Кошак (СИ)
— Если мы станем мучениками, кто сообщит об этом факте всем остальным штарнцам? — резонно заметил последний из собравшихся, худощавый и высокий, словно жердь, но с удивительно тяжёлым подбородком и лицом, создающим впечатление куска скалы. Особенный эффект производили его глаза — пристальные, немигающие, и такие же серые.
— В этом мире всё взаимосвязано. Никто не сможет скрыть яркой вспышки сверхновой, — не унимался Ганимат. — Зато во всей этой конспирации есть ахиллесова пята. Стефи. Наша Нимфа. Все члены организации могут указать на неё, и… она сама знает каждого члена Организации. Каждого, Роден!
— Я повторяю, неверующий ты наш, что если республиканки кого и не станут пытать из нас пятерых — так это женщину. Такую же, как они сами, — продолжал жердеобразный.
У самой женщины было иное мнение, равно как и о причинах самого этого решения, но она предпочла оставить его при себе. Вместо этого Нимфа решила проявить свойственную «слабому» полу мудрость, и попыталась примирить готовых вновь погрязнуть в споре мужчин.
— Собратья! Я так понимаю, Фарелл собрал нас здесь не для того, чтобы снова устраивать дебаты, которые кипели тогда, когда мы принимали это решение, — и куда мягче, заглядывая в глаза жилистому. — И я, и остальные знаем твоё особое мнение, Ганимат. Предлагаю оставить уже отгремевшие споры и выслушать, наконец, предложение, ради которого мы все здесь. Возможно, и тебе, милый, в нём найдётся место и время для последнего боя.
Сторонник активных немедленных действий невольно улыбнулся республиканке, на секунду утонув в её чёрных, лишённых дна глазах. Когда же он выплыл из открывшейся ему бездны, вся жажда противоречия, весь задор, казалось, остались там, на дне.
— Умеешь же ты приводить нас к единому мнению… — протянул Ганимат, с трудом совладав с собой.
— Милый, я хочу напомнить тебе ещё об одном твоём обещании, — серьёзно глядя на мужчину добавила женщина. — Помнишь?..
— Да, — коротко кивнул он. — Прости, Стефи. Мы действительно все вместе решили выбрать тебя Знающей. Ответственной за кадры. И обещали охранять твою жизнь ценой наших жизней. Я тоже обещал… Но мне не нравилось и до сих пор не нравится наше решение прятаться и… подставлять тебя под удар.
— Это мой выбор, Ганимат, — с ноткой стали в голосе ответила заговорщица, и мужчина окончательно умолк.
Тогда вновь начал говорить Фарелл.
— Стефи права, дело не в докладе. Это лишь прелюдия. Да, мы готовы к действиям. Но все вы знаете о нашем положении. Республика вцепилась в наше Планетарное образование, словно цепной пёс. Её хватку не разомкнуть. Все наши попытки вести пропаганду, объединять сторонников единой целью, раскрывать людям глаза на нелицеприятные действия республиканок неэффективны. Их поглощает беспощадное время, они утекают в песок безразличия. Люди не видят действий… Так вот, соратники, я хотел предложить вам радикальное решение. Нужно дать Организации эпохальную задачу, а простым людям — пример борьбы. Так мы и сами сплотимся, и людям будет, о чём говорить со своей совестью и собственными потомками.
— Дай угадаю, Фарелл, — индифферентно начала женщина. — Ты предлагаешь политическое убийство?
— Ты проницательна, Стефи, — спокойно признал докладчик.
— И чем оно будет отличаться от всего, что мы затевали до того? Ты ведь знаешь итог… — на этот раз революционерка не смогла сдержать эмоций и болезненно поморщилась. Воспоминания причиняли ей боль.
— На этот раз всё будет иначе. Никто, кроме собравшихся здесь, не будет знать всего. Агентура Службы Контроля, внедрённая в наши ряды и до того позволявшая республиканкам наносить превентивные удары, окажется бессильной. Наша новая кадровая политика только усилит эффект неожиданности.
— Для этого вы и собрали только тех, кто был… у истоков, — с задумчивой миной на лице высказался старичок.
