Эпоха перемен (СИ)
— Стойте! — тучная женщина спешно заслонила собой двери.
— Пропустите!
— Вам туда нельзя!
— Там мой сын!
— Вы только навредите ему. Оставайтесь и ждите. Врачи сообщат, когда что-нибудь станет известно.
Мужчина рыкнул и ударил кулаком по стене, выпуская злость. Он провёл столько лет в военных силах Ридригана и не смог предвидеть удара со стороны Хломуноса по родному городу. По дому, где была его семья, сыновья и жена. Он не смог уберечь их жизни и теперь расплачивался за свою ошибку — потому что никто из них не верил в то, что конфликт между странами зайдёт так далеко.
Время тянулось.
— Генри… — услышал он голос супруги. Она приехала, как только услышала о том, что он едет в больницу. — Что произошло?
Сердце матери неспокойно билось в груди; сознание защищало её от страшных догадок, будто до последнего желало верить в лучшее. В коридоре сделали громче телевизор. По всем телеканалам экстренное вещание — неожиданное нападение и перечисление количества жертв.
Генерал запнулся, переводя взгляд с новостей на жену. Он не знал, что должен ответить. Как объяснить, что врачи борются за жизнь их сына? Что он виноват во всём? Мужчина молча смотрел на жену и младшего сына, вошедшего следом за ней.
— Не молчи же ты! — не вытерпела. На глаза находили слёзы и злость прорывалась. Она видит заплаканную Грэйс — догадки пробились в материнское сердце, разрывая его отрицанием. — Скажи мне, что он жив! Скажи, что наш сын не умер!
Генри не смел посмотреть ей в глаза.
— Нейтан, — заливаясь слезами, женщина со страхом осматривалась — её пугало ожидание, а единственная опора — младший сын.
Двери реанимации приоткрылись; в коридор вышел врач. В мгновение он стал центром их жизни — палачом или спасителем. На него смотрели с надеждой и страхом. Сколько таких он увидел за свою практику и сколько ещё будет за эту бесконечную ночь пылающего Ридригана?
Грэйс вместе с генералом спешно поднялись, смотря на него с надеждой и страхом.
— Мне жаль…
Дальше Грэйс не слушала. Слёзы душили её, и хотелось биться в истерике, отрицая действительность, ненавидя весь мир за то, что он отнял у неё самое дорогое.
— Нет… Нет!! Будьте вы все прокляты! Будь проклят Хломунос!
Зак пытался успокоить её и не дать упасть от бессилия. Он прижимал её к себе как можно крепче, но знал, что его объятия не смогут заменить ей брата. Он сам скорбел по нему, и сердце разрывалось от боли, но что они могли изменить?
— Пустите меня к нему… Я хочу его видеть.
— Грэйс..
— Пустите!
Врач отступил, пропуская девушку. Зак пошёл за ней. Опустошённый отец вошёл в реанимацию последним. Над телом его сына убивалась его девушка. Младший сын прижимал к груди горько рыдающую мать, пытаясь стать для неё опорой, а что мог сделать он? Только стоять в стороне и смотреть на тело своего сына, который уже никогда не откроет глаза. Вспоминать его жизнь, все моменты до этого дня, все улыбки и смех, все шутки и живость во взгляде, то тепло и любовь, с которыми он бросал очередную шутку или дарил улыбку. Его мальчик… Его сын…
Генерал закрыл глаза, словно это было страшным сном, от которого он мог отказаться.
— Генерал Варуз, — к нему подошла медсестра, неловко прося обратить на неё внимание. Мужчина вышел из палаты, не понимая, чего от него хотят — не слушал, не слышал.
— Вы можете спасти своего сына.
Генри поднял взгляд на незнакомого мужчину. Тот легко улыбался ему. В деловом костюме, холёный и лелеянный, с идеально начищенными до блеска туфлями. Хотелось выпустить пар и съездить ему по роже, чтобы не бросался словами на ветер.
— Ваш сын всё ещё жив, — продолжил говорить мужчина.
— Что ты несёшь…
— Врачи не смогут ему помочь, но я могу.
Генерал не понимал. Он смотрел на сына через небольшое окошко и чувствовал пустоту внутри себя, которая заполнила его.
— Вы можете это изменить. Только дайте своё согласие.
