Добыча волка (СИ)

И только когда мы достаточно далеко ушли от места происшествия, потянул зубами за край футболки на себя.
Я остановилась.
Повернулась.
Волк легко ткнулся носом мне в колени, и они подогнулись, мягкие, податливые, я упала спиной на землю и надо мной возвысился огромный волчара.
Он медленно оглядел мое тело с ног до головы, а я сжалась – от него шло тепло, жар живого тела. Во всем его огромном теле ощущалось биение, пульсация жизни – зарождающийся рык, перелив крови, сдерживаемая сила.
Охотник нагнул свою огромную голову и ткнулся носом в район шеи.
Я замерла, боясь, что сделаю что-то не так – вдруг он тоже перекусит мне артерию?
Но нет.
Он высунул большой, шершавый язык и прошелся по всей длине шеи, задержался у ключицы. Несколько раз мокро, влажно, широко и размашисто прошелся своим зернистым языком по ключице – как раз в том месте, где была рана от ножа ведьмы.
Я уперлась в его мощную грудь своими дрожащими, холодными ладонями и почувствовала, как там, под шерстью, за грудной клеткой, бьется вполне человеческое сердце, хоть человеком мой охотник и не был.
Он же провел своим языком по моей щеке, уху, сдвинулся чуть ниже, и прихватил руку, потянув ее вверх. Зарычал, когда я воспротивилась, и потому так и осталась лежать под ним, мощным и огромным, с вытянутыми над головой руками. Охотник, что-то ворча своим утробным рычанием, тут же принялся вылизывать мои запястья. Прошелся сверху донизу, как шершавой тряпочкой, смывая все мои ссадины, кровь с рук.
Болеть перестало.
Покалеченные места, которые тянуло особой тонкой, разрушающей, надоедливой болью, больше не беспокоили.
Вот только…
Его прикосновения, ритм дыхания изменились.
Волк замер, втянул носом воздух у моего уха, довольно громко, и через мгновение…
Прямо на мне лежал человек.
Охотник удержал вес своего тела на мощной, накачанной руке, покрытой ручьями вен, чтобы не опасть на меня, но все равно казалось, что столь стремительное превращение выбило дух из легких.
Теперь я могла спокойно разглядеть его лицо – смуглую блестящую кожу, глубокие коричневые глаза с тонкими золотыми прожилками волка, полные, горящие губы в обрамлении колкой темной щетины.
Под его внимательным, проникновенным взглядом хотелось сжаться. Он смотрел так, как смотрит голодный на еду, и это цепкое внимание смущало, дезориентировало.
Я поспешно опустила руки и уперлась в его грудь, будто пытаясь удержать от неосторожного движения, сокращающее между нами крохи расстояния, и теперь ощутила под своими пальцами не мягкую, горячую шерсть, а твердую, накачанную, мощную грудь. С пылающей кожей.
  — Боишься меня? — изогнул он бровь, а его проникновенный, низкий шепот прострелил молнией от макушки до копчика. Неосознанно, реагируя на его голос, я немного дернулась и сжала бедра. В ответ он втянул в себя воздух сквозь зубы, и я увидела, как зрачки его сильно расширились, закрывая радужку глаза.
— Нет, — мой голос, конечно же, не звучал так, как я хотела – горделиво и уверенно. Он скорее напоминал писк мыши.
— А стоило бы, — охотник говорил спокойно, гортанно и очень, очень проникновенно.
Я лежала полностью оглушённая под ним и в этот момент даже перестала мелко дрожать после пережитого, и сейчас ощущала только тепло и жар его кожи, головокружительную близость, странное, невероятное притяжение, которое он зарождал своим поведением, глядя вот так глубоко мне в душу.
— Отпусти меня, — пролепетала одними губами.
— Не могу, — кончики пальцев на его груди начало обжигать – отчего-то мне очень сильно хотелось провести по мощной грудине, огладить, чувствуя под кожей сдерживаемую звериную силу. Теплое дыхание опалило щеку, и я ощутила, как мои бедра снова сжались, будто в спазме.
— Не трогай меня, — предостерегающе проговорила я. Вся эта недвусмысленная поза, притяжение, морок, - все было против меня, и тело начало реагировать не так, как было нужно – оно словно прогибалось под него, принимая вызов охотника.
В его глазах не проскользнуло ни смешинки, они оставались все также серьезными, несмотря на нелепость моих слов – ведь это я уперлась в его грудь своими руками, он-то меня не трогал и пальцем.
 
