Слёзы Эрии (СИ)

Не задумываясь, я отрицательно покачала головой.
— Как знаешь. Но если передумаешь, скажи мне, у меня снимают комнаты парочка хороших столичных торговцев.
Ирья дружески похлопала меня по руке.
❊ ❊ ❊
В предрассветных сумерках мир замирал, будто затаивал дыхание перед пробуждением: замолкали сверчки, затихали ночные зверьки, копошившиеся в высокой траве, а певчие птицы, наоборот, ещё грелись в гнёздах и не спешили заводить свою утреннюю трель. Даже ветер замолкал в ожидании рассвета, он бесшумно ворошил темно-зеленые кроны и ласково скользил по изломанным сухим ветвям.
Но Верест в это время уже не спал. Тихий гомон людских голосов — таких же сонных, как бледный туман, лениво плывущий над разбитой брусчаткой, покрытой липким илом, — проник сквозь трещины в оконной раме и вырвал нас из сна. Сонно потирая глаза, мы с Шеонной выглянули в окно — я с тревогой, подруга с любопытством.
Двери напротив стоящих домов были распахнуты. Улицу заполнили люди: мужчины в домашних протёртых халатах и женщины в серо-бежевых сорочках с наброшенными на плечи шерстяными платками — укутанные сизым светом сумерек, они походили на призраков. Все они держали в руках по стеклянному сосуду.
— Да озарят Болота топкие тропы под нашими ногами, — произнес скрипучий голос где-то под нашим окном.
— Да согреют они мёртвым сердца, — поддержал басом мужчина из дома напротив.
И не сговариваясь горожане встряхнули лампы, пробуждая амев, и отворили крышки. Насекомые незамедлительно устремились к свободе, выпорхнули из темниц, закружили над людскими головами, сливаясь в ритмично мерцающее, словно бьющееся сердце, облако и поплыли в сторону болот, напоследок осыпав город сияющей пыльцой. Она плавно осела на покатые крыши и серую мостовую, подсветив изнутри белёсые лапы тумана — дороги Вереста затопила вязкая золотая река. В конце улицы звонко засмеялась юная девушка: блестящие крупицы соскользнули с черепицы ей на макушку и запутались в черных волосах — словно звезды вспыхнули в ночи.
— О-о-о, — удивленно протянула Шеонна.
Она уже не смотрела в окно. Ее взгляд был направлен куда-то за наши спины, я проследила за ним, нехотя оторвавшись от творящегося на улице волшебства. На сундуке лежала новая одежда: плотные мешковатые рубашки и серые брюки из грубой кожи. Рядом стояли две пары ботинок. Затертые от времени, явно с чужих ног, но я была им несказанно рада — моя стоптанная тряпичная обувь не пережила бы еще одной дороги.
Благодарить за это стоило Шейна. Но где же он сам?
После беседы с Ирьей друг так и не поднялся в нашу комнату. Просыпаясь ночью от тревожных снов, я замечала, его пустующий соломенный матрас и нетронутые колючие одеяла. Поутру я и вовсе обнаружила их на наших с Шеонной телах.
Переодевшись, мы покинули комнату. Для посетителей было еще рано, но снизу доносился неимоверный шум: что-то грохотало, словно по полу катались чугунные шары; звенела посуда, очевидно встретившаяся с деревянными половицами; под чьими-то ногами хлюпала вода и над всем этим возвышалась возмущенная брань Ирьи, сдобренная едкими красноречивыми ругательствами.
— Э-э-эд, чтобы тебя Шакла утащил! Поди сюда негодник! — кричала женщина.
Спустившись, мы застали странную картину и иступлено замерли у лестницы. Бочки у стойки и одна из скамеек в центре зала были перевернуты, отполированные ночью полы заляпаны липкой кашей из болотной грязи и подавленных овощей. И в этом безобразии резвились маленькие, размером с трехмесячных котят, и похожие на ящериц существа. Не прекращая браниться, Ирья размахивала метлой, пытаясь выгнать вредителей за порог.
— Эд! — в очередной раз завопила она и зло пробормотала. — Угробил треть наших запасов. Только попадись мне на глаза, дурень…
Женщина размашисто взмахнула метлой и шарахнула одну из ящериц. Та перелетела через порог и шлёпнулась в лужу, но тут же резво вскочила на лапы и с удивительной прытью помчалась прочь — в сторону илистой реки.
— О девочки! Как я вам рада! — Ирья взвинчено подпрыгнула на месте и взмолилась. — Помогите мне прогнать этих вредителей.
