Что мужчины думают о сексе

Я сидел совершенно неподвижно, глубоко дыша и пытался убедить себя, что это все наяву. Конечно, всегда испытываешь нервное возбуждение, когда тебе что-то пообещали, но еще не выполнили. Но сейчас все дело в гонке. И я начал работать в этом направлении. Крохотная часть меня, наверное, чувствовала крохотную неловкость от того, что я затеял. Но большая часть радостно трепетала. Джулия была явно сознательным партнером, и если - если - мне удастся выполнить требуемое, когда мы окажемся в кино, то условия состязания определят лишь место действия, а не само действие.
Джулия вернулась с сумкой, и мы под ручку пошли к Лестер-сквер. Из-за того, что по пути мы несколько раз останавливались, чтобы поцеловаться (что после шести месяцев снова вызывало во мне чувство трепета), прошло около пятнадцати минут, прежде чем мы оказались перед кинотеатром. Бегущая строка рекламы сверкала, соблазняя нас. Три фильма шли на последнем сеансе. И только тут я понял, как важен выбор фильма. Первым был новый голливудский блокбастер, из тех, чей бюджет втрое превышает ВВП Камеруна и большая его часть уходит на взрывы. Назывался он «Ультиматум», и играл там то ли Сталлоне, то ли Шварценеггер, не помню (их участие говорит о фильме многое, не правда ли?).
Его надо избежать любой ценой, а то будет гарантирован не только самый многолюдный зал (в числе моих приоритетов верхнюю строчку занимала пустота в зале), но и желание взглянуть на экран, а я не хотел, чтобы внимание Джулии на что-то отвлекалось.
Надо сказать, я не очень боялся, что она соблазнится таким фильмом, учитывая ее интерес к кинематографу. Два остальных фильма казались вполне подходящими. Один французский, «Заброшенная ферма», черно-белый, с субтитрами. На афише красовалась цитата из рецензии: «Ошеломительное… открыто вызывающее исследование… подавленность… в сельской общине». Ну, вызов у меня уже есть, спасибо, и меньше всего я нуждался в том, чтобы его очарование разрушило коровье мычание и отдаленное шипение газа, когда разорившийся фермер захочет одним махом покончить со всем в этой жизни. Но Джулии, может быть, понравится? Трудно целоваться, читая субтитры; может, она меня отошьет и настоит на просмотре фильма? Боже, не надо, пожалуйста. Другой вариант казался более удачным. Назывался фильм «Городишко», это была одна из малобюджетных американских лент со Стивом Бусчеми и еще кем-то, о ком никто никогда не слышал. События разворачиваются в баре, посреди Аризоны: все лишь бурчат что-то в свое пиво, и практически ничего не происходит.
Обычно мне нравятся такие фильмы, но сегодня у меня другой замысел, а именно - не смотреть его.
Конечно же, Джулию заинтересовали эти два. Как мне склонить чашу весов в сторону американского, не показавшись филистером? Джулии я нравился, это было ясно, но она могла потерять ко мне интерес, если я заявлю, что не стоит смотреть черно-белый французский фильм с субтитрами, потому что он французский, с субтитрами и черно-белый. Что я мог сказать? В ней с каждой секундой просыпалась студентка-кинематографистка, я просто чувствовал это…
Но тут мне на помощь пришел голос откуда-то сзади:
- Джокаста видела этот, правда?
Мы с Джулией обернулись. Пара богемного вида ближе к пятидесяти рассматривала афишу французского фильма. На мужчине был заляпанный вином вельветовый пиджак, а на голове дамы вороны, похоже, вили гнезда: оба, как все люди искусства, излучали полное безразличие к тому, что подумают о них другие (завидую этому, сказать по правде).
- Да, она смотрела его в НФТ [16], - ответил Вороньему Гнезду Вельветовый Пиджак. - Говорит, что ужасно, просто ужасно. Полный провал в желании ухватить суть.
Взглянув на Джулию, я шепнул:
- Ну кто мы такие, чтобы спорить с Джокастой?
Она хихикнула.
- Хорошо, посмотрим другой.
Мне хотелось броситься вслед Вельветовому Пиджаку и Вороньему Гнезду, от души поблагодарить их за помощь и передать слова благодарности Джокасте, когда они увидят ее. Но вместо этого мы с Джулией направились к окошку кассы и попросили два билета на «Городишко».
 
