Дракон (ЛП)

Первые несколько секунд, что они оказались лицом друг к другу, она словно смотрела сквозь него.
Затем её светло-зелёные радужки сфокусировались. Она нахмурилась, и Локи невольно заметил, как сильно это выражение напоминало ему взгляды, которыми награждал его Меч.
— Локи, — произнесла она резким тоном. — Ты всё ещё здесь.
Локи поколебался, мельком глянув за неё. Затем неохотно кивнул.
— Да, Высокочтимая Сестра.
Он пытался решить, что ещё сказать, и увидел, что её глаза прищурились. Он почти чувствовал, как она сканирует его свет, хотя это могло быть лишь его воображением.
В любом случае, её посыл был ясен.
Она знала. Она знала и не собиралась с этим мириться.
Когда в следующие несколько секунд она так и не нарушила молчания, Локи снова кивнул, уже более решительно.
— Да, Высокочтимая Сестра, — он сделал свой тон более официальным и совершил краткий поклон, держа руку в уважительном жесте Моста. — Я исправлю это сегодня вечером.
То жесткое выражение в её глазах смягчилось.
— Хорошо, — она как будто собиралась пройти мимо него, затем поколебалась.
Она поразила его, положив ладонь на его обнажённую руку. Локи собирался зашагать дальше, но застыл, посмотрев ей в глаза.
— Скажи Джине, что я сожалею, — сказала она тише, затем склонила голову набок в жесте видящих, выражающем извинение. — Мне не нравится отправлять тебя, Локс. Правда, не нравится. Но у нас нет выбора. Прямо сейчас всем нам придется делать вещи, которые нам не нравятся. Всем нам. Ты понимаешь?
Посмотрев на нее, Локи выдохнул.
Почувствовав, как что-то в его груди расслабилось вместе с проблеском тепла от самого Моста, он кивнул.
— Конечно, Высокочтимый Мост.
— Я правда сожалею, — сказала она.
— Не стоит, Высокочтимый Мост, — ответил он совершенно искренне. — Спасибо, Высокочтимый Мост, — добавил он, и это тоже было сказано искренне.
Она снова кивнула в манере видящих — одно резкое движение головой. Затем она скрылась за органическими створками, войдя на станцию охраны, которую Локи только что покинул.
Сделав глубокий вдох, он выдохнул через несколько секунд. Нахмурившись и обдумывая слова Моста, а также чувствуя твёрдую решимость в своём свете, он развернулся на пятках и целеустремленно направился в сторону лобби жилого здания.
Он протолкнулся через стеклянные двери и…
Дочь врезалась в него с другой стороны.
Должно быть, она поджидала его там. В любом случае, она шагнула ему навстречу и преградила дорогу сразу же, как только он перешёл из относительно яркого уличного света в приглушенные золотистые и красноватые тона некогда роскошного лобби.
— Ты! — сказала она явно обвиняющим тоном. — Я хочу с тобой поговорить.
Локи почувствовал, как его свет перестроился в щит, хотя девочка перед ним была худенькой, шестнадцатилетней и принадлежала к человеческой расе.
Позади себя он услышал сдерживаемый смешок.
Локи повернулся и увидел группу разведчиков, вошедших в стеклянные двери с другой стороны, и многих из них Локи знал. Рэдди зашел сразу за ним и хлопнул его по спине, проходя мимо с едва сдерживаемым ржачем.
«Удачи, брат, — прошептал молодой видящий в его голове. — Вот что получаешь за то, что клеишься к человеческой малолетке».
«Она не малолетка».
«Сколько ей, тридцать пять? Максимум?»
«Для человека это абсолютно взрослый возраст, и ты это знаешь, — послал Локи, стискивая зубы. — У неё у самой ребёнок подросток, во имя любви к богам!»
«Как скажешь, брат, — пошутил Рэдди. — Готов поспорить, Данте тоже думает, что её мама слишком молода для тебя».
«Сильно сомневаюсь, что её претензии сводятся к этому», — парировал Локи.
Рэдди широко улыбнулся. «Ну, я уверен, если ты просто объяснишь ей, как так получилось — как ты познакомился с её матерью, когда она была полуголой, привязанной и содержалась в качестве секс-рабыни, и это вызвало в твоём свете неудержимую тягу оттрахать её до бесчувствия… Данте ни капельки не станет возражать…»
 
