Статус B (СИ)

— Ну здравствуй, Террел, — устало улыбнулся Кинг. — Вот, наконец, и встретились.
  
Глава 12
 
— К-какими они были? — сквозь ком в горле спросил я, все еще не в силах отвести взгляд от фотографии.
Высокий темноволосый мужчина с мальчишкой лет двух-трех на руках. Прижимающаяся к его плечу красивая длинноволосая женщина с таким знакомым взглядом. Я поначалу не мог сообразить, где я уже видел эти глаза, пока потом меня осенило. В зеркале. В целом — по фигуре, по чертам лица — я весь в отца, но глаза точно от матери. И разрез, и цвет, и посадка.
Кадр явно был спонтанным и даже немного смазанным из-за движения, но от этого становился еще живее. И действовал на меня завораживающе. Я будто заглянул одним глазком сквозь годы, сквозь саму грань жизни и смерти, и на какое-то время соприкоснулся с тем, что было там, в невообразимой дали.
Когда-то у меня была настоящая семья. И вот это я — этот смешной пухлый мальчуган, тянущийся к чему-то, что не попало в кадр, и едва не выворачивающийся из отцовских рук. До сих пор не верится…
— София… Мне особо нечего рассказать о ней. Она была его ангелом. Терпеливым, заботливым, понимающим. Мне кажется, без нее Роб одичал бы совсем. Неделями не выходил бы из кабинета, не брился, не стригся, а вокруг стола бы росли кучи коробок из-под китайской еды.
— Он настолько любил свою работу?
— Работу… — усмехнулся Кинг. — Это не совсем то выражение. Роберт не относился к своим проектам как к работе. Он просто жил всем этим. Он был… по-настоящему упертым. Увлекающимся. Пожалуй, даже одержимым. Но, может быть, поэтому ему иногда удавалось добиться того, о чем другие даже помыслить не могли.
— Например, создать Анастасию?
— В том числе. В какой-то момент он уже и сам был не рад, что затеял все это. Хотя мы много раз разговаривали об этом, и я пытался его образумить. Но если уж Роб что-то вбил себе в голову — его ничего не собьет с пути…
Когда Кинг говорил об этом, голос его был спокойным, но лицо тронула заметная гримаса раздражения и горечи. Кажется, события тех лет до сих пор не дают ему покоя.
— Так чем же он занимался? — спросил я. — Что за проект «Саламандра»?
— Это довольно долгая история, к тому же я не уверен, что…
— Вот т-только не надо отговорок! Кое-что я уже знаю. И я очень ждал этого разговора, чтобы узнать остальное.
А заодно понять, не попытаетесь ли вы что-нибудь утаить или переврать. Но этого я, конечно, вслух говорить не стал.
— И что же тебе известно?
— Неважно. Начните с самого начала.
— Ну хорошо. Начать стоит… пожалуй, где-то с восемьдесят четвертого года. Тогда мы как раз начали работать все вместе. Роберт, я, Гендерсон, Флинт, Конрад Майлз… Это были тяжелые времена. Нам было уже глубоко за сорок, а Майлз и вовсе нам в отцы годился. Мы все когда-то имели собственный бизнес или, как Гендерсон, занимали руководящие посты. Но после кризиса семидесятых, как и многие в этой стране, потеряли все. Нужно было начинать с самого начала. И это был чуть ли не наш последний шанс.
— А Дайсон?
— Да, его я тоже помню с тех времен. Вообще, он человек Майлза, у них какая-то очень запутанная история знакомства. Но последние лет двадцать они были неразлучны. Позже Ричард стал личным телохранителем его семьи и главой безопасности компании. Но тогда они общались скорее как… друзья. Насколько я знаю, Дайсон был чем-то очень обязан Конраду. И до конца жизни был благодарен и верен ему.
— Чем вы занимались?
— Мы организовали компанию по разработке программного обеспечения. Конраду удалось заключить контракт с «Гуглом» — это старое название «G-group», и мы стали одним из подрядчиков по разработке новых алгоритмов для ССР.
— Системы социального рейтинга?
— Да. На тот момент она уже была внедрена в Бостонской агломерации, но функционал у нее был гораздо скромнее, чем сейчас. Работы предстояло еще очень много, так что контракт был выгодный и обеспечивал нас работой на несколько лет вперед. Получили мы его во многом благодаря Роберту — некоторые его старые наработки могли оказаться очень перспективными для применения в ССР. Однако со временем стало очевидно, что… чересчур уж перспективными. Особенно в сочетании с политическими идеями Роберта.
 