- Где хотите сесть? - прозвучал металлический микрофонный голос. - Впереди, посередине, сзади?
Я обернулся к Джулии.
- Сзади?
- Где же еще? - ответила она, снова с той же порочной улыбкой.
Мое сердце заколотилось, и не только оттого, что обаятельная молодая девушка многозначительно улыбнулась мне. Я оказался в положении, которое наводит ужас на всех спортсменов: мчаться к финишной линии, и никто - кроме тебя самого - не может тебе помешать. Мог я совладать с нервами? Напряжение было ужасным.
Мы зашли в кино, Джулия по пути купила маленькое ведерко кока-колы. Мы выбрали самый последний ряд, в котором было всего полдюжины мест, и сели на самое дальнее от прохода.
По залу рассеялись несколько парочек и одна-две дружеских компании, но все равно людей было так мало, что все могли выбрать себе отдельный ряд. Хорошо. Атмосфера соответствующая, как обычно в кино поздно вечером, когда люди ведут себя как школьники, понявшие, что учитель - мямля. Слышались болтовня и смех, и никто не обращал внимания на журнал перед фильмом. В целом - идеальная обстановка для дальнейших поцелуев. Что мы и сделали. Наши руки выделывали то же, что руки Джеймса и Люси, но не оставалось сомнений, что, если все так пойдет и дальше, мой первый шаг к Кубку Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом - вопрос времени.
Вскоре журнал закончился, и мы, оторвавшись друг от друга, прочитали: «Этот фильм удостоен…» - и появился классификационный знак 1 [17]. Джулия, сидевшая справа от меня, подвинулась так, чтобы лучше видеть экран, но продолжала держать руку у меня на бедре. Моя рука находилась - в зеркальной позиции - на ее бедре. Изрядно отхлебнув колы, она передала ее мне (мы уже половину выпили - осталось галлона четыре), и я огляделся.
Рядом никто не сидел. Великолепно. Я чувствовал негласную договоренность с Джулией: при малейшем развитии сюжета наша плотская активность возобновится. В целом все шло гладко.
- Ах, я забыла чертовы очки.
Я резко повернул голову. Шепот слышался от стоявшего в конце нашего ряда. В темноте я смог различить Воронье Гнездо; роясь в сумочке, она говорила с Вельветовым Пиджаком.
- Нет, бесполезно, дорогой, я их действительно забыла.
- Ах, какая жалость.
- Ничего, придется встать как можно дальше, - пробормотала она. - Я просто ничего не увижу, если мы сядем ближе. - С этими словами она посмотрела на наш ряд, выискивая два места рядом. Я тоже пересчитал места между мной и проходом. Их было три.
Вы когда-нибудь испытывали желание одновременно закричать от бешенства и заплакать от полной беспомощности? Я испытал. Когда Гнездо повернулась к Пиджаку (который стоял на два ряда ближе к экрану) и указала ему на свободные места в последнем ряду, я ощутил, что готов сделать и то, и другое. Когда до меня дошло, что одновременно это невозможно, мне захотелось встать, протиснуться к Вороньему Гнезду и шепнуть ей: «Еще один шаг - и ты труп.
Да, я оценил вашу помощь и помощь Джокасты в вопросе о том, какой фильм мы с Джулией пойдем смотреть. Но это не дает вам права переться сюда, садиться рядом и хоронить все шансы на секс во время фильма. Разве вы не знаете, что идет розыгрыш Кубка Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом?»
Но люди не готовы к такому. Особенно те, кто, как и эти двое, блаженно не обращает внимания на других. Уже и Пиджак пробирался в наш ряд, и через полминуты они с Гнездом усядутся в двух футах левее меня. А когда это случится, наши с Джулией шансы на реализацию страсти можно будет оценить как среднее между нулем и абсолютным нулем.
 
В слабой попытке взять себя в руки, я сделал огромный глоток колы.
Кока-кола!
Огромное картонное ведро кока-колы в левой руке.
Я расскажу вам об этом, не чувствуя ни малейшей потребности оправдываться: я горжусь этим. Горжусь мыслью, пришедшей мне в голову вчера вечером в кино, когда до катастрофы оставались считаные секунды. Возможно, вам это покажется ерундой. Ребячеством. Жалким ребячеством. Но я могу сказать, что вы не принимаете участия в гонке за Кубок Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом.