Кошак (СИ)

— Чтоб ты знала: это взаимно, кошка. Как ты ощущаешь мои поля, я ощущаю твою интеллектуальную мощь. Знать, что в твоих объятиях высший продукт генетической программы гордой звёздной республики… С историей освоения космоса не в одну тысячу лет… Ощущать всю силу интеллекта любовницы… Знать, что ты — клинок в её опытных и смертоносных руках… И не просто любоваться такой опасной красотой со стороны, а быть частью её, в любой момент иметь возможность обнять, прижать к сердцу, а в ночь ощутить всю её человечность… Нет, тут всё взаимно, Высшая! Не думай, что можешь закидывать меня комплиментами, ничего не получая взамен.
Мы поулыбались друг другу, соприкоснулись бокалами, выпили. И в этот тонкий, глубоко интимный момент я ощутил своими полями лёгкие уколы. Будто кто-то пытался пробиться сквозь возведённые щиты — причём не со злого умысла, а из благих побуждений… Связь. Точно!
— Кошка, ты не ждёшь вызова? Кто-то хочет к нам пробиться.
— Открой, милый. Я уже, пожалуй, пресытилась защищённостью под твоими полями. Продолжим во время танца.
Стоило мне опустить кокон, и перед нами возникла голограмма убелённого сединой мужчины с острым пронзительным взглядом. Он коротко поклонился нам с Илиной — но по манере держаться было заметно, что поклон этот в куда большей мере адресован моей очаровательной спутнице.
— Госпожа Координатор. Вынужден побеспокоить вас лично. Всё ли вас устраивает в обслуживании? Мне показалось, приставленный к вам с кавалером работник недостаточно расторопен.
— Да?.. Я этого не заметила, уважаемый, — благосклонно улыбнулась старику республиканка. — Всё, что нам сегодня нужно — так это поменьше назойливого внимания. Ну… и ещё вина, но время для него почти вышло.
Мужчина понятливо поклонился ещё раз, и тут же отключился, всем своим видом демонстрируя готовность услужить так, как потребно высокой гостье.
— Ну а ты, милый? Доволен ли ты сервисом? — провокационный вопрос прозвучал предельно невинно.
Я посмотрел на едва надрезанный кусок отбивной в хрустящей корочке, мазнул взглядом по каким-то салатикам, к которым даже не прикоснулся, и вернулся глазами к образу своей визави. Подался вперёд, демонстрируя всю серьёзность последующей фразы.
— Если ты думаешь, Илина, что рядом с тобой я стану обращать внимание на что-либо ещё — ты ошибаешься, — слова срывались с губ тяжеловесными глыбами. — Мне плевать на еду, на сон, на этих людей вокруг. Мне нужна ты. Ты — моя кошка, я — твой кот. Всё остальное не важно.
Улыбка девочки растекалась елеем. Она была не просто довольна — натурально счастлива.
— У тебя просто идеальные реакции — не отличные, а именно идеальные. Возможно, какая-нибудь зажравшаяся дура в Ядре Миров и стала бы дёргаться… но я знаю цену короткому затишью перед бурей. Именно из таких островков спокойствия состоит моя жизнь. И я счастлива, что сегодня мы с тобой на этом островке вдвоём. Знай, кот, я тебе полностью доверяю. Полностью. Сегодня тебе не будет отказа ни в чём. Играй, как ты умеешь, как ты хочешь — я знаю, всё, что ты станешь делать, будет правильно. Пошли. Не могу больше пить эту гадость. Лучше твои поцелуи выпью…
И мы опять танцевали. На этот раз танец был плавным, неспешным — он давал возможность в полной мере насладиться объятьями. Мы же ещё и добавляли к ним тонкое волшебство невесомых касаний. То и дело в ярком свете зала взблескивали покидающие гнёзда боевые импланты, чтобы выполнить совсем не характерную для них роль — роль источника утончённой ласки. А наши поцелуи… Кошка была права, предпочтя вину их пряный вкус. Они пьянили почище спиртного, а уж как они были сладки… И ведь девочка не давила — о нет! — она просто вела. Спокойно, уверенно, обволакивая горячей мякотью коралловых губ. Агрессия и напор сейчас были излишни, они оказывались даже чужды по-настоящему глубокому единению. Ну а на последних тактах мелодии я просто подхватил девочку на руки, и под огнём её поцелуев, изредка перемежаемых указаниями правильного направления, устремился по лестнице, ведущей наверх. Очень символично, между прочим. Мы шли по лестнице, чтобы чуть позже улететь ещё выше, в заоблачные дали истинного блаженства.
