Влюблённый социопат (СИ)

========== Пролог ==========
Лезвие скальпеля мягко погрузилось в податливую плоть и плавно скользнуло вниз, оставив после себя стремительно багровеющую полосу. Кровь, почти чёрная в сумерках, заструилась по руке и закапала на дощатый пол.
— Тряпка есть? — не поднимая глаз от пореза, сухо бросил мальчик со скальпелем в руке.
— От крови мой платок будет очень сложно отстирать, — с долей грусти заметила девочка, сидя на высоком кухонном столе и болтая ногами. Она похлопала по карманам своего пышного небесно-голубого платья и нащупала платок.
— Плевать, давай сюда.
— Не хочу… Ты его перепачкаешь.
Мальчик молча протянул руку и требовательно тряхнул кистью — совершенно непримечательный жест, используемый ежедневно сотнями людей по всему миру, вот только девочка соскочила со стола как напружиненная и послушно поспешила подойти.
Она нерешительно протянула ему сжимаемый в тонких пальцах белоснежный клочок ткани. Но даже когда он ухватился за его край и стал тянуть на себя, девочка всё никак не могла ослабить хватку. На её лице разыгралась целая трагедия, решить которую помог один взмах скальпеля. Лезвие рассекло воздух в сантиметре от кожи, и пальцы тут же разжались.
— Ты злой! — в отчаянии выкрикнула она. — Мерзкий!
— А ты одеваешься и ведёшь себя как умственно отсталая.
Мальчик приложил хлопковую ткань к порезу и слегка надавил, после чего скомкал платок в ладони и сделал ещё один неглубокий, но под крутым углом надрез. Подковырнул кончиком лезвия полоску из вырезанной кожи и кинул ту на пол.
— Неправда, — она поправила юбку платья и, вздёрнув подбородок, высокомерно добавила: — любая уважающая себя принцесса красиво одевается и следит за своими манерами.
— Поэтому с тобой в классе никто и не общается. Период принцесс заканчивается ещё в детском саду, глупая, — безразлично пояснил он.
— Что ещё?..
Сверху раздался глухой грохот, точно мешок с картошкой упал со шкафа.
Дети переглянулись и приковали свои взгляды к лестнице. Ждать им пришлось недолго. Возле ограждения на маленькой площадке, ведущей к спуску на первый этаж, показался худой, сутулый мужчина, который неуклюже перебирал ногами, связанными в коленях. Его руки тоже предусмотрительно обездвижили, заведя их за спину и скрепив тугим узлом. Оттого он и корячился под стать больному кузнечику с вывернутыми в неправильную сторону коленями.
— Очухался, наконец, — всё так же равнодушно заметил мальчик.
Явно не ожидавший его услышать мужчина тут же вскинул взгляд и потрясённо уставился на них. Заросшее двухдневной щетиной лицо со впалыми щеками и длинным, костлявым носом неестественно вытянулось. Его застывшая в воздухе нога в тёплых шерстяном носке медленно опустилась на край ступени пяткой, а уже в следующее мгновение соскользнула с неё.
По ушам детей резанул испуганный крик, резко оборвавшийся, когда первая металлическая ступень радостно встретила хрустнувшее ребро. Несуразно долговязое тело как-то неожиданно обмякло и кубарем скатилась по винтовой лестнице, то и дело стукаясь о прутья ограждения то головой, то ногами. И в конечном итоге, эффектное падение завершилось глухим шлепком о пол.
Мальчик вернулся к прерванному занятию, а девочка робко подошла к уткнувшемуся в пол разбитым лицом мужчине.
— Он опять уснул, — проскулила она, слабо пиная его носом туфли в плечо. — Зачем ты его так сильно по голове ударил?! Она у него теперь совсем слабая.
— Да и плевать. Мы никуда не торопимся.
— Папа говорит, у тебя переходный возраст, поэтому ты постоянно твердишь, что тебе плевать.
— Твой папа не отличается большим умом, — с тихой, но злой усмешкой бросил он, отрезая очередной лоскут кожи со своего предплечья. — Рано или поздно его поймают.
— Папу никогда не поймают, — проигнорировав оскорбление, позитивно заверила девочка. — Это ты слишком умный. Но другие люди глупее папы.
Мужчина застонал. Голова трещала нещадно, словно хотела расколоться пополам, ещё и тошнота подкатила к горлу, вынуждая зайтись лающим кашлем. Он попробовал перекатиться на спину, но его сил хватило лишь на то, чтобы повернуть голову и, прижавшись щекой к пыльному липкому полу, попытаться оглядеться.
