Сердце степи (СИ)
Она положила правую ладонь на поднятую левую ладонь Укана. Тоо-хас ловко обернул и опутал их алой лентой, затем кивнул эным-дада. Та подняла бубен, закрыла глаза и завела низким горловым голосом песню на дэхи, и от слов древнего языка хасэ, обещающих воссоединение любящих душ в следующих жизнях, мурашки бежали по коже.
Укан увёл Утар обратно к шатру. Нарыс поставил на ковёр большой кувшин быуза. Алай села, радостно глядя на Тура, который присоединился к пиру, пока она была у озера. Уже совсем скоро она так же будет наливать ему левой рукой быуз в стаканчик и подносить к губам, а потом он возьмёт из мисочки в её руках щепотку оранжевого праздничного риса, и будет так же ласково смотреть на неё... Какой же он красивый!
Мулга зло посмотрела на Алай, и та опустила глаза. Главное, чтобы не стала изводить невестку непосильными поручениями. Мулга, как свекровь и одновременно жена хаса, станет чуть ли не выше Тура, и Алай должна будет слушаться её, как и его самого. Ничего. Она потерпит. Это небольшое неудобство по сравнению с тем, что они с Туром больше не будут скрываться.
Стемнело. Укан встал, чтобы увести молодую жену в шатёр, и Нарыс жестом показал присутствующим за столом не балагурить, как это обычно происходило при таком "провожании". Алай с благодарностью и уважением посмотрела на него. Утар и так пылала румянцем...
- Посуду прибери, - бросила Мулга. - Мы пока ещё посидим. Потом спать иди.
Алай вежливо кивнула. Девушка из Оладэ помогла ей скинуть с плошек недоеденное и забрала те, что принадлежали Оладэ-хасэну, а остальные Алай сложила и завязала в тряпицу. Под весёлый смех пирующих она вскинула узелок на плечо и направилась к небольшому озеру, где мыли посуду и стирали.
- Пойдёшь со мной? - спросила она у девушки, что помогала ей.
- Позже помою, чтоб два раза не ходить, - хихикнула та. - Свадьба же! На свадьбе кто наказывает? Можно и полениться!
11. Счастье Алай
Алай шагала к маленькому озеру по пологим холмам, размышляя. Нет, лучше не лениться. Как прищурится Мулга, как вынет отец нагайку...
- Я провожу. - Тур из с улыбкой вышел темноты, и Алай вздрогнула. - Ну что ты опять трясёшься? Даже овцы и то посмелее.
- Ты пришёл мне помочь? - спросила Алай, поднимаясь на очередной холм.
- Воины не моют посуду, - рассмеялся Тур. - Это женское дело. Ещё предложи мне ребёнка тебе родить.
Алай смущённо тёрла миски пучком травы с песком и споласкивала их в озерке, выливая грязную воду на песок в одном па от края воды.
- Прости, - сказала она тихо. - Я правда глупость сказала.
- Увидеть тебя хотел, - сказал Тур, и сердце застучало у Алай прямо в ушах. - Давно не видел. Скучала?
- Скучала, - кивнула Алай, косясь на него. - Поможешь отнести до дома?
- Пойдём.
Он шёл молча, упруго шагая, и толстая тёмная коса раскачивалась из стороны в сторону по его спине. Наутро после свадьбы она причешет его волосы, заплетёт косу и принесёт ему сапоги... Сердце замирало от предвкушения, и в кончиках пальцев трепетали маленькие иголочки, хрупкие, тонкие. Алай подняла руку и коснулась его рукава. Тур остановился и удивлённо повернулся к ней.
- Ты впервые дотронулась до меня сама, - сказал он с улыбкой. - Алай, я не ожидал.
- Прости. - Она покраснела и опустила глаза. - Пойдём.
- Я пойду обратно, - сказал он, доведя её до края торга. - Отсюда сама дойдёшь.
Алай кивнула ему, и он ушёл, заглянув ей в глаза в полумраке.
Кут встретила её на пороге, виляя хвостом так неистово, что всё её хрупкое тело извивалось. Алай присела и обняла её. Кут радостно взвизгнула, умывая её тёплым мокрым языком, и потом, когда Алай нырнула, раздевшись, под покрывало, устроилась рядом с ней золотистым проблеском воплощённого счастья во мраке комнаты.
Сквозь сон Алай слышала, как возвращаются остальные, как ворчит Аха-дада на Охара, и как тот беззлобно огрызается. Она сонно улыбнулась и позволила ветру сна нести её на холм следующего дня.
