Государственник. Восхождение (СИ)

Слова Чану давались тяжело. "Мда, так это он еще сдержался, когда убил этого мудака" — понял Кин.
— Мой брат... Не знаю почему, но он решил послушать Тоюна. Дальше все как в тумане, я хотел сбежать. Он пырнул меня, и дальше я помню как забиваю его кулаками.
Кин продолжал слушать и удивляться, если говорить цензурно.
— Тогда я был принят в секту. Тело моего брата закопали в лесу. Мой отец даже не придал этому большого значения, может он этого просто не показывал. Но тогда я понял, что он расплатился сыном за свою свободу. Потому что первым моим заданием было убийство связного секты. Кроме меня связей у отца с Тоюнем не осталось.
— И тогда ты решил отомстить?
— Да. Забавно, победи мой брат, и Тоюню все бы сошло с рук.
Во время этого разговора Кина не покидало чувство, некого ускользания, словно угорь информация крутилась у него в голове. Нет, это не касалось самого рассказал Ши Чана, Кин решил ему верить, что не он первым взялся за нож — это то как раз и не важно. А вот что касается самой секты. Неужели она действует только в Хато? Княжество хоть и большое, но для тайной организации понятий границ не существует. А что если, Тоюнь оказался еще умнее, и братец, который доказал свою полную лояльность, пошел на повышение? С другой стороны, это ведь его труп пару часов назад пинал Чан. Умный человек в жизни бы не подпустил так близко, невольного работника, кои и являлся молодой аристократ.
— Я рад, что помог тебе, — искренне сказал Кин. — Если нужна будет помощь с отцом...
— Пока он мне еще нужен, — отрезал Ши Чан.
Кин искренне восхитился этим молодым человеком. Он действительно понимает температуру блюда под названием месть.
Когда они наконец вернулись в Хато. Ши положил руку ему на плечо:
— Спасибо тебе. Ты осуществил мою мечту. Если нужна будет помощь...
— На самом деле нужна, — вспомнил Кин об одной вещи. — Никто в столице не смог помочь мне. Я показывал учителям, но они лишь разводят руками.
С этими словами Кин достал дощечку, на которой он изобразил символы с того самого каменного круга, что привел его в этот мир. Это было целую вечность назад, что он чуть не позабыл о ней.
— Интересно, — сказал Чан. — Думаю, что знаю людей, которые могут что-нибудь подсказать при них.
— Благодарю.
На том они и расстались. Две неизвестные фигуры покинули рыночную площадь.
  
Глава 24
 
Недельному отсутствию Кина в доме Ляу никто особо не придал значения. Только двое юношей все порывались вызвать парня на дуэль и показать свой возросший уровень и новые приемы. Но Кин сослался на усталость и поплелся в свою комнату. В след он услышал:
— Завтра ты так просто не отделаешься!
На самом деле он не сильно устал в дороге, хоть и основательно промок. Причина была в другом. Кин подошел к своей кровати и медленно опустился на край. Сейчас он был разбит. Во время боя, да и после, ему некогда было задумываться над увиденным в монастыре. Но ведь именно там он пообщался со своим подсознанием, а то и хуже, осколками души. Это разговор будто разрушил какой-то барьер и теперь на сознание нахлынуло нечто непонятное. Доселе он считал себя тем самым Григорием, попаданцем в тело юноши мира Фэнш по имени Кин. Даже слова лунного дракона Мон его не переубедили. Но этот трип, он будто лицом ткнул его в неприятную правду. Сейчас Кин вспоминал некоторые свои поступки в этом мире и пытался сопоставить их с поступками Григория и приходил к неутешительному выводу, что он не тот человек. Списать это на бушующие гормоны не представлялось возможным.
От этих мыслей ему почему-то стало невыносимо грустно. Может быть потому что два не самых плохих человека умерли, чтобы он жил. Идиотская причина на самом деле, но так бы подумал Григорий. А Наследник, Кином себя называть ему тоже не хотелось, так не думает.
Дождь за окном потихоньку прекращался, сквозь тучи пробились лучи солнца и скользнули по полу. Продрогшее с дороги тело обдало теплом. Тут Наследнику его собственные слова сказанные осколкам души. "С другой стороны, эти два мудилы действительно не я. Я лучше. У меня есть силы и их воспоминания. Дракон сразу сказал мне, что я не обязан на них равняться. Я стану новым человеком, новой личностью" — отбросил он всякую меланхолию. "Я буду носить имя Кина, в память о парне, но не стану считать себя им" — сказал сам себе Наследник.
 
