— Похоже, купили эту землю, Константин Владимирович, — усмехнулся какой-то мужик, прикуривая у соседа. Ох, если бы он только знал куда я хочу засунуть ему эту сигарету…
— Технику в гараж, — распорядился, набирая номер Громовой. — Завтра неоплачиваемый выходной! — крикнул, идя в сторону машины.
— Костя? — послышался в динамике удивленный женский голос.
 
— Ань, почему я не знаю о том, что Китин продал свою землю и теперь я не имею право ей пользоваться? — грубо спросил, садясь в машину. — Мы только в прошлом году продлили аренду еще на три года.
— Я даже не понимаю, о чем ты, — ответила девушка. — С чего ты вообще это взял?
Я быстро сфотографировал извещение арендодателя о расторжении договора аренды в одностороннем порядке и отправил Громовой.
— Если это правда, то Китин должен нам хорошую компенсацию за эту выходку, — уже более воодушевленно проговорила Аня.
— Это единственное, что тебя волнует? — сорвался, перейдя на крик. — Мне плевать на деньги, мне плевать на землю! Человек, с которым я работаю уже пять лет, даже не потрудился позвонить мне и рассказать о своих планах. Он просто прислал какого-то мужика с бумажками! Какого хера, Аня! — я в ярости со всей силы саданул ладонью по рулю.
— Успокойся, Кость…пожалуйста, — попросила Громова. — Я все решу, просто возвращайся домой.
— Мне нужно подумать, — сказал, бросил трубку и кинул телефон куда-то на заднее сидение автомобиля.
Работая с кем-то больше пяти лет не ожидаешь подставы, даже не думаешь об этом. Доверяешь, веришь в честность и искренность, вкладываешь душу в сотрудничество и уж точно не ждешь нож в спину, как это принято говорить. А по итогу, получаешь чертову бумажку, на которой черным по белому написано: «Иди ты, Костя, со своим доверием нахрен!»
«Возможно, это еще один урок, слишком жесткий, но все-таки урок…», — подумал я, смотря на затянувшееся тучами серое небо.
  
Глава 24
 
Мы с Цезарем играли на лужайке перед сараем, пока Ярик и дядя Степа красили его снаружи в ярко-желтый цвет. В лучах солнца краска красиво блестела. Когда сегодня в обед, местный участковый приехал с ведрами краски, да еще и в самодельной шляпе, сделанной из газеты, и предложил помощь, я не смогла отказать. Теперь дядя Степа звезда моего инстаграма, подписчикам так понравился фермерский контент по ремонту сарая, что просмотры увеличились в два раза!
— Давай, принеси мячик, Цезарь! — крикнула, кидая найденный на дне чемодана розовый мячик. — Умница, какой ты молодец, — ласково протянула, гладя пса по голове, когда тот в очередной раз вернулся с резиновым мячом в зубах.
— Как с ребенком сюсюкаешься с ним, — фыркнул дядя Степа, прокрашивая валиком неровности.
— Ну, а разве он не ребенок, — усмехнулась, а Цезарь лизнул мою щеку в знак одобрения. — Самый настоящий, да, проказник? — пес согласна гавкнул.
— Я бы на Вашем месте к нему не привязывалась, — самодовольно усмехнулась Анна Викторовна, проходя мимо с незнакомой мне взрослой женщиной. Та с брезгливостью посмотрела на Цезаря, катающегося по траве и на меня, сидящей прямо на земле рядом с ним. — Как только перешагнете порог фермы, больше сюда не вернетесь. Это я Вам гарантирую, Анастасия, — улыбнулась мне Громова.
— Перестань Аня, — одернула женщина Анну. — Тебе же лучше, если это блохастое животное исчезнет, — фыркнула она, вызывая у меня раздражение.
— К сожалению, мама, Костя не отдаст эту собаку даже под дулом пистолета, — печально вздохнула Громова, и они с незнакомкой, которая оказалась мамой Анны, пошли дальше.
— Змея, что мать, что дочь, — сплюнул дядя Степа и вернулся к покраске сарая.
— Эх, а мне ведь и вправду нельзя будет тебя забрать, — грустно улыбнулась, смотря на бегающего по лужайке Цезаря.
— Тогда ты можешь навсегда здесь остаться! — радостно воскликнул Ярик, аккуратно прокрашивая стену в том месте, где было вставлено окно.
 
— Думаешь, Таське хочется всю свою жизнь прожить на ферме, почти в ста пятидесяти километрах от Москвы? — с иронией проговорил дядя Степа, макая валик в краску.
— А че, у нас плохо что ли? — непонимающе спросил Ярослав, хмурясь.
— Да ее может в Москве жёних ждет, — усмехнулся местный участковый.