 
Пребывая в каком-то полусознательном состоянии, мужчина сонно наблюдал за тем, как девочка лет десяти присела перед лицом на корточки. Она с интересом заглянула ему в глаза и солнечно улыбнулась.
— Головка бо-бо? — спросил нежный голосок.
— Да… у дяди очень болит голова… — простонал мужчина и шевельнул связанными в кистях руками. — Зачем такой милой крохе так шутить над незнакомым дядей?.. Очень плохая девочка…
— Над вами, дядя, никто и не шутит. Знаете сказку про Красную Шапочку? Волка в конце поймали и связали.
Он шумно вздохнул, пытаясь скрыть раздражение. Выдавил смешок и постарался придать своему голосу больше доброжелательности:
— Давай так: ты меня развяжешь, и я с тобой поиграю. Обещаю. Ругаться за твои шалости не буду. Ну же, малышка.
Маленькая гадина упрямо замотала головой, не желая его освобождать. И тогда мужчина дёрнулся в её сторону, сам до конца не понимая, что можно сделать без помощи рук и ног. Вцепиться зубами в узкую щиколотку? Но и того девочка ему не позволила, проворно отскочив в сторону. Вдобавок пнула его в нос и убежала в другую часть комнаты.
— Вот же маленькая сучка! — взревел мужчина, рывком перекатившись на спину. Ещё одно титаническое усилие, и он уже сидел, глубоко ссутулившись и тяжело дыша. Хлынувшая из носа кровь заструилась по губам к подбородку, затекая в чуть приоткрытый рот, усиливая желание блевануть.
Глаза бешено завращались в поисках притаившейся девчонки и случайно наткнулись на одиноко сидящего в углу мальчишку. От одного взгляда на него внутри всё всколыхнулось, перекрутилось и оцепенело. Интуиция буквально заверещала об опасности. Не стоило обладать особым чутьем, чтобы понять — с этим ребёнком что-то конкретно не так. И дело даже не в извращённой отрешённости для данной ситуации, от него будто исходил запах сумасшествия.
— Забавно, — парнишка поднялся на ноги и не спеша подошёл к нему, прижимая пестрый красно-белый платок к руке. — Похоже, до тебя туго доходит.
Мужчина промолчал, напряжённо наблюдая за тем, как он убирает окровавленный лоскут ткани и рассматривает рисунок, вырезанный на коже. Огромный несложный в исполнении символ растянулся на всей внутренней части предплечья, и в широких полосах выглядывало всё ещё поблёскивающее влагой мясо. Это жуткое зрелище стало последней каплей — его вырвало остатками полупереваренного ужина.
Он с трудом откашлялся и замер, разглядывая серую жижу с кисловатым душком на своих вытянутых ногах. И его стало выворачивать снова, но теперь от мерзкого ощущения рвоты на одежде, губах и подбородке, с которых он не мог ничего смахнуть при всём своём желании.
Подняв слезящиеся глаза на мальчика, мужчина с нарастающем ужасом отметил на детском лице полное отсутствие каких-либо эмоций. Там не проскакивало даже намёка на отвращение, жалость или злость. Лишь пустой, абсолютно равнодушный взгляд, от которого у него волосы на затылке зашевелились.
— Наверное, больно такие рисунки делать? — дрогнувшим голосом спросил он, резко переведя взгляд на кухонный гарнитур.
— Хочешь попробовать?
— Иероглиф какой-то? Азиатский? Арабский? — нервно сыпал вопросами мужчина, незаметно пытаясь шевелить кистями в надежде ослабить узел. Вот только тот был завязан настоящим профессионалом, ещё и настолько туго, что к онемевшим пальцам едва поступала кровь.
— А тебе есть до этого дело?
— Не то чтобы… даже не скажешь, что он означает?..
Парнишка вдруг придвинул лицо, да так близко, что дряблой щеки коснулось слабое дыхание. Они оба замерли: один подобно мангусту, готовому в любую секунду атаковать, другой под стать змее, желающей не спровоцировать не боящегося её яда хищника. В любой другой обстановке мужчина бы посмеялся, расскажи ему, что ученик средней школы одним своим видом может вызывать такой всепоглощающий страх. Тем не менее сейчас было совсем не до смеха. Особенно от вида скальпеля, зажатого в пальцах с ободранными костяшками.