Охотник медленно, томительно медленно облизнул свои губы, опустил взгляд на мои, и вздохнул полной грудью, от чего мое тело затрепетало.
— Я не кусаюсь…
Он сделал едва уловимое легкое движение, и вот уже его лицо так близко, так близко, что от близости кружится голова, сбивается дыхание, подрагивают колени. Мои пальцы на его груди напряглись, но он даже не почувствовал этого воздействия, каменные мышцы были напряжены, а темная кожа горела – он тоже невероятно сильно хотел того, о чем пело, звенело мое тело.
Между нами - только тонкая ткань моей футболки и юбки…и… огромная пропасть, потому что он – оборотень, а я – ведьма…
Охотник переместил свой вес на другую руку, что была у моего лица, провел другой по моему бедру, сжимая в пальцах край юбки. Разгладил, провел медленно пальцем по краю, и я едва не задохнулась от накативших эмоций, закатила глаза, чтобы не видеть, не гореть и не плавиться от его распаленного взгляда. Теперь там бушевал ураган, сильнейший шторм, дикое цунами.
Кончиком языка я провела по краю своих губ в опасной близости от его, и мне показалось, что температура его кожи многократно возросла.
— Или… — медленно и тихо, пуская дрожь ожидания, возбуждения, предвкушения по моему телу под ним, проговорил он. — Или…кусаюсь…
  
-12-
 
Кусаюсь…
Джеймсу до рези в глазах требовалось опустить зубы ниже и вонзиться в тонкую жилку, которая отчаянно пульсировала под девичьей кожей. Присвоить. Сделать своей. Наплевать на то, что оборотень и ведьма никак не могут быть вместе, не должны.
Бьянка совсем не делала его борьбу легче. Такая мягкая, теплая, вкусная, она переливалась всеми цветами и ослепляла, разжигая желание еще больше.
В какой-то момент она издала грудной звук, больше похожий на стон.
И охотник понял, что теряет контроль. Свой хваленый контроль, которым так сильно гордился!
— Не делай резких движений, — он прикрыл глаза, чтобы не видеть ее волшебного цвета. — Вставай медленно, очень медленно.
Оборотень перекатился в сторону и улёгся на траву спиной, глядя в голубое небо среди темных крон деревьев. Выровнял дыхание, стараясь успокоиться.
Девушка послушалась его совета. Чтобы не разбудить в нем зверя, аккуратно встала сначала на колени, а после и во весь рост, старательно отводя глаза от его обнаженной фигуры на земле.
Джеймс даже не хотел думать о том, какие мысли посещают ее хорошенькую головку. Все равно они были в стократ невиннее его – хищных, горячих, доминирующих.
Он медленно отер лицо руками и встал на четвереньки уже волком. Находиться рядом с Бьянкой становилось все тяжелее, особенно когда она так соблазнительно пахла после пережитых эмоций, но он справедливо считал себя сильным и умным оборотнем, который может усмирить своего зверя внутри…Он махнул своей огромной башкой, заставляя девушку следовать за ним и пошел вперед, даже не оглядываясь, зная и чувствуя, что она будет идти за ним след в след, опасаясь каждого звука страшного незнакомого леса.
 
Джеймс раздумывал: как теперь быть?
Оборотни дали ему немного времени на раздумья, чтобы отдать свою добычу, но и их терпение не вечно. Появление сильной ведьмы, которая решила убить Бьянку, чтобы забрать ее магию себе, тоже не внушала оптимизма. А тут еще собственное сильнейшее влечение…
Хотелось задрать голову и завыть от злости, но волк только шел вперед, порыкивая, предупреждая, что добыча, которая самостоятельно идет следом, вздрагивая и сжимая руки на груди, принадлежит ему.