Целительница будущего короля (СИ)

Омовение невесты обычно совершалось другими женщинами, но я попросила оставить меня одну и теперь сидела в пропахшей травами и ароматом жасмина воде.
«Господин такой щедрый», – хвалили послушницы.
«Господин дал на омовение соли и благовония», – восхищались они.
Мне резкий запах слишком напоминал Венанцию, поэтому я попросила использовать обычную травяную смесь, но мне капнули жасминового масла, а я не стала капризничать и требовать заменить воду в большой каменной чаше.
Угли согревали её снизу, не позволяя воде остыть, запах щекотал ноздри. Я пряталась в этой ароматной воде, нежа продрогшее в тюрьме тело.
Грелась.
И думала.
Чигару знатно развернулся: договорился в одном из главных храмов столицы, обеспечил притирками. В спальне меня ожидало свадебное платье. Конечно, организовать всё это можно минуть за пять – столько примерно займёт выдача соответствующего распоряжения слугам, которые всё устроят, но… но… Стоит ли мне размышлять над этим? Над странностями? Не проще ли положиться на мужчину, который хочет стать моим мужем? Мама говорила, что хороший муж – защита для женщины.
Если рассматривать ситуацию разумно, сейчас у меня не было причин сомневаться: Чигару хорош собой. Силён. Состоятелен. Уверена, сотни, а то и тысячи женщин были бы счастливы оказаться сейчас на моём месте.
Но…
Это проклятое «но» дёргало сердце, не давало покоя, словно нашёптывало: «Это не единственный возможный вариант, даже если Чигару говорит, что только так я могу спастись».
Увы, в тёплой ванне нельзя было прятаться вечно. Я позволила девушкам обтереть меня длинными белыми полотенцами. Надеть на чистое тело шёлковую сорочку. И белое платье с расшитым жемчугом сюрко.
Послушницы закололи мои волосы вверх и украсили шёлковыми цветами. Накинули вуаль, прикрывшую лоб до бровей. Поставили передо мной расшитые жемчугом туфельки.
Свадьба с принцем… какая девушка не мечтает об этом? Но на сердце было так тяжело!
На улице медленно светало. Девушки провели меня мимо слуг Чигару, укутанных плащами так, что не было видно лиц. Под их пристальными взглядами я поднялась на крыльцо и вошла в просторный, наполненный терпкой сладостью мирры храм. Статуи младших богов окружали главный зал по периметру, Чигару ждал у алтаря вместе со жрецом и жрицей в белых одеяниях. Они главные в этом храме, и они собирались заключить наш брак.
Я не хотела идти под венец вот так. Но куда мне идти? Во дворе поджидали люди Чигару. Сам он стоял здесь такой сосредоточенно-серьёзный.
Протянул руку, приглашая подойти.
Я чувствовала себя, как на похоронах.
«Есть ли у мены выбор? – спрашивала себя, медленно шагая по каменным плитам. – Подъёмная ли это цена за спасение от Венанции?»
Постепенно приближаясь к алтарю, я смотрела на Чигару и задавалась вопросом: смогу ли с ним жить? Полюблю ли? Хотя бы приму, как мужчину?
Он взял меня за руку. Тёплые сухие пальцы – они не раздражали, но и не вызывали особых эмоций. Сердце не стучало ускоренно рядом с ним, не замирало в груди. И хотя я знала, что это необязательное условие для брака, всё же… мне было грустно и неуютно.
– Пришли ли вы в этот храм изъявить желание связать свои судьбы в одну? – спросил старший жрец.
– Да, – ответил Чигару.
Я кивнула.
Жрица и жрец протянули к нам поднятые вверх ладони. И Чигару отпустил меня. Облегчённо выдохнув, я схватилась за руку жреца.
Он повёл меня влево к арочной ажурной двери, а жрица повела Чигару вправо к такой же двери, предназначенной жениху. Служки открыли перед нами створки, за которыми поджидала тьма с брезжущим в самой глубине огоньком.
Тёмный коридор соединял главный храмовый зал и небольшую комнату с пылающим очагом посередине. Жрец отпустил меня, позволяя сесть на скамеечку возле пламени. Сам устроился по другую сторону круглого очага, возле выставленных на маленькой столешнице плошек, глиняного чайника и ковша с водой. Ковш жрец установил на огонь. Посмотрел на меня поверх языков пламени.
