Когда герои восстают (ЛП)

— Completamente, — согласился он хриплым шепотом.
Абсолютно.
— Давай сделаем это снова, — сказала я, даже не уверенная, сколько в этом было шутки, а сколько бешеного, безрассудного желания.
Он был моим наркотиком. Даже приняв дозу, я жаждала большего с интенсивностью, близкой к безумию.
Его смех взбудоражил мокрые от пота волосы.
— Ты знаешь, что я чувствую, когда вижу тебя ледяной королевой для всех остальных и огненной искусительницей для меня и только для меня?
Он отступил, позволяя моим ногам соскользнуть на землю, чтобы он мог развязать мои руки. Его сильные большие пальцы размяли мои кисти, прежде чем он поднял каждую ладонь ко рту, целуя ее в середине, как он делал это по привычке.
— Это заставляет меня чувствовать себя королем, — признался он.
— Доном, — поправила я, задыхаясь, когда он наклонился, беря меня на руки и неся в дом. Это было архаично, но я была благодарна, потому что казалось, что мои кости расплавились. — Дон и его Донна.
Глава 13
Елена
Одна неделя в Италии показалась мне целой жизнью.
Впервые с четырнадцати лет у меня не было работы, чтобы занять свое время, но это не означало, что я ленилась.
К моему удивлению, Торе вел бизнес в своем лимонном саду и оливковой роще, расположенных на крутых террасах. Он производил высококачественное оливковое масло, которое продавалось по цене более ста евро за бутылку, и лимончелло, такое яркое и сливочное, что мне впервые в жизни понравился этот ликер. Он взял меня с собой на экскурсию в перерабатывающий цех, где прессовали оливки, и как-то раз я помогала группе рабочих собирать лимоны сорта Мейер, собирая их в огромные плетеные корзины по старинке, которые женщины держали на бедрах, как младенцев, а мужчины на головах в шляпах.
Данте то и дело появлялся в доме, планируя свадьбу с Мирабеллой и проводя встречи с Рокко, чтобы спланировать двухстороннее наступление на Коза Ностру, в Америке и в Италии. Я старалась не думать о том, что произойдет, если мы не придумаем план, как провести свадьбу без того, чтобы Данте женился на ней. Мамины слова эхом отдавались в ушах. Если кто и мог решить эту проблему, так это я или Данте.
Новости из Нью-Йорка были мрачными. Марко пережил первую неделю после операции, но было множество осложнений, которые могли возникнуть, и он все еще находился в медикаментозной коме. Ди Карло устроил засаду на очередной сделке с картелем Басанте и поджег строительную площадку, принадлежащую одной из подставных корпораций Данте, что обошлось им в миллионы долларов. Я общалась по видеосвязи с Авророй и Бэмби, но даже маленькая девочка выглядела напряженной и испуганной. Они ничего не сказали о Марко, а когда я спросила о том, продолжает ли парень Бэмби все еще ее пугать, она замялась. Мне отчаянно хотелось вернуться в город, но я еще не придумала, как это сделать так, чтобы Данте не загремел в тюрьму.
Несмотря ни на что, Данте по-прежнему находил для меня время, водил на свидания в сопровождении Фрэнки на случай, если кто-нибудь увидит нас вместе и доложит Рокко. Мы ездили в Рим и Равелло, проводили поздний вечер в Позитано, напиваясь красным вином Альянико, пока Фрэнки наконец не рассказал мне всю подлую историю своего романа с женой Лилианной.
По утрам я продолжала заниматься спаррингом с Данте и Фрэнки, но к нам присоединились и многие мужчины, включая Торе. Поначалу было забавно наблюдать, как мой почти сто килограммовый, полный мускулов возлюбленный одолевает более старшего мужчину, который все еще был мускулистым, но худым и подтянутым по сравнению с громоздким Данте. В тот момент, когда они впервые соприкоснулись, я утратила свою улыбку.
Они набросились друг на друга, как два зверя, запертые в клетке. Их размахивающие кулаки не были закалены, они молотили по воздуху, чтобы столкнуться с телом с глухим, вызывающим вздрагивание стуком. Они пинались, уворачивались, наносили удары в различных комбинациях, за которыми невозможно было уследить. Данте был лучше, но молодость давала ему преимущество там, где у Торе был только опыт. Он знал, когда нужно уклониться и пригнуться, а когда атаковать без устали.
 
