Охота на Аделайн (ЛП)

Я не знаю, зачем он рассказал мне эту историю. Может быть, чтобы отвлечь меня, но я полагаю, это сработало. Он дал мне монстра, который не казался реальным, вместо того, чтобы
вместо того, чтобы сосредоточиться на монстрах, которые есть.
"Вставай". Резкая пощечина, последовавшая за резкими словами, испугала меня, и я вскрикнула от неожиданности и боли. Я даже не слышала, как она вошла, несмотря на  ее громкие каблуки. Наверное, она уже купила новые.
Я поднимаю глаза и вижу, что Франческа смотрит на меня, нахмурив свои ярко-розовые губы.
 Она выглядит разочарованной во мне, и я ненавижу, насколько маленькой я себя чувствую из-за этого.
Я открываю рот, но из него не выходит ни звука. Что я должна делать?
Извиниться?
После того, как она напала на меня со сломанным каблуком, и я подвергся групповому избиению со стороны друзей Рокко, она не могла смотреть на меня целый день. Вчера я наконец-то прорвалася и смог убедить ее, что это Сидни уничтожила ее вещи.
Она не извинилась. Даже не выглядела раскаивающейся. Но она заперла Сидни в старом погребе на участке на целый день, и мне почти стыдно признаться, как это успокаивало мою душу, когда я слышал ее крики о том чтобы ее выпустили. Я уже меняюсь, и прежняя Адди неузнаваема.
До сих пор я никогда не хотела причинить кому-то боль. Никогда не испытывала желания схватить нож и разорвать чье-то горло от уха до уха.
Я вибрирую от этого, но Сидни не единственная, кому досталось.
Я зла на всех людей в этом доме, кроме других невинных девочек.
***
Особенно с Франческой, и с каждым мужчиной, который украл частичку моей души той ночью. Кусочек, который, как мне кажется, Зейд никогда не сможет вернуть для
Там, где раньше находилась моя невинность, всегда будет не хватать места.
"Приготовься в комнате красоты. Наши гости скоро придут". Ее глаза ехидно скользят по моему телу. "Выгляди презентабельно", - добавляет она, и эти слова впиваются в мою кожу, как игла, прежде чем повернуться и выйти, ее
Щелкающие каблуки гулко отдаются по паркетному полу.
Скрежеща зубами, я прилагаю огромные усилия, чтобы не закричать.
От ярости, боли и просто от чистого разочарования.
Вместо этого я заставляю свое избитое тело двигаться, соскальзываю с комочка кровати и прокладываю себе путь в сторону косметического кабинета.
Мужские голоса доносятся снизу, и от этого звука мое сердце подлетает к горлу.
 Я стараюсь сглотнуть, когда встречаю Фиби на пороге.
Как только наши глаза встречаются, мы обе отводим взгляд. Не в силах соединиться из-за чего-то, через что мы обе прошли. Стыд. Стыд. Горе. Все эти чувства выходят на первый план, когда мы входим в комнату.
Бетани и Глория перебирают одежду на вешалке, которую Франческа должно быть, приготовила для нас. Вместо откровенных нарядов, теплая одежда висит на металлическом стержне. Думаю, было бы не идеально, если бы пять девушек бежали, спасая свою жизнь. со стрингами на заднице и кисточками на сосках в морозную погоду.
Джиллиан сидит у трюмо и наносит консилер в надежде скрыть
темные круги под глазами. На мгновение мы встречаемся глазами
но она тут же отводит взгляд. Я не видел ее после нашего
наказания - видимо, она болела и пропустила последние
пару уроков.
Рой сердитых пчел поднимается в моем горле, и я не могу остановить неконтролируемой горечи, которая овладевает мной, захватывает мои сердечные струны и превратить его в марионетку массового уничтожения.
Спала ли она той ночью? Слыша, как три девочки кричат от боли и умоляли  чтобы они остановились? Умоляли, умоляли и умоляли.
Пожалуйста.
Пожалуйста, остановитесь!
Пожалуйста, я умоляю вас!
Пожалуйста... пожалуйста... пожалуйста... пожалуйста...
