Баловни судьбы

Часы показывали полночь. Он встал.
Тихонько подошел к двери в комнату Енса, осторожно приоткрыл.
В комнате было темно. Слышалось ровное дыхание.
Он заглянул в спальню. Майя спала. Храпела. Он снова прикрыл дверь.
Подошел к телефону и стал набирать номер. Но, прежде чем набрал последнюю цифру, спохватился.
Спит уже, наверное...
Он положил трубку, выпил еще виски и до самого рассвета просидел на балконе.
39
Майя сидела на пуфе перед туалетным столиком и смотрела на свое отражение.
Без четверти три утра.
Она была в лифчике, трусиках и нижней юбке. Жарко. Тело влажное, липкое. Опьянение еще не прошло. Глядя себе в глаза, она стала отвинчивать серьги. И вдруг ее пальцы замерли. Она словно окаменела.
— Старая...
Произнесла она это слово очень тихо, очень медленно, будто смакуя. Потом провела рукой по лицу, как бы ощупывая.
Раньше она об этом особенно не задумывалась. О том, что стареет.
Сорок пять...
Значит, она старая. Начинает стареть, во всяком случае.
По сравнению с Хансом она старая.
Переходный возраст. Она находится в переходном возрасте.
Переходный к чему? К старости?..
В зеркале появился Ханс. Он стоял в дверях и смотрел на нее.
— Сидишь и мечтаешь? — спросил он.
— Да нет...
Открутив вторую сережку, она принялась щеткой расчесывать волосы.
Она смотрела, как он раздевается. Заметила, что, снимая брюки, он с трудом удерживает равновесие на одной ноге.
— Ты пьян? — спросила она.
— Что такое? — Он убрал руку со спинки кровати, за которую держался.
— Я спрашиваю, не пьян ли ты...
— Я... нет... немножко навеселе...
Он улыбался и расстегивал рубашку. Оставшись в одних трусах, потянулся.
— Как повеселилась на обеде? — спросил он.
— Ничего... так себе... Раки были недурны...
— По-моему, все здорово перепились. Тебе не кажется?
— Ну... может быть... Раз ты говоришь... значит, так и было.
— Хорошо еще, что не слишком поздно кончилось. Мы уж не те нынче. Возраст дает себя знать... — Он засмеялся и натянул пижамные брюки. — То ли дело раньше. Как, однако ж, кончился праздник...
— Да уж... — сказала она, глядя, как его спина исчезает из зеркала.
Потом обернулась, посмотрела ему вслед, услышала, что он открыл дверь в ванную. И снова стала рассматривать себя в зеркале. Снова пальцы неуверенно прошлись по лицу, ощупывая кожу.
40
Они ели раков, пили пиво, водку. У всех было приподнятое настроение. Августовский вечер дышал теплом. С потолка веранды на шнурках свисали разноцветные полумесяцы в виде забавных рожиц в красных колпачках.
Панцири раков каждый налепил себе, где мог: кто на подбородок вроде эспаньолки, кто на нос — дурацкий вид, панцири-то ярко-красные. А кое-кто, прихватив панцирь у соседа по столу, приспособил парочку в виде бюстгальтера.
Все смеялись. Всем было весело. Визжал проигрыватель. Пустели последние рюмки.
А вокруг темнел лес, и с озера доносился плеск воды и рев выпи.
Майе понадобилось выйти, она встала, потихоньку выскользнула из-за стола, забралась в кустарник у изгороди и присела на корточки. Ее все время тянуло завалиться на спину, но она сумела удержать равновесие, упершись кулаками в землю. Такими далекими казались сейчас смех, шум, голоса, музыка на веранде.
Вдруг послышались шаги.
Кто-то шел сюда.
Смешок, потом пыхтенье.
Их двое...
Один из них — женщина.
Шаги смолкли.
— Не здесь, — тихо шепнула женщина.
— Почему? — пробормотал мужчина.
— Кто-нибудь может нас увидеть.
— Ну что ты... Иди сюда...
— Не надо... Я не знаю...
Вжикнула «молния».
— Не надо... не здесь...
Это женщина.
