Несносный тип (СИ)

— Папа, на тебе лица нет, — наконец, обратила внимание Эльма, — Что случилось?
— Девочки, с завтра переходим на осадное положение, — не стал тянуть никого ни за что я, а затем, без задней мысли, выложил им всю известную мне историю Авроры Аддамс, широко и печально известной в мире, носящем название Кендра, как Суматоха. Ну и мой разговор с мэром заодно.
— Мастер Криггс…, - слегка смущенно, но встревоженно заметила Элли, паря возле меня, — Если это ваша официальная позиция как шерифа, то может, стоит предупредить жителей? Хотя бы детей у нас в школе?!
— Почему бы и нет? — пожал я плечами, — Только не представляю, как это сделать оперативно.
— Громкоговорители? — подхватилась Эльма, — Попросим мастер Херна? Или написать прошение в мэрию?
— Нет, нужно как-то иначе. Мэр точно не хочет поднимать шума.
— Листовки, — вновь подала голос Элли, — Я видела разыскные листы у от… шерифа Баунда, которые попадались ему среди газетных листов! Может, напечатаем такие же? Только вместо цены за голову, список прегрешений Суматохи, сколько поместится!
— А в городе есть типография? — тут же спросил я.
— Конечно, — пожала плечиками призрачная девушка, — Нам же печатают учебники в школе. В районе Живых.
— Хорошо, — тут же улыбнулся я, — Так и сделаем.
Засыпать, имея план, куда приятнее, чем с мыслью, что в городе будет шляться худая, дерганная, длинная как телеграфный столб девица, которая ненавидит тебя сильнее всего в этом мире, да еще которую ты теперь не можешь тронуть и пальцем.
А потом стоит зайти к мисс Дийюн, уточнить, как именно они собираются реформировать полицейское управление города Хайкорт? Мне, как шерифу, подобное очень любопытно.
  
Глава 2. Квартал Живых
 
Живое население всего Хайкорта — это чуть меньше двух тысяч теплокровных, дышащих и чувствующих разумных. Приблизительно столько же жило в одной-двух девятиэтажках в моей прошлой жизни, но здесь все эти люди, орки, эльфы и гномы, а точнее, их гибриды и смески, были «размазаны» по куда большей площади. Место и рабочую силу в городе не экономили со дня его основания, выстраивая мрачные высокие дома из камня, с узкими фасадами, но просторные и вытянутые вдоль. Именно поэтому, та тысяча с хвостиком существ, в чьих жилах текла живая кровь, заселили целый квартал.
В котором я не бывал ни разу. Ирония судьбы — стать шерифом городка, познакомившись при этом лишь с матерщинницей, барменом и психиатром, не считая работавших в участке констеблей.
Первое, что бросилось в глаза в квартале — отсутствие прохожих, приветливо сверкающих светящимися желтыми глазками. Живых мертвецов, поднятых сложной совместной технологией местных некромантов и божеств, здесь не наблюдалось. Как и прохожих в принципе. Возможно, выбранное мной время было не совсем удачным, то есть рабочим, но заметку я сделал. Вторым пунктом шла… неряшливость. Прохаживаясь, я наблюдал задутый или заметенный под лавки мусор. Обрывки газет, веревки, упаковочную бумагу и прочий хлам, который нерадивый уборщик решил не трогать. Фонари, через регулярные промежутки возвышавшиеся вдоль улиц, исправно светили, но сквозь замаранное пылью и временем стекло. Учитывая, что сам Хайкорт был целиком выполнен из камня, и не было ни единого квадратного сантиметра голой и незакрытой плиткой земли на всей его площади, подобное зрелище удручало.
Зато здесь были звуки! Младенческий плач, негромкая свара пары соседок, стоящих на крыльце, стук молотка, звон стекла. На фоне мрачных строений, над которыми царило туманное бессолнечное царство, это было… чуждо и странно.
Заглянув в типографию, я разорился на две золотых марки, заказав аж тысячу составленных с дочерями объявлений. На листах, очень похожих на розыскные, была довольно точно изображена физиономия Суматохи, а остальное место на плотной бумаге мы заполнили убористым текстом, перечисляющим её известные мне грехи и проказы. Получилось очень даже миленько! А что насчет количества, оказалось, что Элли, если напряжется, то вполне может некоторое время летать, засовывая, к примеру, объявления в форточки. Остаток вчерашнего вечера я посвятил самому насущному, а именно — допрашивал зеленоватую девочку о том, кто такие призраки и как за ними ухаживать. Странно же ничего не знать о том, кого решил приютить под своей крышей на… да навсегда?
 
