Он мой, а прочее неважно (СИ)

В ту минуту свершалось таинство первого проникновения, миг небывалой близости до степени смешения, слияние мужчины и женщины в единое целое.
Сначала Варя ужаснулась происходящему, прикусила в ужасе ладонь. Потом смотрела, чувствуя небывалое возбуждение и рождение страстного желания… повторить, самой прочувствовать эти ощущения до последней капельки.
— Ну почему всё самое лучшее в этой жизни достается Альке? Разве я хуже?
В голове Вари моментально созрел план. довольно коварный, если не сказать больше: ужасный, безжалостный вариант хитроумной подмены. Ведь они похожи, как капли воды. Варвара это Аля, а Алевтина — та же Варя, когда другие о том не догадываются.
Значит надо досмотреть спектакль до конца, выведать, когда следующая встреча и тогда…
Варвара закрыла в общей с сестрой комнате ставни на засовы снаружи, подпёрла тяжелым комодом дверь, оделась в Алькино платье и довольная отправилась на сеновал.
Правда перед этим ревела всю ночь, завидуя сестриной удаче. Додумалась до того, что убежит с Егоркой далеко-далеко, где их никто не отыщет.
Только мамку жалко. И деда.
Впрочем, Алевтина тоже хорошая. Как она без нее жить будет? Но любовь важнее.
Они с Егором нарожают детишек целую пропасть и будут жить долго и счастливо, пока не умрут в один день.
— Нет, лучше, если я буду женой Егорки, а Алька нашей лучшей подружкой. Сестра будет детей воспитывать, хозяйство обихаживать, а мы оба её любить и дарить кучу подарков.
Задуманное удалось как нельзя лучше. Когда Егор залез на сеновал, Варвара его ожидала. Тот начал городить всякий любовный бред. Варя молчала, чтобы нечаянно не выдать себя голосом или ещё чем, хотя была уверена, что всё пройдёт гладко.
Егорка увлеченно целовал, а девочка даже не догадывалась, что нужно делать. Мальчишка справился без неё.
Варя с восторгом познавала науку любви в ускоренном варианте, без предисловий. Сразу практика, без возможности и права допустить ошибку.
Она так старалась, что не заметила, когда прозвучал финальный звонок и милый начал её раздевать. Этого ужасно хотелось, но было жутко страшно.
— А ну как не получится. Если Егорка прознает, тогда беда.
Тот целовал и ласкал. Слишком долго как ей показалось. Варя готова была умолять закончить, наконец, сладкую пытку.
Егора уже было не остановить.
Он уверенно приближался к желанной развязке.
Варя съёжилась и превратилась в камень. Что же дальше?
А дальше он ласково раздвинул ее ноги.
Пришлось с достоинством вытерпеть до самого конца: ведь Алька смогла.
Дальнейшие события показались волшебным сном: она парила над собой, плавала в невыразимом блаженстве, отдаваясь Егорке, позволяла делать что угодно, лишь бы подольше.
Варя не испытывала чувства стыда и угрызений совести. Ей было слишком хорошо.
Как же она счастлива.
Но как поступить дальше? Она ведь воспользовалась сходством, украла у сестрёнки любовь… значит, стала воровкой. Сможет ли теперь в этом признаться?
Как вести себя? Неужели правда придётся бежать от родных и близких людей?
Ощущение блаженство стало бороться с чувством горечи и утраты. Неужели она настоящая преступница и нет ей в этой жизни прощения?
Только не это… О таком она и помыслить до случившегося не могла.
Домой Варя вернулась под утро, почти перед самыми петухами, успев испытать боль и наслаждение многократно и с трудом расставшись с любимым.
Вот только с чьим любимым?
Теперь она уже не была так уверенна в этом, понимала, что придётся открыться и выяснять отношения… с родной и единственной сестрой.
Это становилось мучительным. Однако жалеть о случившемся Варвара не собиралась: должен быть выход, наверняка есть. А если есть, то она обязательно его найдет.
К Алевтине Варя пришла с готовым планом, считая его приемлемым и необходимым. Точнее единственным.
Отодвинув комод, она осторожно, на цыпочках, вошла в комнату… Аля плакала.
Девушка приосанилась и пошла к сестре, как ни в чём не бывало. Та смотрела на неё опухшими глазами. Она ещё не знала, но догадывалась, точнее, чувствовала интуитивно, что-то произошло, страшное и неправильное.
 