— Да, так и есть. Мы вместе ещё с Независимости, уже тогда боролись за лучшую долю простых штарнцев. С той, ещё дореспубликанской, властью. Агентура Республики появилась в наших рядах позже, после первых заявок. На этот раз у нас есть все шансы добиться поставленной цели. Мы имеет два контура защиты: первый — система автономных ячеек, не знающих всего членов, второй — узкий круг знающих лиц, заведомо не способный на предательство. Мы слишком долго вместе…
— Второй круг защиты выглядит несовершенным. Республиканкам достаточно взять кого-то из нас пятерых… — опять проявила скепсис Нимфа.
— Если этого не случится в ближайшие день-два, то не случится вовсе. Я всё продумал. Наша задача на данном этапе — раздать указания. Никто из рядовых членов просто не будет видеть итоговой задачи, ему будет известна лишь часть её. Чтобы действовать наверняка и ввести в заблуждение любых агентов, задачи часто будут дублироваться. Мы же с вами исчезнем. Будем лишь незримо присутствовать, анализируя результаты работы исполнителей.
— Исчезнем?.. Мы в Республике, Фарелл! Тут работают свёртыватели…
— Старая база разведки флота. Которую до сих пор не нашли. У меня есть координаты. Мы запрёмся там, окружим себя проверенными людьми, и будем ждать результата.
— Оружие?.. — подался вперёд Ганимат.
— Будет. На меня вышли некие люди… назовём их вынужденными союзниками… они обещали обеспечить доступ на чёрный рынок вооружения. Того, ещё дореспубликанского.
В помещении повисла грозная тишина. Все собравшиеся прекрасно понимали подоплёку слов докладчика: предложившие сотрудничество люди были связаны с бывшими секретными сотрудниками службы безопасности — ещё того, прошлого, правительства Планетарного образования Штарния. Внедрённые тогда в криминальные структуры, сейчас они остались не у дел. И теперь сексоты (3) хотели дать своим «мучительницам» последний бой, провести собственную операцию, используя все доступные ресурсы. Они прекрасно знали, что чем дольше Республика властвует над звёздными скоплениями Штарнии, тем больше вероятность провала старых захоронок и баз. Сотрудничество с радикальными политическими элементами оставалось для них единственной возможностью действовать.
Наверное, втайне каждый из присутствующих мечтал, что этот час когда-нибудь настанет. И вот он настал. Терпение сексотов и бывших контрразведчиков лопнуло. Первым на слова Фарелла отреагировал всё тот же жилистый. Он откинулся на спинку кресла и рассмеялся. Его смех был задорным, с юношескими нотками. Он смеялся от всей души, не лицемеря, словно выплёскивал в каркающих звуках всё своё облегчение.
— Ну наконец-то! Вот это я понимаю, разговор! А то всё какие-то ахи и охи…
— Неужели наш смертник решил, наконец, принять политику партии? — пошутил жердеобразный.
— Клал я на политику, соратники. Но если есть оружие — я с вами.
— Тебя и раньше никто не сдерживал от активных действий… — аккуратно высказался Фарелл, очевидно желая поддеть надоевшего пуще горькой редьки, излишне деятельного и эмоционального товарища.
— Я, конечно, хочу принести своей смертью пользу Организации. Пользу Штарнии. Но ключевое слово здесь «польза», а не «смерть». Просто сдохнуть на потеху республиканкам я не намерен. Глава Службы Контроля — бывшая валькирия. Она порвёт меня своими имплантами быстрей, чем я успею приблизиться к ней на метр. Без оружия ни у меня, ни у кого-то из здесь присутствующих нет шансов. А теперь шансы появились. Я наконец обломаю этой суке её коготки…
— Исполнитель?.. — новый вопрос женщины вызвал у Фарелла довольную улыбку.
— Я сам его назначу. В последний момент. Когда всё будет готово для удара. Никто не будет знать ключевую фигуру.
— Ты будешь знать.
— Я тоже не буду знать исполнителя. Выберу из десятка проверенных кандидатов. Вслепую. А перечень таких кандидатов мне предоставишь ты, Стефи.
— Что ж, забавное решение, — пожала плечами собеседница. — Отдаёт безумием, но… в этом действительно что-то есть. Если все разумные и выверенные варианты уже испробованы, безумный и алогичный становится единственно верным… Ну а цель?