 
Обстановка комнаты, где мы в итоге оказались, меня заботила слабо. Важен был лишь одни предмет интерьера — кровать, и она здесь оказалась вполне подходящих для предстоящего рандеву размеров. Не татами, конечно, но тоже весьма и весьма… Будет где разгуляться двум ошалевшим от взаимного желания кошачьим. Я уже подошёл к кровати, собираясь бережно уложить свою бесценную ношу и улечься сверху, когда валькирия в очередной за сегодня раз показала зубки.
Девочка гибко извернулась, взлетела по мне, как заправская обезьянка, и жадно вцепилась руками и ногами, обнимая, сдавливая, стискивая — аж до хруста костей. Одновременно на губах расцвели её страстные, наполненные агрессией поцелуи, соединяя в себе очарование розы и её полные опасности шипы. Мы оба на короткое время растворились в их сладости, но оба же быстро поняли, что одними поцелуями не обойтись. И если кошка на мне и не думала сбавлять градус напора, продолжая целовать и облапывать спину руками, тереться о ягодицы обнимающими мой торс ногами — мне досталась та самая вожделенная миссия.
Дрожащей рукой, порыкивая в предвкушении сквозь поцелуи, я запустил ладонь Илине под платье. Несколько привычных манипуляций, пара мгновений — и девочка буквально насадилась на меня, извиваясь бёдрами, чтобы принять на максимально возможную глубину… Меня словно окутало горячечным теплом возбуждённой республиканки. Тело затрепетало, отвечая на нереальную, немыслимую нежность интимного прикосновения. И тут кошку в моих руках свело судорогой оргазма — ей хватило одних лишь собственных манипуляций, чтобы достичь кульминации! Гибкое тело в моих руках прогнулось в спине, откинулось назад, оглашая комнату глубочайшим рыком-стоном, исполненным вселенского облегчения.
Я поспешил воспользоваться ситуацией и опрокинул валькирию на кровать, подминая под себя всё ещё выгибающееся в экстазе тело. Ха! Наивный! Едва мы оказались на ложе, девочка с запозданием осознала своё упущение и, кусая губы, запустила в имплант ментальные коготочки. Теперь уже меня сковало спазмом разрядки, а кошка подо мной сильными выверенными движениями перевернула меня на спину и с утробным рыком оседлала, полностью завладевая инициативой. Между нами упругой влагой заструились пряди каштановых волос. Их дорожки пролегли между объёмных полукружий женских грудок, разметались по покатым бёдрам, просыпались мне на грудь шёлковым тяжёлым водопадом. Это стало последней каплей, после которой мне оставалось только метаться под своей очаровательной наездницей, выполняя новый, самый важный и желанный на сегодня танец — танец любви. Ну и конечно танец этот не мог бы состояться без моей страстной партнёрши. Кошка всем своим естеством участвовала в нём, направляя движения, наполняя их особенно утончённым смыслом и контролируя их бесперебойную череду.
Следующие несколько — минут? часов? — прошли под знаком завораживающего танца двух сплетённых тел, под музыку стонов, признаний и криков. Только спустя бесконечность валькирия позволила мне остановиться. Даже не так — она настояла на этой остановке, всей своей женской властью задавливая, урезонивая моего беснующегося в душе зверя. Тяжело дыша я затих под ней, с непреходящим восхищением любуясь своей очаровательной любовницей.
От ночных игрищ девочка распалилась, её волосы, казалось, сплели вокруг нас целый отблёскивающий искрами змеистых разрядов кокон — мягкий и пушистый. В её глазах плясали отблески всё тех же разрядов — или это были её собственные, рождённые подвижным темпераментом бесенята?.. Я не удержался, погладил ладонями столь желанные упругие полукружия грудей, прошёлся пальцами по соскам, ощущая, как острые пальчики впиваются уже в мои соски. Однако долго кошка играться не собиралась, ладошки быстро достигли своей конечной цели и сильно впились мне в мышцы плеч.