От сознания того, что это с ней сотворила любимая родная сестра, её двойник, хотелось утопиться.
Алька резко соскочила с кровати, вцепилась в волосы сестры и начала ожесточённо хлестать сестру по щекам.
Варька сопротивлялась, но молча и не в полную силу — чувствовала за собой вину.
Отсутствие отпора довольно быстро остудило Алю. Вслед за яростью и злобой пришло безразличное отчаяние. Варвара притянула сестру за голову, погладила и спокойным тоном начала говорить.
— Прости. Ну, прости меня. Ведь мы сёстры. Неужели не сможем договориться, решить по-доброму?
— О чём? О чём я должна с тобой договариваться? Ты воровка, развратница.
— Да, я такая, позавидовала. И что дальше? У нас же всегда всё было общее. Тебе полегчало от того, что всё это высказала? Нет. Что случилось, то случилось. Нужно искать выход, договариваться. Нам с тобой это нужно. Иначе плохо будет всем: тебе, мне, Егорке. Можно поступить иначе…
— Как? Ты подлая, развратная, безжалостная… Ты предательница. Я тебя убью… или себя. Какая разница. Одна из нас лишняя. Знать бы, кто?
— А если скажу, что лишних нет. Мы все друг другу нужны. Все…
— Зачем ты мне, если так со мной поступаешь? Не знаю. Наверно я отсюда уеду. Навсегда.
— Для чего? Можно никуда никому не уезжать и жить счастливо…
— Как? Ты бредишь, милая, родная моя сестрёнка. Правда, теперь не настолько родная, как прежде. Не настолько…
— Есть выход, когда всем будет хорошо. Слушать будешь?
— Что мне остается в этой жизни… только слушать.
— Тогда развешивай уши и думай…
Варя не успела договорить, когда послышался скрип половиц за дверью.
Мамка.
Сёстры условились договорить позже, когда она уйдёт на работу.
К тому времени страсти немного улеглись. Девчонки принялись за уборку. Любовь любовью, а домашние обязанности никто не отменял.
За столом обе сидели с кислыми физиономиями. Отговорились недомоганием, головной болью и вообще…
— Хорошие девчата растут, — подумала мама. — Вот кому-то счастье в жёны достанется.
С этими мыслями мамка собралась и ушла на ферму, а заговорщицы продолжили прерванный разговор.
— Вот я и говорю — договариваться нужно. Есть только один выход: любить его вместе. А он пусть нас обеих любит. Тогда всем будет хорошо.
— Это как? Ты любишься, а я над вами свечку держу, а потом наоборот?
— И совсем не так. Как сегодня. Он ведь не знает, кто из нас кто. Вот. На свидание по очереди нужно ходить. Потом рассказывать, о чём говорили, что делали. Чтобы не попасть в неловкое положение. В остальном у каждой своя любовь. Другая и разная. И всем хорошо.
— Ты сумасшедшая. Разве так можно! Это же грех.
— Предлагай другое. Хочешь, чтобы только тебя любили? А я, как же я? Тогда уж правда убей.
— Не могу я так. Не по-людски это. А если Егорка догадается?
— Не расскажем, не догадается. Уже испробовано. Мы для него как одно целое. Он для нас тоже. Ну, же! Давай, сестрёнка, решайся.
Секретное совещание продолжалось долго, с переменным успехом, но закончилось ничьей. Решение было принято. Вопрос о том, что когда-то признаваться придётся, отложили на потом.
И началось…
Так они дурили Егора до тех пор, пока обе одновременно не начали округляться. Увидев их вместе, он пристально смотрел то на одну, то на другую. Обе покраснели.
В голову парня закралась догадка, скорее сомнение. Начал Егор сопоставлять и только тогда стал примечать, что подружка у него разная. У одной шрам на внутренней стороне бедра, у другой его нет.
 
Пришлось прижать обманщиц к стенке. Под давлением аргументов те вынуждены были сознаться. Егора обманули. Обе. А он, получается, многожёнец.
И что дальше?
Дальше вопросы начала задавать мамка. Она догадалась и Егорка был вызван для дачи показаний, и выработки неотложных мер.