Альфа и Омега. Книга 3 (СИ)

— Как король из той сказки оймахистов, да? — усмехнулась альфа, заставив меня смутиться. — Я думаю, что красота в глазах смотрящего, Хани. Как по мне, он просто занудный выскочка с нехилым таким самомнением. Но его самомнение не на пустом месте, конечно, возникло. И пока ты смотришь на него так, как сейчас, ему действительно море по колено.
Она с теплой дружеской усмешкой потрепала меня по плечу, и я тихо рассмеялась, качая головой. Может, так оно и было — ведь Йон тоже с чего-то вбил себе в голову, что в меня обязаны повально влюбляться все подряд, а потому следует по возможности присматривать за моим окружением и количеством мужчин в оном. Странная все-таки штука — метка. И любовь — пожалуй, любовь даже еще более странная.
Во время самого полета я сперва с почти детским восторгом и любопытством прилипла к иллюминатору, но когда самолет поднялся над облаками, и те затянули весь пейзаж внизу, постепенно потеряла к нему интерес. Джен, надев светонепроницаемую маску для сна и завернувшись в плед, дремала в своем кресле, Йон с Меркурио и отцом Горацио что-то обсуждали в другом конце салона, и у меня не хватило ни любопытства, ни сил встать и присоединиться к ним. Поэтому я предпочла достать планшет и, воткнув в уши наушники, погрузиться в сериальный мир. Примечательно, что раньше, до всех этих событий, я любила остросюжетные психологические драмы — с мистическим или криминальным уклоном. Чем больше приключений, перипетий и эмоционального накала, тем лучше, а если еще с нужной долей эротики и триллера, то просто дайте две. А в последние недели я смотрела исключительно бытовые комедии. Про школьников и их первую любовь на фоне расцветающих деревьев и сложностей с родителями и обретение самых начальных знаний о том, как работает этот мир и что за счастье нужно бороться. Чем проще, наивнее и чище, тем лучше — разум отказывался потреблять насилие даже в форме медийного контента и мне нравилось позволять ему хотя бы на пару часов погружаться в выдуманную и абсолютно безопасную реальность.
Когда мы стали заходить на посадку, Йон вернулся ко мне и пристегнулся в кресле рядом.
— Все нормально? — уточнила я, кивнув на остальных участников нашего маленького заговора.
— Да, мы обсуждали, где и как будем находиться во время речи Медвежонка, — отозвался он. — Дани сказал, что может провести нескольких из нас внутрь. Но только альф, как понимаешь. — Он бросил на меня короткий взгляд, словно бы ожидая моей реакции на свои слова.
— Понимаю, — пожала плечами я. — Дискриминация по полу и виду в лучшем ее церковном проявлении. Я смогу чем-то помочь снаружи?
— Просто будь начеку, — мягко произнес он, накрыв мою руку на подлокотнике кресла своей. — Если что-то пойдет не по плану, возможно нам придется уходить в спешке, и нужно, чтобы все было для этого готово. Пока не забивай себе этим голову, я все подробно объясню завтра, когда мы встретимся с Дани.
— Хорошо, — кивнула я, стараясь не выдать охватившего меня волнения, электрическими разрядами прокатывающегося от шеи до кончиков пальцев. То, что еще недавно казалось таким далеким и неправдоподобным, внезапно приблизилось вплотную, и я ощутила, что мое мнимое спокойствие, строившееся на неизвестно откуда взявшейся убежденности, что все это произойдет когда-нибудь в будущем и совсем нескоро, начало трескаться и расползаться.
Может быть, именно поэтому я и не спрашивала у Дани, что показала экспертиза — в этой бесплодной и очевидно несостоятельной попытке спрятаться и закрыться от неизбежного. Да только прятаться было уже некуда.
В тот момент, когда шасси самолета соприкоснулись с посадочной полосой, а на горизонте замелькали песчано-белые шпили бесчисленных храмов Города Вечных, я едва сдержала подкатившую к горлу дурноту, зажав рот ладонью.
Великий Зверь, во что мы вообще ввязались?
  