Мужчина протянул ему клипборд с прикреплёнными к нему бумагами и ручку. Казалось, что его просят заключить сделку на крови с самим дьяволом, чтобы спасти жизнь его сыну. Варуз никогда не забудет этот день, как он, находясь на грани отчаяния и нежелания терять сына, подписал все бумаги.
Мужчина отдал приказ своим людям и бригада, одетая в герметичные костюмы, вошла в реанимацию, чтобы забрать его сына. Варуз не знал, как объяснит это жене и сыну — не думал. Он хотел спасти его, и этот скользкий шанс давал ему надежду на спасение.
Нейтан Варуз, погиб летом 1085 года
***
[EarlyRise — Save a Life]
Они все погибли — Отто… Рик… Шара… Сэт… Алеит… Джет… Тересия…Вся его команда отдала жизни за эфемерное подобие будущего. Они по крупицам собирали его, складывая из песка и бесчисленных тел убитых подобие мира. Чем ближе они становились к смерти, тем сильнее ощущали, что живы. Искусственный интеллект, зарождённый в их телах, оказался слаб против уродливой реальности. Они обретали себя, чтобы в конце умереть теми, кто они есть — людьми.
Цена преображения и осмысления оказалась велика. Боль от многочисленных потерь оглушила его, ударив о каменную стену с острыми шипами. Они пронизывали его, не давая сил пошевелиться… вдохнуть… позвать на помощь или разрыдаться во весь голос словно дитя, брошенное матерью.
Звуки выстрелов оглушили его. Каин не сразу понял, что палят по ним. Карлин дёрнула его, уводя с линии обстрела. Пуля попала в цель, угодив в живот — Септему показалось, что он впервые почувствовал боль. Коснувшись ранения, он с удивлением и непониманием смотрел на пальцы, перепачканные в кровь.
— Каин.
Он отвлёкся на её голос — вспомнил, кто он и что должен делать. Вокруг — настоящая скотобойня. Людей расстреливали без сожаления, а их укрытие рассекретили. Действуя на уровне рефлексов, он заслонил девушку собой. Седьмой всматривался в заросли. Один из группы направился к ним — проверить. Словно священнодействуя, Каин достал нож из-за голенища берца. Подобравшись слишком близко к их укрытию, хломуносец получил нож в ногу. Воя от боли, он выпустил в небо автоматную очередь, концентрируя внимание своей группы на двоих.
Им ничего не оставалось. Только бежать. Они пытались спускаться со склона, не падая и держа равновесие, но это невозможно, когда подгоняет страх и желание жить. Слишком крутым был спуск, слишком болезненно падение. В суматохе Каин попытался смягчить падение девушки, но катясь и кувыркаясь с высоты, оба достигли дна, приветствуя темноту.
***
— Нейтан!
Парень чувствовал, как Грэйс трясёт его, пытаясь привести в чувства. Он слышал боль и слёзы в её голосе.
— Нейтан, очнись! Не оставляй меня… Нейтан!
Веки казались ему неподъёмными, а в теле не осталось сил.
— Каин… Каин! Каин, проснись!
Он с трудом разлепил глаза, видя перед собой девушку.
— Карлин?
Седьмой открыл глаза. Он осмотрелся, не понимая, где находится. В сгустившихся сумерках универсал слабо угадывал знакомые очертания. Карлин сидела на коленях рядом с ним и с беспокойством всматривалась в его лицо. Тонкая нить запекшейся крови пряталась в её волосах. Свежие ссадины и синяки — следы падения.
Каин запрокинул голову, оценивая высоту. Им повезло, что мягкая трава устилала им путь, и они катились по ней, не встречаясь с камнями. Внизу не было ни кучи мусора, ни железяк. Самое время вспомнить о… Боге?
— Ты ранен.
Универсал проследил за взглядом девушки. Пуля вошла глубоко в живот и осталась в мягких тканях. Форма пропиталась кровью, смешавшись с грязью. Седьмой вспомнил, что до падения чувствовал боль, но её не было.
— Повреждение незначительно.
Солгал и сам удивился — зачем? Чтобы она не беспокоилась? Он видел сомнение на её лице.
— Я не человек.
Игнорируя девушку, Каин оторвал от одежды лоскут и перетянул рану. Отсутствие боли позволяло ему подняться на ноги.
— Пойдём, — осмотревшись, он протянул девушке руку. — Нам нужно уходить.