Садись, пять! (СИ)
Мэй опустила взгляд и, пытаясь хоть немного отвлечься и успокоиться, принялась отрешённо рассматривать узор на своих ногтях. Беседа в кабинете заместителя ректора — не самое приятное начало утра и учебного дня. Особенно по такому поводу… Хорошо, к господину Саваде не пригласили. Она бы, наверное, и вовсе от страха с ума сошла. Но, по-видимому, они решили, что с женщиной студентка, оказавшаяся в непростом, по их мнению, положении, поделится своими проблемами охотнее, нежели с мужчиной.
— Я уже говорила, — девушка старалась держаться как можно увереннее, а саму колотило, словно при семибальном землетрясении. Вот только боялась она не за себя, а за Кадзу. — Фудзивара-сенсей меня не принуждал. Я добровольно пошла на отношения с ним.
Женщина нахмурилась, словно залпом выпила пиалу с кудином {?}[Кудин — горький чайный напиток, который готовят из высушенных листьев падуба широколистного.]. Поверила или всё ещё сомневается? На её месте Мэй и сама бы не спешила с выводами. Слишком уж щекотливой была ситуация. Ведь взрослый мужчина, преподаватель, пользуясь своим статусом мог спокойно принудить студентку к связи. Шантажировать… Мэй несколько раз доводилось слышать о подобном. В разных уголках их страны такое иногда происходило, и эти истории получали широкую огласку. Но… В её случае всё совсем не так. Никто девушку не заставлял, и она уже несколько раз говорила об этом. Неужели звучала так неубедительно?
— Я тебя поняла, — наконец, произнесла Хатакэяма. Она выглядела крайне озадаченной, хотя старательно пыталась не подавать виду. — Можешь идти.
Мэй нервно прикусила нижнюю губу. От напряжённого тона собеседницы беспокойство лишь усилилось. Что будет с Кадзу? Теперь, когда она сказала, что её никто не заставлял, ему позволят вернуться к работе? Позволят ведь? Он же не делал с ней ничего предосудительного. А их близость… Она сама этого хотела. Если это случилось по взаимному согласию, то тут ведь нет ничего криминального?
Пользоваться расположением женщины, которая ещё и вела у группы Мэй педагогику, не очень хотелось. И она бы не позволила себе такой наглости по отношению к другим преподавателям. Но ей важно знать…
— Хатакэяма-сама, скажите… — опустив глаза, взволнованно затараторила Хаттори. — Что будет с Фудзиварой-сенсеем?
На мгновение во взгляде женщины промелькнула сталь. Вопрос ей явно пришёлся не по нраву. Хотя, вероятно, она и сама не могла сказать наверняка? А тут Мэй ещё достаёт…
— Решение будет принимать господин Савада, — холодно ответила преподавательница. — Я передам ему твои слова. Но, скорее всего, Фудзивару уволят.
По телу девушки растёкся липкий холод. Чувство вины болезненно сдавило горло, не давая нормально дышать. Ведь это всё из-за неё. По её вине сенсей теперь может лишиться должности. Особенно если случай получит огласку. Мэй знала, как в их стране относятся к тем, кто с позором был изгнан с работы. Порицание на всю оставшуюся жизнь… А она даже не подумала, что отношения с ней могут иметь для Кадзу столь тяжёлые последствия.
— Неужели ничего нельзя сделать? — поднявшись со стула, она глубоко поклонилась своей собеседнице. Мольба и отчаяние тесно сплелись в её голосе. Если бы она могла хоть как-то повлиять на судьбу психолога.
Хаттори не поверила, что позволяет себе такую грубость в отношении старшего, но страх за своего мужчину в щепки разломал все рамки приличий в её голове. Если ещё пару минут назад Хаттори чувствовала облегчение из-за того, что её избавили от необходимости говорить с Савадой, то теперь она была готова ломиться в его кабинет и умолять не трогать Кадзу.
Хатакэяма тяжело вздохнула. Хоть девушка и продолжала стоять, склонившись, она чувствовала на себе тяжёлый, внимательный взгляд женщины. Он так сильно давил, что, казалось, ещё немного, и студентка рухнет на пол, не в силах сопротивляться.
— Посмотрим. А пока иди.