- Готовься, сегодня твоя свадьба, - сказала Мулга, теребя её за плечо. - Иди помойся, и я причешу тебя.
- Но...
- Ты хочешь, чтоб я тебя помыла? - переспросила Мулга, и в голосе было что-то, от чего побежали мурашки по коже.
- Нет! - тихо воскликнула Алай. - Я быстро!
Холодная вода озерка расцвечивала кожу красными пятнами. Девушки, которые мылись рядом, хохоча, окатывали друг друга водой из кадушек, смывая мыльную пену. Алай радостно приветствовали, и, как только она разделась, сразу же встретили ледяными брызгами озёрной воды.
- Ах... - У неё на миг перехватило дыхание, и она схватила свою кадушку, зачерпывая воду. - Ах ты...
Наплескавшись и нахохотавшись вдоволь, они вытирались и одевались, подшучивая друг над другом.
- Счастья нам всем, - сказала тихо Лудым, и остальные подхватили её слова. - Счастья нам всем!
Алай шла, слушая, как позвякивают серебряные подвески на её расшитом уборе. Жаворонки уже давно почистили серебро своих горлышек и взмыли вверх, растворяясь в пронзительном утреннем небе, не тронутом перьями облаков, обещающем жаркий день. Она поглядывала на Хале, за которым до самого Фадо тянулась горная гряда, и представляла, как взмывает над степью, подобно этому жаворонку, и песня рвётся прямиком из её сердца.
Она стояла, и Мулга прочёсывала её тёмные гладкие пряди от самой макушки до середины бёдер, потом туго заплела косы и вынула из сундука тяжёлые праздничные серьги.
- Это вернёшь, - сказала она, протягивая их Алай. - А это тебе подарок на свадьбу.
Мулга протянула ей витой браслет в виде змеи с глазами из самоцветов, и Алай ахнула. Браслет был так искусно выполнен, что змейка казалась почти живой.
- Мулга... - восхищённо выдохнула она, делая движение, чтобы обнять ту, но Мулга слегка отстранилась, заслоняя живот.
- Иди готовить.
Алай с улыбкой кивнула и выпорхнула на кухню, где Нарэн с красными глазами резала мясо.
- Вот и тебя замуж выдаём, девочка наша, - плакала она, вытирая глаза рукавом. - Счастья тебе желаю!
Алай несколько раз выглядывала в окно, заслышав ржание Далсаха, и Тур подмигивал ей, проезжая мимо.
- Не отвлекайся, - сказала ей Мулга, нарезавшая полоски теска для медовых сладостей. - Давай, не ленись.
Радость охватывала Алай с ног до головы. Снаружи шумел торг, и доносились запахи навоза, сена, ароматных масел и даже благовоний Фадо, дыма трубок дада и хасов, раздавались мелодии флейт и свирелей, блеяние овец и мычание мелких степных коров, которых разводили на юге, где зимы не такие холодные.
Она торопила время, уговаривая солнце быстрее двигаться по небу и прося у него прощения за эти мысли. Будь рядом Утар, было бы проще, но Утар была со своим мужем в своём новом хасэне. Надо будет навестить её с утра... Если Тур отпустит.
Щёки слегка разрумянились. Алай вынула из сундука красное нижнее платье и штаны, скинула блёклое повседневное и быстро переоделась, потом вдела в уши тяжёлые серьги, что дала ей Мулга. Тяжёлые, но роскошные. Как, наверное, красиво! Жаль, не посмотреть. Но Тур сказал, что она похожа на луну, значит, она и правда красива.
- Пойдём, девочка моя, - сказала Аха-дада, заглядывая в комнату.
Алай ступила за порог, и Аха с Нарэн завели песню, а Мулга подхватила её. На этот раз на лошадке были нагружены кроме блюд для праздничного пира ещё и жерди их лёгкого шатра. Песня окутывала мир, и те, кто подхватывал мелодию, словно передавая из рук в руки, улыбались и кланялись. Алай шла, гордо развернув плечи, шагая, как кошка, как Сойха, плавно и уверенно.
12. Красная лента
Охар помог поставить шатёр. Женщины расставили угощение на ковре и уселись вслед за Охаром и Туром по их знаку.
- Ты третья, - шепнула ей Нарэн за праздничным столом, когда Алай, краснея, прятала глаза от Тура и остальных. - Счастья тебе, девочка.