Локи отсёк другого видящего от своего разума прежде, чем тот смог продолжить.
Однако ему не удалось сделать это прежде, чем он услышал по другую сторону от себя хихиканье Чиньи и Старлена, а также заметил, как Джакс улыбается на противоположном конце лобби, где он стоял с Декланом.
Локи не желал выслушивать остальное, когда его свет до сих пор плавал в реакциях на слова Моста, а дочь-подросток сердито сверлила его взглядом и притопывала ногой, дожидаясь, когда он обратит на неё внимание.
По правде говоря, слова Рэдди задевали за живое.
Возможно, отчасти дело в том, что подколки видящего угодили ужасно близко к его собственным опасениям, связанным с его поступками в тот день, а также с остаточными угрызениями совести из-за его реакции, когда они нашли Джину. Не помогало и то, что он прямо сейчас собирался сходить к ней и не просто поговорить.
Даже сейчас, когда он взглядом настороженно изучал лицо Данте, его свет одержимо искал её мать внутри конструкции.
Он позволил этому затянуться слишком надолго.
Он пытался поступить правильно, но теперь и это казалось ошибочным.
Слова Анале эхом отдавались в его голове.
«Ты поистине в дерьме, брат мой, — самодовольно сказала разведчица, когда они только-только приземлились на авианосце, доставив туда Джину. — Просто подожди, когда её дочь узнает. Она тебя порвёт на тряпочки, брат, а потом растопчет твой член. Это при условии, что она не натравит на тебя Викрама и Меча просто потехи ради».
Меч и Викрам повели себя на удивление понимающе.
А вот Данте — нет.
Даже после того, как человеческий подросток приказала другим видящим провести множественные сканирования света её матери, чтобы убедиться, что с ней не сделали ничего плохого, Данте до сих пор воспринимала Локи как какого-то опьяневшего от секса извращенца, который намеревался не только разбить сердце её матери, но и, возможно, физически навредить ей в процессе.
Данте мало что знала о сексуальной жизни или физиологии видящих, но видимо, кто-то сообщил ей достаточно, чтобы у нее возникли опасения.
Серьёзные, серьёзные опасения.
Конечно, ситуация была бы совершенно другой, если бы между ним и Джиной всё не было взаимно. Локи знал пределы собственного самообмана. Он с некоторой уверенностью мог сказать, что оставил бы Джину в покое, если бы она его не хотела.
Он также нашел бы способ постоянно держаться подальше от неё — возможно, с помощью других видящих изгнав её из своего света, или хотя бы обезопасив её от любых искушений, которые он мог провернуть, чтобы притянуть её к себе или привлечь её внимание.
Честно говоря, он запросил бы командировку в другое место.
Может, в Китай.
Возможно, в Северную Америку.
Тем не менее, Джина с самого начала была столь же зачарована его светом, как и он. Более того, для Джины не было важно, что он видящий — даже когда Локи опьянел от желания настолько, что назвал ей свой возраст. Он понимал, что для неё это абстрактная цифра, учитывая, как это соотносилось с возрастом людей, но всё же, это демонстрировало, что их различия не вызывают у неё такого отвращения, как он опасался.
Она хотела соития с ним.
Она просила об этом прямым текстом.
Она просила его уже много, много раз.
Она сказала, что доверяет ему. Она сказала, что считает его хорошим человеком — ну, хорошим видящим, поправилась она, рассмеявшись и покраснев, отчего его боль сделалась хуже, невыносимо хуже, даже в отрыве от её непосредственных слов. Её незаслуженная и абсолютная вера в него лишь делала его чувства ещё сильнее.
 
И всё же Локи сдерживался.
Он сдерживался вопреки пожеланиям Джины. Он сдерживался в надежде, что Данте может привыкнуть к такому положению дел прежде, чем он погрузится в физический аспект своей тяги к её матери.
Однако пока что Данте ни капельки к нему не смягчилась.