Мужчина что-то бормочет.
— От травы останутся зеленые пятна...
Зашуршала одежда.
— Не надо, — шептала она. — Не трогай меня... Погоди...
— Ты что?
Шорох травы.
— Не бойся...
 
— Я и не боюсь... Хрустнул сустав.
— Нет-нет, не надо…
— Хм...
Смех.
— Ну иди...
Тяжелое дыхание.
Опять смех.
Майя тихонько встала. Сняв туфли, осторожно пробралась к даче. На цыпочках.
Поднявшись на веранду, она надела туфли, и тотчас на нее волной нахлынул смех, говор, музыка, слившиеся в единый гул. Интересно, кто же это был там, в кустах?
Тут теперь танцевали. Она увидела Ханса. Он стоял в окружении пяти женщин. И все они смеялись. Должно быть, рассказывает какую-нибудь из своих басен.
И что в них смешного? Они же такие старые. Кажется, все их уже слышали. А эти хохочут...
Майя невольно улыбнулась и огляделась вокруг.
— Он гораздо моложе ее. Можно понять, что ему время от времени требуется что-нибудь более вдохновляющее.
Она нахмурилась, обернулась и увидела троих мужчин, они болтали и смеялись.
Заметив ее, они смолкли. Один из них покраснел. Это был начальник отдела по организации досуга. Двое других работали в городском проектном бюро. Она оглядела их, отвернулась и увидела, как Ханс обнял за талию молодую женщину, повел ее на площадку и они стали танцевать.
Выглядело это очень мило.
Майя узнала ее. Она работает в том же бюро.
Некоторое время Майя задумчиво глядела на них, и вдруг ее осенило: она вспомнила, кому принадлежал женский голос, который она слышала в кустах.
Это была жена начальника отдела по организации досуга.
Она стояла перед высоким зеркалом в спальне. Мерила себя взглядом с головы до ног. Втянула живот. Не такой еще толстый. Пальцы наткнулись на нижнюю юбку. Она стянула ее вниз, перешагнула через нее. Потом освободилась от трусиков. Выгнувшись, расстегнула лифчик, провела руками по грудям.
Ничуть они не обвисли.
Она стала строить гримасы, пробуя разные выражения лица. Кокетливое, обольстительное, распутное. Выглядело это ужасно глупо.
Она повернулась в профиль, втянула живот, приподняла ладонями грудь, задержала дыхание.
— Позируешь перед зеркалом?
Она вздрогнула, чуть не подпрыгнув от неожиданности, посмотрела на Ханса и слегка покраснела.
— Еще не спишь? — спросил он.
— По-твоему, я выгляжу старой?
Он остолбенело посмотрел на нее, потом в удивлении покачал головой.
— Почему ты спрашиваешь?
Майя виновато улыбнулась, пожала плечами.
— Какие-то у меня появились фантазии.
Она подошла к кровати, надела ночную рубашку и забралась в постель.
— Н-да, — сказал он. — С годами никто не молодеет.
— Что ты хочешь сказать?
— Что хочу сказать? Да ничего... просто так уж оно есть.
Майя отвернулась к стенке и спрятала лицо в подушку.
— Ладно, я сплю, — заявила она.
Он стоял и смотрел на нее.
Вдруг она обернулась.
— А ты не ложиться?
— Ложусь, — сказал Ханс, лег, погасил свет и закинул руки за голову.
Он лежал и смотрел в потолок, в темноту.
«Каково это, быть женатым на женщине, которая годится тебе в матери?» — услышал он голос издалека.
41
— Почему ты об этом спрашиваешь?
Ханс посмотрел на человека, стоящего рядом с ним на ступеньках веранды. Это был начальник отдела по организации досуга. Оба держали в руке по стакану грога.
— Да так. — Тот пожал плечами, тщетно пытаясь спуститься еще на одну ступеньку. — Обычно слышишь... старый хрыч женился на молоденькой красотке... А ты сделал прямо наоборот... Ради денег, что ли?
— Да о чем ты, черт возьми?
— Но...
— Уже второй раз за три дня мне говорят о разнице в возрасте между мной и Майей. Что в этом особенного?