Она устала от этого слова? Звучит ли оно теперь для нее смешно? Когда слово произносится так много раз, что оно уже не звучит как слово. Оно звучит как тарабарщина - звук, состоящий из высоты тона и оттенков, не имеющих никакого реального
смысла. Конструкция, которую люди создали, чтобы передавать свои желания и потребности. Но какое значение имеют слова, если их никто не слушает?
 
Ее глаза снова встречаются с моими, на их поверхности появляется глянцевый блеск. И вот оно. Стыд. Стыд. Горе.
Она выбралась невредимой, но похоже, что чувство вины выжившего грызет ее изнутри последние несколько дней.
Я сдуваюсь, ругая себя за то, что вымещаю свой гнев на том, кто его не заслуживает этого. Джиллиан просто пытается выжить, как и все мы. Ни в чем из этого нет ее вина.
Затем входит Сидни, вся такая высокая и могущественная, и мой необоснованный гнев
на Джиллиан перенаправляется на человека, который на самом деле заслуживает этого.
Она ведет себя так, как будто не провела целый день, крича в подвале.
Прикусив язык, я подхожу к туалету рядом с Джиллиан, мои движения механические. Мои кости ощущаются как ржавые шарниры, когда я достаю ярко-розовый губку и консилер. Чтобы скрыть беду, понадобятся килограммы этого средства, но для начала я довольствуюсь несколькими каплями.
Моя рука дрожит, когда я наношу на лицо химикаты, которые должны скрыть мою боль. Бетани и Фиби тихо разговаривают на заднем плане, шепот полон страха и утешения.
Плохие, плохие девочки.
Я подумываю подслушать их разговор, но меня отвлекают, когда
Сидни начинает срывать с себя одежду, пока не остается голой. У нас с Джиллиан хорошо видно ее через наши зеркала. Мы обе приостанавливаемся, руки подвешенные в воздухе, глядя на безумную девушку позади нас, которая теперь перебирает
в одежде на вешалке.
Шепот Бетани и Фиби стихает, и вскоре вся комната тревожно очарована ею.
Я не могу не наблюдать за ней, когда она напевает, берет рубашку с вешалки и рассматривает ее, как будто она обычная девушка, делающая покупки в модном бутике. Совершенно не беспокоят глаза, прожигающие ее открытую кожу.
Заставив себя отвлечься, я смотрю на Джиллиан. Она сейчас пристально смотрит на себя, скорее всего, пытаясь не замечать обнаженную Сидни, отражающуюся в зеркале.
"У тебя есть совет?" спрашиваю я, мой голос слабый и хриплый от всех этих крика.
Уголком глаза я наблюдаю, как она замирает. Она собирается с мыслями, а затем продолжает наносить консилер, прочищая горло.
"Заметайте следы", - говорит она тихо, с заметным русским акцентом. У нее
У нее красивый голос, и друзья Рокко тоже так считают. "И беги только тогда, когда когда это необходимо. Дело не в том, как далеко ты сможешь убежать, а в том, чтобы они никогда не нашли т тебя. Ты можешь бежать часами, и ты всегда приведешь их прямо к тебе".
"Они не смогут тебя найти, если не будут знать, где ты", - пробормотал я вслух.
Слова выходят хриплыми и обрывистыми, но я не пытаюсь повторить про себя. "А как насчет ловушек?"
"Я посчитала расстояние между ними, как смогла. Они примерно в тридцати футов друг от друга, примерно. Они однородны, так что охотники знают, как избежать их".
Я раскатал губу между зубами. "Спасибо, что помогли мне".
Она смотрит на меня. "Не упоминай об этом".
Буквально, иначе у нас обоих будут проблемы.
После этого мы погружаемся в молчание. Она не предлагает никаких утешений, но это не то, чего я когда-либо хотел бы от нее. Ни от кого.
Двадцать пять минут спустя, мы все одеты в джинсы и рубашки с длинными рукавами.Они практически ничего не сделают, чтобы защитить нас от стихии, и  уж тем более от металлических наконечников стрел, вонзающихся в наши тела с бешеной скоростью. Но учитывая, что мы будем работать на адреналине, этого достаточно, чтобы согреть наши тела в тепле.
Каблуки Франчески звонко стучат, когда она поднимается по ступенькам, и мой организм захлестывает паника, контроль, за который я цеплялся, ускользает. Так легко, как будто мои