Сомкнув руки в молитвенном жесте, я прикрыла глаза и обратилась мысленно к богам: «Помогите понять, как мне поступить?»
 
Чигару должен был делать то же самое в предназначенной ему такой же комнате. Это время наедине со жрецами давалось жениху и невесте, чтобы собраться с мыслями и избавиться от сомнений, если таковые имелись.
Жрец добавлял щепотки трав из мисочек в чайник, чтобы заварить отвар, который считает наиболее подходящим мне.
За время, пока этот отвар составляется, заваривается и пьётся, дух будущих супругов должен подготовиться к обряду.
Но я не чувствовала себя будущей женой.
Сколько ни искала в себе отголоски согласия с происходящим – не находила.
Поставленная на огонь вода постепенно закипала.
– Ты хочешь о чём-нибудь поговорить? – спросил жрец. – Ты не выглядишь довольной.
– Я размышляю.
– О чём? – он терпеливо ждал, когда вода закипит, и моего ответа.
Я же не понимала, как выразить переживания. Отсутствие любви? О, это не считалось обязательным условием брака.
– У меня… есть некоторые сомнения.
Счастье супругов – тоже необязательное условие.
– Всё началось… наверное, с детства, – я смотрела на огонь, позволяя танцу пламени уносить меня в неведомые дали. – Мама родила меня вне брака, и я всегда боялась повторить её судьбу… Когда мне становилось особенно тяжело, я мечтала… точнее, я запрещала себе, но не могла не находить утешение в фантазии, что кто-нибудь придёт на помощь. Что кто-нибудь защитит меня от тяжёлой работы, насмешек, жизни вдали от людей. Сначала я надеялась, что отец захочет, пусть даже из праздного любопытства, посмотреть на свою дочь, а там и поможет. Но настал день, когда я поняла, что этого не будет.
Тяжело вздохнув, я крепче сцепила пальцы. Жрец молчал. И это молчание будто требовало продолжить исповедь.
– Тогда в моём разуме стала зарождаться новая надежда – на мужчину. Что придёт тот, кому я настолько придусь по душе, что он не посмотрит на моё происхождение, и… – голос дрогнул, я с трудом справилась с эмоциями, – женится на мне. Мне противно было от своей слабости, но порой я мечтала, что статус законной супруги защитит меня от злых слов, от других мужчин. Только, чем больше я сталкивалась с их похотью и низостью, чем больше понимала в отношениях мужчин и женщин того, чего ранее в силу возраста не замечала, тем слабее становилась моя надежда.
Зажурчала вода – это жрец заливал в чайник кипяток. Я помедлила, перебирая в памяти разные моменты, породившие во мне это холодное, противное разочарование.
– А потом пришли они, – я опять крепче сжала пальцы. – Чигару я увидела первым. Наверное, следовало обратить внимание на него, ведь он казался более простым, но… он испугал меня. А… тот, кого он принёс, такой беспомощный в тот миг, он… затронул что-то в моём сердце. Я уже тогда понимала, что это неправильно. Но…
Я склонялась под невыносимой тяжестью невысказанных слов. И не смогла их сдержать:
– Он предназначен другой, это его судьба. Мне не идти с ним рядом. Как будто весь мир против того, чтобы мы были вместе. Всё словно толкает меня к Чигару. Ставит в какое-то безвыходное положение. И я думаю… может, я зря сопротивляюсь? – я посмотрела на жреца поверх трепещущих языков пламени. – Может, Чигару просто моя судьба, и от него не убежать?
– Судьба? – приподнял брови жрец и разлил чай по маленьким пиалам. Одну протянул мне через огонь.
– А что это ещё может быть? – я с поклоном приняла плошку отвара и вдохнула его успокаивающий горьковатый аромат.
– В некоторых местах полагаются на судьбу и верят в неё, чтобы оправдать свои слабости. Но судьбы нет, только мы сами определяем свою жизнь ежедневными поступками и выбором, который совершаем. Подумай, не твои ли собственные поступки, не твой ли выбор привёл тебя сюда, – жрец неопределённо очертил меня рукой. – Или хочешь сказать, послушницы нашего храма силой надели на тебя платье, а потом стали невидимыми и притащили сюда?