С призраками оказалось очень легко жить. Любить, дружить, предоставить спокойное место для сна, сиречь углубленного транса, нужного для реструктуризации духовного тела, да не запускать в них заклинания. От магических конструктов любой направленности, проникающих в их полупрозрачное тело, призраки страдали самым нешуточным образом. С любовью и дружбой тоже не было никаких шуток — спектр ощущений у этих разумных был куда шире, чем у живого существа, от чего они хорошо чувствовали эмоции окружающих. Еще Элли, потупив глазки, попросила не поручать ей много работы по дому, так как даже концентрация на управлении учебниками и пишущим пером в школе её неслабо выматывает. А ведь они, там же, в школе, еще и обучаются местному волшебству, что тоже ложится на плечи девочки немалой нагрузкой.
Да уж, дела. Впрочем, я только рад. Последние события показали, что приемный отец из меня некудышный — только и могу, что зарабатывать деньги и наживать себе врагов, а приходя домой, бесполезен и выжат. Но Эльма справляется. Пройдя сквозь суровую школу детского дома, сожранного по случаю парочкой ихорников, а затем тренировки в Куате, маленькая мисс Криггс воспринимает Незервилль как почти райское местечко, где никто никого не убивает и не жрёт.
Надо будет прикупить им каких-нибудь игр, если я найду тут магазинчик. В Хайкорте скучно, настольные забавы тут должны быть очень популярны.
Наконец, спустя аж целых пятнадцать минут, я добрался до цели своего путешествия, сердца Квартала Живых — широкой, приземистой и одноэтажной таверны «Апатия», места, где постоянно были те, кого с полным правом можно было бы счесть жильцами Хайкорта.
Разумные виды скрещиваются самым свободным образом, настолько, что иногда не поймешь, к какому принадлежит твой собеседник. У него может быть слегка (или не слегка) зеленоватая кожа от гоблина или орка, эстонские правильные черты лица эльфа, круглые уши и смешной нос человека, компактная тяжесть гнома… и всё это в любых сочетаниях. Единственное исключение — мужчины гоблины. Если такой зеленый, хитрый и пронырливый тип удачно осеменит женщину любого вида, кроме чистокровного своего, то получившийся ребенок в обязательном порядке страдает сильными психическими отклонениями. Наверное, именно поэтому чистокровок среди гоблинов куда больше, чем среди других рас.
Заполняющие залы «Апатии» существа переплевывали распространённый на всей Кендре гибридный порядок. Часть из них или из их предков принадлежала к Основателям, либо к плодам экспериментов этих самых Основателей, от чего видовое разнообразие, принявшее участие в изготовлении среднего клиента этой таверны, было куда как богато. Шествуя от входа до расположенной аж в другом конце очень немалого помещения барной стойки, я видел серокожих гоблиноподобных гномов, фиолетового человека без зрачков в компании трех почти-эльфиек легкой одетости, зеленого как шпинат эльфа с выдающимися клыками и конституцией узника Бухенвальда, а уж про высоченного бармена, размерами с очень крупного орка, но чисто гномьей внешностью, и говорить не приходилось.
Этот субъект был не просто крупным! Он был как мой брат-близнец, только увеличенный в пять раз! Ну и в десять раз страшнее, разумеется, уж мою смазливость в этом городе не мог переплюнуть уже никто. Огромный, заросший каштановыми кудрями настолько, что лба было уже не видать, монстрогном стоял за стойкой, разложив на её половине свои разлапистые клешни. Да уж, такой на неприбыльной работенке в Хайкорте себя просто не прокормит.
 
— Пива светлого, большую кружку, — оформил я заказ, забираясь на табурет с парой лишних перекладин. Высоченный стул отлично равнял недоростков вроде меня с другими обитателями стойки.