 
Она на мгновение скрылась за стойкой, и я не успела опомниться, как в наших с Шеонной руках оказалось по метле. Женщина замешкалась лишь на мгновение, бросив недоуменный взгляд на мою сумку: я закрепила её под самой грудью, чтобы Эспер оставался у меня на виду. С каждым днём кошмары все больше ослабляли его, тамиру тяжело дышал и судорожно вздрагивал. Вот и сейчас, он в очередной раз дернулся, и я машинально прижала его к себе. Ирья нахмурилась, но к моей радости, не стала задавать вопросов и вскоре вновь энергично замахала метлой.
— Выкиньте этих паразитов за дверь, — призвала женщина.
— Кто это? — наконец удивленно выдавила я.
— Мизры, — брезгливо поморщилась Ирья. — Вот от кого ведьмам стоило бы нас защитить, а вовсе не от болотных духов. С духами, и даже Шаклой, мы то как-нибудь сами разберемся, а эти! Чуть что, не плотно закроешь дверь, и они тут как тут… Замарали грязью весь дом и опустошили половину кладовой!
Женщина отправила очередного зверька в недолгий полет за порог.
— Давайте-давайте, девочки, — поторопила она нас.
Шеонну уговаривать не пришлось. Подруга с нескрываемым удовольствием бросилась в гущу событий. Мизры, с чавканьем поедающие рассыпанные у входа в кладовую помидоры, бросились врассыпную. Я же замерла, неуверенно вцепившись пальцами в шероховатое древко. С пола на меня взирали огромные, практически на половину плоской морды, янтарные глаза. Сердце болезненно защемило, рука не поднималась на несчастного зверька, мне хотелось его приласкать и сытно накормить, а вовсе не гнать за порог.
— Не поддавайся! — выругалась оказавшаяся рядом Ирья и смахнула зверька. — Ишь какие! Во второй раз такое в этом доме не пройдет!
Мимо с воинственным криком промчалась Шеонна, гоня перед собой троих мизров.
— Не туда! — одновременно воскликнули мы с Ирьей, но было уже поздно.
Зверьки шустро запрыгали вверх по лестнице, оставляя на ступеньках склизкие следы. Женщина вымученно застонала.
Казалось, сколько бы не махали мётлами мизров и грязи, стекающей с их чешуйчатых темно-зеленых шкурок, становилось только больше. Но спустя час нам всё-таки удалось их выгнать. Последний зверёк вылетел за дверь с тихим возмущенным писком и приземлился у ног Гедрика. Мужчина удивленно присвистнул. Следом за ним вошёл Шейн.
— Опять Эд? — догадался Гедрик.
Ирья сокрушенно вздохнула, грузно опустившись на ближайшую скамью и обмахивая себя подолом фартука.
— Отговаривали же меня брать этого растяпу на работу, но нет же, я ведь добрая, сжалилась над дураком. И вот где мне его теперь искать? Небось пьяный дрыхнет в чьем-нибудь дворе или вовсе на дне болота.
— Не ворчи, как вернусь, мы его обязательно найдем, — пообещал Гедрик и обратился к нас с Шеонной. — Ну что, девочки, вы собрали вещи?
Мы недоуменно переглянулись.
— Гедрик вызвался нас подвезти, — пояснил Шейн.
— До Даг-Шедона, конечно, не доставлю, моя лошадка там не пройдет, но до границы Вереста проведу. Хоть немного сил сбережете.
Собирать из вещей нам было попросту нечего. К тому времени, как мы добрели до Ксаафании наши пожитки уже умещались в один рюкзак, а сейчас их стало и того меньше — от одежды, пришедшей в негодность, мы избавились.
Ирья собрала нам в дорогу немного подсушенного хлеба и остатки вчерашней баранины. И расплатившись с ней за комнату и еду, — женщина отказывалась принимать деньги после помощи, которую мы оказали в борьбе с мизрами, но Шейн оказался настойчив, — мы погрузились в телегу.
Верест оказался небольшим поселением, немногим больше Перепутья, и совсем скоро скрылся из виду. Колеса телеги, сначала шуршащие по брусчатке и мелкому гравию, стали утопать в мягкой земле. На протяжении оставшегося пути нас сопровождал однообразный унылый пейзаж: грязевая река, которую Гедрик назвал дорогой, плешивые рощи, наполовину ушедшие под воду, кривые деревья, иссохшие и прогнившие навесные мосты, которые некогда соединяли между собой островки суши, но те превратились в илистые запруды. Лишь изредка среди деревьев проглядывали одинокие ветхие домики, огражденные покосившимися щербатыми заборчиками.