Кинг устало вздохнул и окинул взглядом номер, задержавшись на дверце холодильника.
— Слушай, а у тебя не найдется чего-нибудь выпить?
— Из алкоголя — вроде н-ничего. Но полно всякого сока.
— Налей мне, пожалуйста. Рассказ будет долгим, надо будет смочить горло.
— Так что за идеи? — настойчиво переспросил я, ставя перед ним на журнальный столик кувшин с соком и пару стаканов.
— Он и его сторонники называли это кибер-меритократией. Сама по себе меритократия — давняя концепция. Власть лучших, власть достойных. Но главный ее недостаток в том, что непонятно, как определять ценность каждого человека для общества и, соответственно, его положение и привилегии. Роберт был убежден, что самим людям этого доверять нельзя — неизбежно начнутся подтасовки, злоупотребления, коррупция и прочее и прочее. Поэтому нужен более бесстрастный и объективный судья. Искусственный разум.
— Разве не в этом смысл Системы?
— На первый взгляд — да. Но дьявол в мелочах. В современном виде Система — не более чем инструмент в руках власть имущих. Роберт же хотел наделить искусственный разум реальной властью. Очень спорная идея.
— Пожалуй…
— Неудивительно, что у нее было много ярых противников. Во-первых, конечно, люди, которые… скажем так, боятся машин. Ну, луддиты в том или ином виде существуют не первую сотню лет. Во-вторых — это власть имущие, которые, конечно же, не хотят, чтобы их заменяли нейросети. В-третьих, сама «G-group», которая, по сути, слилась с правительством и предлагает свой готовый инструмент по управлению обществом. В общем, нам приходилось скрывать убеждения Роберта, особенно перед прессой и заказчиками. К счастью, он был не очень-то общительным, так что это было не так сложно.
— А Анастасия…
— Изначально она использовалась как основа для модуля социального анализа и прогнозирования, который мы разрабатывали для ССР. Но Роберт быстро вышел далеко за рамки технического задания. И вот с этого-то и начались главные проблемы.
— Джи-груп узнали?
— Да дело даже не в этом, а в нарастающем конфликте внутри самой команды. Поначалу Майлз даже пытался получить выгоду из сложившейся ситуации. Начал новые переговоры с Джи-груп, попробовал подороже продать наработки Роберта корпорации. Но тот, по сути, саботировал сделку и своим упрямством поставил под угрозу основной контракт. При этом мы все слишком зависели друг от друга. Мы не могли себе позволить, например, просто уволить его. По многим параметрам он был просто незаменим.
Я, сам того не замечая, усмехнулся. А вот это упрямство мне очень даже знакомо и понятно. Похоже, я действительно сын своего отца…
— Почему он был п-против сделки?
— Говорил, что Гугл хочет выкупить эти наработки только для того, чтобы потом похоронить их. Возможно, он был прав. Его «Саламандра» не вписывалась в созданную ими систему, а была альтернативой ей. Ну и самое главное — никто бы не допустил передачу реальной власти искусственному разуму. Все понимают недостатки, связанные с «человеческим фактором», но… Мало кто готов на такие радикальные меры.
— Вы тоже?
Кинг неопределенно пожал плечами.
— Это очень сложный вопрос, Террел. Особенно если рассматривать его не чисто теоретически. Роберт со временем отступил от своих идей, хоть и было слишком поздно. А я… Пожалуй, наоборот, со временем все чаще задумываюсь, что в целом он был прав, просто нужно устранить некоторые недоработки.
Я задумался. Мне самому идея общества, в котором правит искусственный разум, не очень-то нравилась. Чисто интуитивно. Наверное, страх перед «бунтом машин» в людях сидит с тех самых пор, как первые машины появились. И чтобы всерьез думать, что власть искусственного разума — это лучшая форма правления, нужно очень сильно верить в то, что этот разум лучше человеческого.