Распрямившись, Мэй, с трудом передвигая ноги, проследовала к двери. Все её мысли сейчас были заняты Кадзу. Хотелось прямо сейчас найти его и крепко-крепко обнять. Обсудить ситуацию, попытаться найти выход. Но понимала, что в их нынешнем положении в университете лишний раз вместе лучше не появляться. Если об этом донесли Саваде, значит, среди тех, кто здесь работает или учится, уже могли поползти слухи…
За миг до того, как её пальцы коснулись ручки, Хатакэяма произнесла:
— Надеюсь, ты понимаешь, что огласка не нужна ни вам, ни вузу?
От этих слов оковы, стесняющие Мэй, чуть ослабли. Раз просит не говорить, то, возможно, об их с Кадзу романе больше никто не знает? А, если они хотят держать факт отношений в секрете, то, выходит, и Фудзивару не собираются прогонять со скандалом?
По крайней мере, пока…
***
В свой кабинет Кадзу зашёл с двумя стаканчиками кофе. Хотя хотелось бы как минимум с парой бутылок текилы. Но если его сейчас ещё и за распитием алкогольных напитков застукают в университете, то можно попрощаться не только с должностью, но и с репутацией. Настроение паршивее некуда. Злился, в первую очередь, на себя. Проявил неосторожность, просто хотел оттянуть момент вынужденной разлуки и в результате попался рядом с Мэй.
«Неразумный, совсем голову потерял».
Около часа беседовал с Савадой по поводу отношений со студенткой. А такое чувство, словно на допросе в полиции побывал. Потом ещё полчаса слушал лекцию о профессиональной этике. Но итог разговора неутешительный: от занятий его временно отстранили. Хотя бестолочи, которые не могут чётко объяснить, чем бихевиоризм{?}[Отрасль психологии, которая изучает поведение людей и животных. Согласно этому подходу, поведение состоит из реакций на определённые стимулы в окружающей среде.] отличается от гештальтизма{?}[Теория в психологии, согласно которой все психические процессы рассматриваются как единое целое. В качестве предмета изучения выступало сознание, как целостный феномен.], только порадуются. Утешало лишь то, что историю огласке пока решили не предавать. Может, повезёт, и они выпутаются без серьёзных потерь?
Лишь завидев Фудзивару, сидевший за своим столом Наито принялся судорожно что-то прятать, но так суетился, что предмет предательски выпал из рук и скользнул ближе к рабочему месту Чонгана. Кадзу безошибочно определил: это упаковка из-под успокоительных. Дизайн коробочки он знал слишком хорошо: часто видит такие у тех, кто занимается самолечением.
«Так и думал, что балуется подобным».
Их с Наито напряжённые взгляды встретились лишь на долю секунды. В следующий миг заведующий подскочил со стула и бросился в сторону злополучных таблеток. Кадзу среагировал моментально: стаканы с кофе полетели на стол преподавателя по философии, а сам психолог тоже кинулся к успокоительным. Если не захватит их первым, то так и не сможет «расколоть» друга.
Мужчины были шустры, но Фудзивара оказался проворнее и выхватил пачку прямо под носом у товарища. Видимо, удача сегодня покинула его не до конца. Или, возможно, это успокоительные негативно сказались на рефлексах Наито. В таком случае, будет знать, как без рецепта что-то пить.
— И давно ты это принимаешь? — строго спросил психолог, кивая на таблетки.
— Отдай, — Такао грубо попытался вырвать из рук заветное лекарство, но Кадзу вовремя отдёрнул руку назад.
— Упрямый, понимаешь хоть, что гробишь себя? Тебе их выписывал кто?! — заведующий кафедрой хотел было что-то ответить, но психолог оборвал того на полуслове. — Не трудись. Вижу, что нет.
Наито вновь потянулся к драгоценным успокоительным, но Фудзивара в очередной раз увернулся.
— С вами по-другому нельзя, — скривился преподаватель по литературе. — Одни с заведующими других кафедр ругаются, другие вечно на пары опаздывают, третьи со студентками мутят, — устало вздохнув, он измученно взглянул на товарища. — Обещал же осторожным быть, и так бездарно спалился. А мне теперь разгребай.
Фудзивара недовольно фыркнул. Слова друга неприятно царапнули краешек души. Как будто он рад тому, что его отношения с собственной студенткой всплыли так скоро. Интересно, кто у них такой блюститель педагогической морали? В глаза бы ему или ей взглянуть. И Савада, как назло, не раскрывает, кто те фотографии сделал.