К тому времени, когда они закончили, маты были мокрыми от пота, крупные хрустальные бусины скатывались по блестящим телам обоих мужчин.
Они тренировались как спартанцы, будто на следующий день отправлялись в бой, чтобы сражаться за свою жизнь.
Когда я сказала об этом Данте после первого раза, когда я наблюдала за ними, мы оба стояли под прохладной струей душа в нашей комнате, он рассмеялся, сказав:
— Мы не часто сражаемся, но, когда мы сражаемся, Лена, все проходит именно так. Борьба за наши жизни.
Его слова должны были бы охладить меня больше, чем холодный душ, но они произвели другой эффект, который, как я начинала понимать, был моей естественной реакцией на опасность.
Всю свою жизнь я была не склонна к риску, осторожна до тошноты.
Теперь мой сосуд был вскрыт, и все хлынуло внутрь, насилие и хаос, угроза смерти, которая только усиливала все остальные аспекты жизни.
Я узнавала себя, и в этом было что-то пугающее.
Как встреча с монстром, о котором ты всегда знал, что он скрывается под твоей кроватью.
Я не была сплошной элегантностью и утонченным изяществом.
Если я была раковиной, то внутри меня имелась жемчужина утонченности, но она была окружена песком и грязью.
Я была более низменной, чем когда-либо осознавала.
Секс занимал мой мозг всегда, когда Данте находился рядом. Я не могла смотреть на его плотные мускулистые руки, не представляя, как его большой палец будет всасываться в мой рот. Я не могла сидеть напротив него за столом, не проводя пальцем ноги по жестким волосам на его икре, просто чтобы ощутить сильное возбуждение от прикосновения его кожи к моей собственной. Я хотела кусать его, пока синяки не расцветут, как татуировки моей собственности. Я хотела трахать его, пока вся сила в этих мышцах и костях не растворится, и он не станет вялым, уязвимым в экстазе.
Во мне тоже текло насилие. Может, я всегда это знала. Я получила слишком много удовольствия, избивая Кристофера, когда он явился за Жизель. Я наслаждалась привкусом крови во рту, когда Дамиано ошибся с ударом и ударил меня по подбородку на тренировке.
Ощущение пистолета в руке становилось естественным, продолжением себя, которое подходило к броне, которую я оттачивала все эти годы.
Данте сказал мне однажды, что человек не должен быть чем-то одним.
И я на собственном опыте убедилась, что я не святая.
Только вот слова Данте о том, что я слишком многого добиваюсь, все еще звучали в голове.
Мне надоело быть скучной, надоело пытаться вписываться в эти рамки, которые я позволила обществу сделать для себя.
В Италии, в доме капо, которого я ненавидела в детстве, я нашла себя.
И она начинала мне нравиться.
— Возьми повыше. — голос Данте был как дым, темный и извилистый, когда он стоял позади меня и изучал мою стойку. — Это даст тебе больше рычагов.
Я поправила правый захват на прикладе ружья и позволила левой руке найти пазы в кисти, уже обхватившей рукоять, так что они казались зафиксированными на оружии.
— Molto bene, lottatrice mia (пер. с итал. «очень хорошо, мой боец»), — практически промурлыкал Данте. — В таком виде ты похожа на богиню-воительницу. Быть может, тебе стоит сбросить одежду, а?
— Данте, — сказала я, смеясь. — Не отвлекай меня, я столько времени хочу попасть.
— Я заключу с тобой пари, — предложил он тем же сексуальным тоном, определенно пытаясь отвлечь меня. — Если ты попадешь во все шесть винных бутылок, то сможешь делать со мной все, что захочешь. — он ехидно усмехнулся, когда я слегка вздрогнула. — А если нет... я сделаю с тобой то же самое.
 
— Договорились, — мгновенно согласилась я, мой пульс уже двигался вниз между ног.
— Вы двое больны, — отчеканил Фрэнки, но я, не глядя на него, поняла, что он шутит, поэтому не стала принимать это на свой счет, как могла бы раньше.