Глава 23. Праздник Благоденствия
 
Заходящее солнце вызолотило западные стены домов, яркими бликами отражаясь от оконных стекол. Ветер, раздувавший занавески и треплющий мои волосы, пах морем и чем-то сладким, но мне никак не удавалось поймать и разгадать для себя нюансы этого запаха. Город, раскинувшийся во все стороны от нашего отеля, казался таким мирным и в то же время самозабвенно переполненным жизнью, что мне не верилось, что не пройдет и суток, как это привычное и такое умиротворяющее спокойствие будет разрушено до основания — всего несколькими словами, которые услышит весь мир.
 
— Ты в порядке, Хана? — поинтересовался Йон, подходя и обнимая меня за плечи. — Ты уже давно тут стоишь и просто… смотришь куда-то. О чем ты думаешь?
— Ты бы мог узнать это, не спрашивая меня, — улыбнулась я, чуть склонив голову и накрыв ладонями его руки на своем животе.
— Мог бы, — ничуть не смутился он. — Но не думаю, что это правильно. Если ты захочешь чем-то со мной поделиться, то сделаешь это по своей воле. А мне достаточно того, что я чувствую твое смятение. Это из-за того, что будет завтра?
— И да, и… нет, — подумав, ответила я. — Этот город… он особенный, правда?
Йон перевел задумчивый взгляд на крыши за окном, и я знала, что он понимает, о чем я говорю. Этерий, выстроенный несколько столетий назад, почти не изменился за это время — остался все тем жемчужно-золотым призраком, затерянным среди скал и барханов. Согласно легендам, пешую тропу в Город Вечных знал лишь Иерарх и его приближенные, остальные искатели были бы обречены вечно блуждать среди камней и горячего песка. И учитывая, как давно никто не попадал сюда иначе как по воздуху, я бы нисколько не удивилась, если бы это предание оказалось правдивым.
— Здесь время как будто остановилось, — негромко произнес Йон. — Все кажется как будто… не совсем настоящим.
— Как будто в компьютерную игру попал, — подхватила я. — И все эти дома, храмы, шпили, стены, мостовые — это все просто красивые текстуры, за которыми ничего нет. Звучит… глупо, да?
— Не думаю, — с улыбкой покачал головой он. — Я всегда тебе говорил, что мне нравится то, каким ты видишь мир. И мне нравится смотреть на него твоими глазами.
Я, повернув к нему лицо, поймала его взгляд и ощутила, как на мгновение все замерло внутри от того, как он смотрел на меня. Прошло уже столько месяцев, мы вместе пережили так много и дважды едва не расстались совсем, набили столько шишек и столько раз разочаровывались, но все равно… все равно он оставался моим, а я — его. Со всем плохим, со всем хорошим, со всем страшным и неоднозначным. В его глазах я видела весь свой мир, а он, вполне возможно, видел свой в моих. И это было сейчас моей последней опорой во внезапно ставшей таким неоднозначной реальности.
— Понимаю, что немного разрушаю момент, но предлагаю еще раз проговорить план, — раздался позади нас голос отца Горацио, и мы с Йоном вынуждены были отстраниться друг от друга, так и не соприкоснувшись губами.
В снятом моим альфой номере люкс было достаточно места для всех наших товарищей, которые сейчас рассредоточились по просторной гостиной: оймахисты проверяли и настраивали оборудование, отец Горацио до недавнего времени что-то сосредоточенно читал в своем планшете, а Джен, забравшись с ногами в кресло, листала красочную брошюру, посвященную завтрашним мероприятиям и распорядку праздника. С Дани мы до сих пор так и не виделись, но он через своих подчиненных передал нам письменные указания и праздничные храмовые мантии, в которых Йону и остальным альфам надлежало пробраться во дворец Иерарха и в случае необходимости прикрыть или и вовсе увести оттуда самого Медвежонка.
— Как по мне, план так себе, — покачал головой мой альфа, сцепив руки на груди и прищурившись. — Мне всегда спокойнее, когда я могу наперед осмотреть будущее место действия и заранее наметить вариант отхода на случай, если что-то пойдет не так.
— Ну тут у нас нет права на «что-то пойдет не так», — нахмурился отец Горацио. — Как только Дани выйдет на трибуну после своего отца, чтобы произнести речь, пьесу уже нельзя будет отыграть назад.