Теперь ему стало гораздо легче. Следующие несколько дней он провел в напряженной учебе в школе и тренировках с Чжуном и Жэнем. Ребята не давали ему заскучать. Один раз они даже притащили профессионального учителя фехтования. Он то и показал троице их низкий уровень владения мечом. Учитель не будучи практиком вполне умело сопротивлялся атакам всех троих, специально делая так, чтобы они мешали друг другу. Но в конце он их даже похвалил: "Будь вы слаженнее, мне пришлось бы тяжело".
До экзамена оставалось совсем немного времени. А Кину все не удавалось постичь поэзию. К большому сожалению она была нужна, часть экзаменационного сочинения нужно было написать в стихах. То что получалось у студента, не нравилось ему самому, и его учителям. Ну не был Наследник творческой личностью. В лучшем случае у него, как у настоящего постмодерниста, получалось выдирать куски стихов из уже прочитанных сочинений и сборников стихов. Что самое обидное, Кин не мог отмахнуться, сказав что стихи это глупость и не для него, стихи ему на самом деле нравились.
Именно поэзия и поиски вдохновения привели его библиотеку ранним утром. Это привело к одной неожиданной встрече. Пока Кин, погруженный в свои мысли, ставил книгу на полку, его руки коснулась изящная женская кисть. Парень быстро среагировал, один шагом оказался на почтительной дистанции и склонил голову:
— Госпожа, прошу прощения.
— Ты тоже увлекаешься Лю Ци, — констатировала она, даже не глядя в сторону Кина.
— Да, мне нравятся его стихи, они такие...
— Захватывающие, — перебила она. — Я слышала ты готовишься к сдаче Предназначения. Это так?
"Откуда столько интереса к моей персоне?" — подумал Кин, но игнорировать ее вопросы нельзя:
— Да. Я читаю стихи, чтобы получше написать экзамен.
— И ты читаешь Лю Ци. Так тебе точно его не сдать, — ее тон стал еще строже, хотя казалось, что это невозможно, — хватит кланяться.
Кин поднял голову. Тут он понял, что никогда не видел ее лица. Когда он ее охранял, она была в макияже и большой шляпе. А во время спасения было не до этого. Теперь же девушка предстала во всей красе. Черные волосы чуть не доходят до плеч, по столичной моде, слегка пухлые губы и черные глаза чуть большего, чем у жителей княжества, разреза. Нос идеально дополнял общую картину. Девушка была действительно красива. Про фигуру было говорить трудно, так одежда аристократок специально была мешковатой.
— Госпожа, вы прекрасны, — Кин не стал откладывать комплименты.
— Спасибо, — было очевидно, что ей приятно. — Но ты все же сосредоточься на Предназначении. Раз тебе нужны стихи то лучше возьми это.
Девушка взяла с полки небольшой свиток и протянула Кину. Это оказался сборник детских стихов: "Первые песни". Кин в недоумении посмотрел на благодетельницу.
— Да это детские стихи, но на самом деле нет, тут образы наиболее яркие. Стихи на столько старые, что автор записывал их со слов крестьян. Прочти его обязательно.
— Если вы так советуете, госпожа, — Кин склонил голову.
— Зови меня Сай, — улыбнулась она и быстро покинула библиотеку.
Ее имя было не просто проявлением дружелюбности. Никто за пределами семьи не мог знать, как зовут девушку, а уж тем более дочь главы семьи. Так было заведено у аристократов. Имена их дочерей не должны были проникать за пределы особняков, чтобы никто не мог наложить порчу, или нечто подобное. Вот уже после замужества, ее нарекал муж новым именем, которое сообщалось свободно. А Сай сейчас просто забила на все эти правила и сообщила его Кину. Тот конечно проживал в доме ее семьи, но даже сам этот разговор не считался чем-то приличным. Потому Наследник так и остался стоять, не силясь пережить весь накал своего удивления.